Роза Крыма - Впереди ветра

Выбежав на свежий воздух, девчушка подошла к шелковице, росшей неподалеку. Оперлась о теплый шершавый ствол дерева, и разревелась.

Гуля рассказала про труса Пашлика. Патрульный переглянулся со своими сослуживцами. Спросил фамилию Пашлика. И Гуля не раздумывая назвала её…

Зареванная, Гуля ворвалась в бабушкин дом.

Тетка Параша с недоумевающим лицом – не уж-то зря!? А блат -как же?

Спросила :

– Что случилось? Девочка крикнула:

– Всё!

– Господи! Да когда и где вы успели!? Блондинка просто задохнулась:

– Какая же вы дура, тетя Параша!

Однако успокаиваться тете Параше было рано: она до смерти боялась отца Гули. И на то были причины. Пробравшись в темноту, где забившись в угол, рыдала девочка, тётка подкралась лисой:

– Что убиваешься, все они…

– Нет не все! -выкрикнула Гуля, -мой папка- не все!!!

– Так, как это было?

Девочка перестала всхлипывать, и с ненавистью прошипела:

– А никак! В рожу я ему плюнула!

– А- аааа… разочарованно протянула тетка.

Блат ей больше не светил. Она тихо растворилась в сумерках…

…Из темноты ночного Севастополя донеслось дыхание моря. Гуля присела на ступеньку каменной лестницы, что вела ко входу на Малахов курган. Прикрыла глаза.

– Шш-ш..слышш-ишь, меня слы-шшишь?

Шептали волны. Теперь до желанного моря было рукой подать… Но «Дубль номер два» требовал выхода: всё ж хотелось глянуть

в глаза и другой тётке -что движет такими?

Гуля набрала её номер. Трубку взяла тётка Параша и испуганным голосом сообщила, что у них – гости. Это – в час ночи!

– И что, боитесь, что я вас ограблю? Как вы мою мать?

На что тетя Параша, заикаясь, полепетала, что Гулю ждет крестная.

– Сказала бы я, где ждут тебя, тетя Па-ра-ша! Девушка отключила телефон.

Тётка что, всерьёз решила, что Гуля судиться приехала?

Хотя -можно… Блондинка усмехнулась, не завидуя участи тетки Параши, у которой единственная доця во время похорон сожителя мамаши вырыла и для неё яму; – за одно так сказать, позаботилась… Яблоко от яблони- рядом…

Девушка прерывисто вздохнула, потерла шею, которая не переставала болеть; зато как хорошо дул ветерок в окошко, да на ходу поезда…

Вдруг ноги что-то коснулось. Гуля опустила взгляд. На каменной лестнице, рядом ластился котенок.

Небольшой, да такой ласунчик; он старательно мусолил блондинке ноги, ходил по ступеньке туда-сюда, как заколдованный…

Она протянула руку и погладила котенка. Довольно замурчав, котик продолжил свое занятие; пройдется, оботрётся о ноги, потом посмотрит по сторонам, поднимет хвост и -опять шлифует Гулины лодыжки. Девушка вспомнила своих друзей, преданней которых на свете не сыщешь! Взяла котенка и прижала к груди.

В носу защекотало: как там мои ребята?…

Площадь с фонарями стала расплываться, слезинки закапали на майку, котенка, шорты… Всхлипывая, как обиженный ребенок, Гуля стала читать то, что пришло на ум :

– Пусть краплет дождь, суля ненастье. Душа убита камнем грез.

Ты- путник, ты идешь, ты парус.

Так не ропщи на крест из мук и слёз… Она поникла головой и замолчала.

Вдруг сзади, оттуда, где каменная лестница переходит в арку, вход на Малахов курган, раздался мужской голос :

– Отставить заливать слезами ступени!

Блондинка резко повернулась и охнула, схватившись за шею.

– В море и так соли хватает.

Продолжил голос.

– Да кто же это!?

Блондинка встала, повернулась к арке.

Там, при слабом отсвете фонаря, виднелась фигура в форме.

Прежде чем блондинка успела открыть рот, человек крикнул:

– Как ты пойдешь впереди паруса, под каким девизом? И Гуля ясно услышала речь в несколько голосов.

Причем говорили хором, чётко, по-военному :

– Пусть ветер, снег, Пусть рана в сердце!

Ты -путник, ты идешь, живой. И знай: ты – не одна!

И небо

Пошлет звезду над головой!

Гуля стояла с открытым ртом, а человек в форме приложил руку к козырьку и ступив назад, исчез.

Блондинка огляделась. Котенок пропал. А был ли он?

Над головой одна за другой зажигались звезды.

– Шшшш… шшшш-…слы – -шшш – ишь… слы-шш-ши-шшшь?

Напомнило о себе море.

– Так точно.

Твердо сказала Крымчанка с Севера.

Гуля проснулась.

Ощущение ненормальной спячки, застилавшей глаза длиной в двадцать лет, исчезла с криками утренних ласточек.

А крымские ласточки действительно, очень громко пищат.

Будильника не включай!

Гуля Советских увидела свой мир, а не тот, что хотели навязать. Ласточки сновали прямо у окна. Гуля подошла и открыла его, и запахи родной земли на миг оглушили её.

– Цветущие деревья… нигде так изумительно не пахнет, как дома… -поймала себя на мысли она.

Да-да! Чувство, что Гуля вернулась домой, снова нахлынуло. Но не слезой, как в поезде; а облегченным выдохом прошлого, дурного сна. И вдохом нового, свежего ветра под названием Жизнь.

Гуля, оперев руками о рамы окна, высунулась, чтобы шире охватить вид со второго этажа гостиницы. Она с шумом втянула струю теплого ветерка, коснувшегося щеки, пахнущего ракушками, водорослями, йодом, мокрым солёным песком, корабельным мазутом… И чем -то ещё, так щекочущим нос, волнующим душу – морем!…

– Дома! …Я уже дома!!! -торжествовало сердце девушки. И она ликующе крикнула:

– Слышишь, Севастополь – я вернулась!

– Приветствуем вас! Послышалось вдруг с низу.

Засмотревшись в небо и пикирующих ласточек, почти вывалившись из окна, Гуля не заметила проходивших мимо военных. И теперь, судя по улыбкам на лицах моряков, выглядела ну, если не пикантно, включая лохматую голову, то …очень пикантно!

Но не растерявшись, поправив маечку с рвавшейся наружу грудью – тоже приветствующей родную гавань, Гуля помахала рукой военным. Те приложились к козырькам.

Девушка заскочила в ванную. Раздался заливистый девичий смех. Зеркало отразило копну взъерошенных светлых волос, а из -под челки – голубые глаза. Вроде- её, и вроде- как не её…

– Хм! Что же изменилось? -спросила себя Гуля.

– Всё! – ответили голубые глаза.

Вот уж – действительно!

Гуля и так выглядела моложе тридцати, и при знакомстве её принимали не по возрасту хорошенькой. А тут…

На Гулю озоровато щурилась белобрысая бестия, ну от силы – лет двадцати! Похлопав ресницами от удивления, и в ладоши – от счастья, голубоглазая красавица сказала в отражение:

– Вот что земля родимая делает!…

Постояв у раскрытого окна, откуда веяло морем, больше не в силах сдерживать себя от желания раствориться в его волнах, Гуля схватила сумочку и направилась на ближайшую остановку.