Ульяна Сысоева - Реалист

– И страшно не все это потерять, а снова пережить этот ужас, бессмысленные смерти… И тогда нам уже не удастся спрятаться в глубине Рудимента. Нас просто затопчут, – зловеще прошипел он.

– Снова Очистка? Неужто люди Рудимента стали еще хуже, чтобы окончательно стирать их с лица земли? Нет ведь. Я общаюсь с народом и точно знаю – они не плохие люди. Даже… Все мы даже стали ближе к гражданину Зенита, каким я его помню. Может, я и не права, – тебе лучше знать, но… А мы готовы к этому? К очередному истреблению.

– Предельно. Главное – быть готовым морально. Твое счастье, что ты не застала начала. Взглянула бы на нас тогдашних – не стала бы ругать за то, что мы делаем сейчас.

– Мы? Но разве ты не работаешь в Зените? Я надеялась, что хотя бы ты остался единственным честным человеком, хотя бы ты на самом деле работаешь в Зените… Ты тоже вор?

– Но мы же вроде уже все разъяснили…

– Я не сказала, что простила ложь, – девушка встала и отвернулась к окну.

Наступила пауза.

Тишина свистела в ушах, доводя до безумия шумом кровяного давления и стука взволнованного сердца.

Где-то далеко-далеко раздался гул птичьего гвалта. Он нарастал, нарастал, превратился в карканье…

– Я их главарь, – легла холодная рука на плечо девушки.

Бледно-синие длинные пальцы обмораживали ее плечо и холод быстро добрался до сердца, будто жидкий азот. Эмили в испуге замерла и не осмеливалась взглянуть ему в глаза. Даже не могла сбросить руки, что так тяготила ее.

Черный вихрь за окном закрыл солнце, пуская лишь редкие, короткие лучики, раздражающе прыгающих по полу.

Карканье оглушило обоих.

«Вор! Вор-р!» – кричали они.

«Вор-он!»

Но он теперь не искал среди них «особую». Теперь нет смысла искать, очевидно, мертвую птицу, – ему бы не упустить ласточку, что вот-вот выпорхнет из его огромной пыльной клетки. И вряд ли вернется. Ей нужна свобода.

«Вор-он! Вор-он!»

Большего выдержать она не могла.

Эмили выскользнула из-под его руки и убежала прочь под утихающее карканье.

Мелкие камешки и грязь вихрем вылетали из-под сапог.

«Все как один лгуны! – гремело в горячей голове. – Тихушники. Зачем? Зачем все это?!».

Ей хотелось исчезнуть, чтобы никто ее не нашел, но далеко бежать не было сил. Она точно знала, что Ворон за ней не побежит и не начнет оправдываться и извиняться. Наверно, из-за этого он ей и нравился. Принципиальный и гордый.

Эмили вошла в старую пятиэтажку. Ничего, кроме голых стен, в ней не осталось. Даже стекла в окнах встречались через раз.

Эхо шагов громом разлеталось и отражалось от стен лестничной площадки. К четвертому этажу ноги начали уставать, и девушка сбавила темп. Она мельком заглядывала в квартиры и, естественно, ничего не находя, проходила мимо.

Ветер свистел в оконных проемах, гоняя тяжелую пыль по полу и стенам. Солнце спряталось где-то за западной стеной, и лишь ничтожная часть света попадала внутрь квартир. Кажется, будто в темных углах, присев на корточки, грустила Смерть.

На крыше было гораздо прохладней из-за ветра. Тоненькую куртку девушки продувало насквозь. И если солнце более-менее грело, то, когда оно скрывалось за кучевыми облаками, становилось очень холодно.

Эмили присела на край крыши и сжалась всем телом. Пальцами она ощупывала следы слез, заветревшихся на бархатной коже.

Мир вокруг нее начал меняться. Эмили это чувствовала очень явно. Крупицы темного будущего витали в воздухе, словно прилетевший с пожарища пепел. И то, что начало происходить – лишь ничтожная частица грядущего.

Где-то вдалеке шумели машины, едущие в Зенит. Чуть ближе доносились голоса детей. Эмили посмотрела вниз – маленькая белокурая девочка прижимала к щеке раздетого пупса с каракулями, нарисованными фломастерами, на голове. «Тише, малыш, не говори. Мама купит конфет штуки три….».

– Видно, ты и вправду смелая, – внезапно раздался знакомый мягкий голос, и что-то коснулось ее плеч.

Внутри Эмили от испуга все перевернулось, но виду она не подала.

Ее плечи обволокло приятное тепло черного драпового пальто. Нос защекотал приятный запах парфюма и вина. Она совсем не ждала, что он ее нагонит и так скоро.

Хоть Эмили и желала спрятаться ото всех, его присутствие растрогало ее. Особенно этот нежный жест. Теперь слезы накатывались от теплых чувств.

– Не боишься сидеть на краю?

Молодой человек присел рядом.

Пятнадцать секунд длились вечность.

– Я все же пойду с вами, – спокойно произнесла Эмили, не повернув в его сторону головы.

Ворон кивнул.

– Я знал это.

– Думаешь, я способная?

– Воровать? Ха-ха, да, наука сложная. Но и ты не так проста. Только порой слишком много думаешь.

– То есть?

– Не придавай большое значение этой неумелой лжи. Мы хотели сделать как можно лучше. Здесь не за что нас винить. Но дело и вправду рисковое.

– Поэтому и пойду. Вам назло.

– Пф…

– Я не вижу смысла отсиживаться в стороне, пока мои друзья подвергают себя опасности. И волноваться каждый раз за них. Вряд ли случиться что-то страшное – вы уже так много раз ходили на дело.

– Раз на раз не приходится.

Ворон задумался. Эмили уже ждала отказа и настойчивых уговоров, чтобы она еще раз обдумала решение и тому подобное…

– Ладно. Дело твое, – он взглотнул, а выражение лица приняло растерянный вид. – Я не тот человек, который должен тебе указывать, что делать.

– Хорошо. Спасибо! – Эмили засеяла в радостной улыбке. – Послезавтра, значит, выходим?

– Погоди, – Ворон взглянул на нее все с тем же выражением, но уже с легкой улыбкой. – Я же должен рассказать, как все у нас устроено…

Тяжелые печатные станки гудели в накаленной напряженности целого рабочего дня. Из-под их валиков и лазеров выходили разные своды корпоративной этики компаний, каталоги и прочая бизнес-типографика.

Рабочие неспеша переносили какие-то бумаги, заготовки и прочее от одной машины к другой, порой бросая оценивающие взгляды на непрошенных гостей.

– Вот, смотри, тут идет последний этап печати, – Леон хлопнул по железному боку один из станков. – Из этого бокса выходят готовые книги. Здесь человек нужен только, чтобы принять продукцию. А так машина сама укладывает все в аккуратные стопки. Вот и все, пожалуй.

– Да, это все здорово. Не думал, что сюда пускают простолюдинов, – посмеялся Влад.

– Ой, – Леон махнул рукой, – я тебя умоляю! Простолюдин! Да на тебе одном скоро все это будет держаться. А главным давно уже все равно – хоть шабаш тут устраивай.

– Ха-ха! Это для тебя это место привычное, а для меня – священное. Здесь такое рождается!…

– Все рождается в твоей голове, – приставил палец к виску рыжий мужчина. – Это обычное место, где на бумагу наносится краска – не больше. Эй, Шрифт, все готово? – громко спросил он у тощего мужчины, сидящего за компьютером в другом конце зала.