Роза Крыма - Впереди ветра

– А где можно посмотреть кино? – спросила Гуля.

– Что? Кино? …он пришел в себя, – ах, кино!

– Ну да, нормальный советский фильм.

– Так это тебе знаешь, куда надо?

– Ну?

– Сразу – на пляж! -он утвердительно покивал головой.

– Я – серьёзно!

– Я тоже. Все претензии по качеству проката картины, -он протянул визитку, – вот по этому телефону.

Гуля по -детски скривилась, и не прочитав её, сунула в сумочку:

– Сенькью!

– Сенька, Ванька …без разницы. Лишь бы -наши!

Заключил кареглазый, крепко пожав ладошку Гули, и пропал из виду…

– Не, ну странный тип! Я ему – про кино…

А он: иди – ка в баню! – Гуля не переставая, бубнила, – ну, послать то я его ещё успею, вот визитка.

Она порылась в сумке.

– Ага… Читаемо. Капитан… Гуля поперхнулась, -Павел… товарищ капитан! – сокрушенно произнесла Гуля, и закрыла лицо руками.

Когда отлив совести разрешил мыслить, первой, верной фразой из уст блондинки вылетело :

– Нет, без повторного захода на мороженое дело не по- й – дёт!!!

Был выходной день. Народ попёр собираться в очереди.

Плюс ко всему, резко «за жабры» брала жара, – такой вот крутой климат; ночью даже прохладно бывает, утром- роса.

А потом, за какие -то пол -часа, – пекло.

И по этому, если днем вдруг крапал дождик – всем было счастье. Люди, почти убитые жарой и от этого обессиленные, агрессивные, после дождя, а лучше – ливня, становились похожими на братьев и сестёр. Особенно – в автобусах, едущие кто куда…

На просветленных лицах сияли улыбки облегчения; жара сменилась живительной прохладой. Даже в битком набитом автобусе наблюдалась вежливость и сочувствие друг к другу. И, несомненно

разговоры о виновнике радости-дожде… в беседе шла такая детализация этого события! Только южанам понятна кажущаяся со стороны смешность темы дождя; ну, дождь, хорошо. Сказали -раз, сказали -два, но чтобы целый день – одно и то же…

Ан-нет, не одно и то же; говорящий о волшебной влаге с небес (а в Крыму вода -вообще дорогое удовольствие),делится радостью с земляком, и утраивает её. И каждый- на свой манер.

Вот, пышная дама, шумно дыша, присела к худенькой.

А контролер- то же человек, и не всегда требует билеты. Особенно- сейчас, в счастливый час, час данного с небес дождя…

Ещё не отдышавшаяся пышка, сопя от важности сообщения, выдает соседке по месту в автобусе:

– Вы знаете, я вся промокла! Зонт не захватила…

Она поёрзала -врать нельзя, радости не будет, и поспешно добавила -Хотя предупреждали, что пойдет дождь!

И та, худенькая, перехватив взгляд выдавшей « радиограмму», сразу приняв выражение лица ну, скажем, если не Штирлица, то радистки Кэт – это точно; собрав губки в бантик продолжает шифровку почти шепотом, склонившись почти к самому уху толстушки:

– О, да! Вы знаете, дождь обещали три дня назад…

И обе с такой важностью начинают кивать головами, будь-то они не в автобусе, а в банке миллионы пересчитывают!

Тот факт, что всему Севастополю известна сводка о дате выпада осадка за месяц, и все- без зонтов- о!

…Это, знаете ли, покруче солидарности…

И примерно ещё с неделю жители Севастополя будут муссировать вариации на тему дождя; до какой степени кто промок, и при каких обстоятельствах. А то ж – все без зонтов!!!

Но то – при дожде. А сейчас- солнышко набрало полный курс. Его ласковые лучики – ладошки, так приятно ласкавшие ранним утром, собрались в кулак, норовя ударить по непокрытым головам.

Лица Крымчан принимают каменные выражения, при столкновении с которыми искры, переходящая в огонь, неизбежны.

А что делать?

Не исключением была обстановка и в магазине « Молоко». Каменные лица покупателей, с которых градом катил пот, меняли своё выражение при выходе из магазина, при пересчете денег, и становились ещё плачевней; тратить деньги куда легче, чем их получать.

А вот лицо продавца почти светилось, когда в очередной раз на прилавок клали кошелек. Тогда перед жадно открытыми глазами, а иногда и ртом метались из кошеля купюры с изображением Украинских героев; поэтов, полководцев…

Которые шелестели уже в цепких пальцах-сосисках продавца, обрученных с вросшими перстнями, исчезая в кассе торгового заведения. Взгляд продавца, стоящего по ту сторону лавки, скользил с верху в низ по подходящему клиенту. Когда глазенки замечали на шее и руках покупателя два-три ряда цепей, неважно каких, лишь бы блестящих, тогда улыбка торгаша удваивалась до ушей – в преддверии получения больших купюр. Голосок же звучал нараспев, словно вытягивая из развешанного побрякушками клоуна (ну иначе не назовешь; какой нормальный ходит по магазинам, одевшись в золото!?) больше денег.

И что вы думаете? Действительно, «золотой петушок» с видимой

небрежностью доставал из бумажника пачку грошей, и кидал перед носом продавца.

Жадно втянув аромат ванили, шоколада и других пряностей, исходящих от холодильника с мороженым, Гуля уже видела заветный вафельный стаканчик с белоснежным пломбиром перед носом.

Она даже успела впиться в него зубами…

Подошла её очередь. Продавщица, смерив безмен-взглядом одежду Гули, равнодушно жуя жвачку, прогундосила:

– Что хотим?

На что Гуля, достав крупную денежку, таким же тоном :

– Десять пломбира!

На что продавщица, сверкнув жадным оком, перестала жевать, шелково пропела :

– Хотим что, ещё?

На что Гуля, смачно продолжая жевать, с таким презрением глянула на торговку, что та, икнув, повторила :

– Что …ещё?

Гуля отрицательно покрутила головой. Продавщица клянчила, мол, сдачи нету…

Очередь зашумела; все видели, как перед Гулей была сдача.

Гуля сделав каменное лицо, отвернулась от прилавка, забрала деньги. Она заметила на стене книжечку.

– Щас я тебе, обтрепанной вороне покажу, «Что я хочу ещё»! Прошипела блондинка, и под одобрительные реплики очереди,

раскрыла книгу «Жалоб и предложений». Полистав, она нашла последнюю запись. Это была беспощадная ругань на обслуживающий персонал магазина. И перед ней листок – то же самое. Не теряя времени даром, Гуля перегнула книжечку, где жирным фломастером красовалась позорная жалоба на продавцов, и воткнула её в стенку, на место.

– Читайте на здоровье! – выплюнула она жвачку в урну, выходя из дверей.

Пока настрой на пляж не пропал окончательно, девушка открыла дверку своей памяти, где ожила картина из детства.

Как её крёстный, дядя Петя, очень хороший человек, судя по детским воспоминаниям, знакомил их, северян с крымской землей. Он не жалел ничего для детишек с далекого севера, хотя у самого было двое; баловал как мог, дарил подарки, что привозил из-за границы, матери – (его сестре) одежду с люрексом, редкие ткани…