Валерий Щербаков - Дыхание тайги. Рассказы

Николаю даже стало жалко его, видя с каким трудом тот передвигается, парень понял, что простил ему и подзатыльники, и темный чулан.

Проработав год на заводе, куда устроился после армии, он где-то через друзей приобрел инвалидную коляску.

– Сам теперь можешь передвигаться, – сказал Николай, усадив в нее больного.

Тот вдруг весь затрясся и зарыдал, вытирая слезы действующей рукой, при этом с трудом выговаривая слова сказал:

– Спасибо! Прости меня, Колька!

Николай кивнул. Рядом стояла мать. Глаза ее блестели от слез.

Никите в ту пору было девять лет. Повез его отец на период летних каникул к бабушке с дедушкой в деревню Налюры, которая располагалась у самого берега реки Ангары. Добирались туда очень долго. Вначале поездом, потом ехали на попутной машине, стареньком самосвале.

– Все, дальше дороги нет, дальше на лошади или пешком, – сказал водитель.

Им повезло: в их село направлялась почтовая лошадь с телегой. Почтальон с радостью взял попутчиков.

– Мигом доставлю, – пообещал он, обращаясь к отцу.

На вид мужчине было лет пятьдесят. Добродушное небритое лицо почтальона светилось улыбкой. В зубах дымилась самокрутка из газеты, на голове кепка с засаленным козырьком, на плечах защитный плащ, на ногах видавшие виды кирзовые сапоги.

– Семёном меня кличут, а вы кто будете? – спросил он скрипучим голосом, дыша на Никиту едким дымом махорки.

– Мы Саватеевы, – ответил отец.

– Ну как же, знаю, в Налюрах Саватеевых полдеревни, – оживился возница.

Отец сел с ним рядом, мальчик расположился в конце повозки на свежем пучке сена. Почтальон тряхнул вожжами, ударив слегка ими лошадь, и прокричал:

– Но-о, но-о, но-о-о!

Та медленно тронулась, телега заскрипела. Никитка улегся поудобней, дорога свернула в лес. Стоял июль месяц, день выдался теплый и солнечный, над ним качались верхушки деревьев, сквозь которые проглядывалось нежно-голубое небо.

Отец с Семёном о чем-то разговаривали, а мальчик погрузился в свои мысли. Лес его всегда завораживал, это был своеобразный живой мир, разный и неповторимый во все времена года. Летний лес был самый живой и звонкий. Отовсюду доносился щебет птиц, в воздухе жужжали комары, под колесами иногда трещали сухие ветки. Никита с жадностью вдыхал лесной воздух, насыщенный ароматами трав и хвои. Ко всему этому аромату примешивался неуловимый тонкий запах чего-то для мальчишки нового, обдающего чистотой, свежестью и прохладой. Тогда он еще не знал, что это запах Ангары и они к ней приближались. Лежа в покачивающейся телеге, опьяненный лесными благоуханиями Никитка заснул.

Проснулся, когда солнце уже стало садиться. Лес они давно уже миновали. Воздух вокруг был наполнен какой-то звенящей свежестью. Мальчик приподнялся и вдалеке увидел реку. Это была красавица Ангара. Раскаленный шар солнца касался краем ее воды. По воде шли алые отраженные блики. Картина была неповторимой. Они приближались к берегу реки. Красавица Ангара совсем рядом несла свои чистые голубые воды, издавая легкий шум и обдавая округу свежестью. По мере приближения становилось прохладней. Дорога пошла вдоль берега реки. Семён что-то говорил отцу, показывая на Ангару. Картина, представшая их взору, поразила своей величавостью. Ярко-алое солнце медленно опускалось в бирюзовые воды Ангары. В месте касания солнца с рекой образовались яркие оранжевые лучи, которые озаряли водяную поверхность и делали ее сказочно красивой. Алый цвет стелился по всему берегу, поля заалели, лошадь стала алой с ярко-золотистой гривой. Никита подумал, что эта красота исходит от слияния двух волшебников – реки и солнца.

– До деревни уже недалеко, – сообщил Семён.

Дорога повернула влево и стала удаляться от Ангары. Начало смеркаться. Справа слышно было, как работал трактор. Одна дверь у трактора была открыта. Луч от его фар ударил в глаза. Мальчик зажмурился, ослепленный ярким светом. Почтальон попридержал лошадь, и она остановилась.

– Однако, допоздна работают, – удивился возница, при этом слегка ударил вожжами животное, и они вновь тронулись.

Дорога теперь уже свернула вправо, и через некоторое время Никитка увидел небольшую деревню. Дома в ней все были деревянные, почерневшие, с покосившимися заборами огородов. Некоторые из них были совсем ветхие, вдоль изгородей тянулись длинные поленницы дров. Когда они въехали в деревню, стало совсем темно. Телега остановилась у дома с приоткрытыми воротами. Во дворе залаяла собака.

– Молчи, шельма, – услышали прибывшие старческий голос.

Собака сразу умолкла. В воротах показался совсем седой и старый человек. Это был Никиткин дед, звали его Денисом. Следом за ним с лаем выбежала крупная собака.

– Фу, фу, свои, – крикнул громко дедушка.

Собака, повизгивая, завиляла хвостом. Дед и отец обнялись.

– Пойдемте в хату, дорогие гости, давно ждем вас, – сказал хозяин, обращаясь к гостям.

– Семён, и ты давай к столу, распрягай коня, – добавил он.

– Я мигом, – засуетился почтальон.

Уже в сенях их встретила баба Нюра, со слезами на глазах она обняла и поцеловала отца, а, заметив внука, всплеснула руками.

– Никитка-то какой стал!

– Ну, давайте, давайте в дом, – подгонял дед.

Посреди большой комнаты стоял стол, накрытый бабушкой. Семён тоже не заставил себя долго ждать. Уже через несколько минут он зашел в избу, вытирая только что помытые руки.

До глубокой ночи не умолкали голоса в доме. Старики рассказывали о своем житье-бытье, при этом успевая расспрашивать отца о жизни в городе.

– Никит, я тебе постелила, пойдем провожу, – сказала бабушка, видя, что внук уже давно наелся и стал засыпать за столом. Она отвела его в комнату, которую называла спаленкой, там стояли две кровати.

– Вот сюда ложись, – показала она на одну из них.

Мальчик разделся, лег, укрылся одеялом и тут же уснул.

На следующий день утром проснулся он от громких детских голосов. Открыв глаза, увидел троих белобрысых мальчуганов, как потом выяснилось, они являлись ему двоюродными братьями. Самого старшего из них звали Лёнькой. На вид этому мальчику было столько же лет, как и Никите. На нем, кроме трусов, из одежды ничего не имелось, впрочем, как и на остальных. На лице Лёньки красовались веснушки, нос обгорел на солнце, а кончик его выделялся красным пятном, и кожа на нем шелушилась. Братья были похожи друг на друга своим одеянием, грязными босыми ногами и взъерошенными на голове светлыми волосами. Второго звали Витькой, он был года на два младше Леньки и выглядел немного смуглей. Третьего – Иваном, тот меньше всех ростом и по годам младше своих братьев. Ванька в упор смотрел на Никиту своими голубыми глазами, брови его и ресницы казались совсем белыми.