Роза Крыма - Впереди ветра

Вспомнила: тут дед жил, свиней держал. Бабушке все сало носил. Хороший был дед. Поэтому и нет его уже…

Видны постройки. Девушка постучала. Откликнулась собака, и – ти -ши-на.

Света нет. Но, чу – что-то заскрипело.

Хряснула дверь, показался худощавый мужик. Чапая шлепанцами, он приблизился. Гуля спросила про тётку. Мужик смерил девушку взглядом, типа, а ты чего тут? Но вежливо спросил :

– А вы ей кто?

Ну, Гуля, чисто по -крымски вопросом на вопрос :

– А шо?

Мужик пошаркал шлепанцем по гравию, выбирая выражение;

– Ну -у…

Гуля кивнула – давай, рожай уже… Тогда он поднес к виску палец и присвистнул. Девушка не поверила :

– И че, серьёзно?

Мужик кивнул. Блондинка медленно развернулась, и вышла из ворот. Она побрела к тому месту, где когда-то росла алыча.

Теперь – остался бугорок с соломой. Присела на него, и повесив голову вздохнула:

– Здравствуй, родной дворик!

Стрелка часов перевалила за половину двенадцатого. Мотыльки мелькали у лампочки, всё прибывая.

Приятно стрекотали сверчки, унося в детство.

Блондинка перевела взгляд в иссиня – черный бархат неба.

Шепот и запах моря напомнили о близости родного края, притупляя сердечную боль. Звёзды тихо звенели.

Постепенно звон усилился, нарушая тишину.

Что это? Блондинка похлопала ладошкой по уху. Нет, звон не прекратился. Напротив, к нему прибавился звук то ли бубенцов, то ли колокольчиков…

Гуля прислушалась.

Да, это перезвон. Он приближался. Теперь перезвон заглушился топотом, или стуком копыт…

Что же это? Чудеса начинаются?

Блондинка повернула голову на доносящиеся с дороги звуки и …обмерла. Снизу, из-за поворота, в свете фонарей показались одна за другой… Рогатые головы!

Гуля сплюнула и встала – шло стадо коз. Но что за клоунада!? В двенадцать ночи!

Козы, мерно цокая, приближались. Их, опираясь на палку, кто-то подгонял. Стадо прошествовало ко двору бабушки, и встало там. Наконец, до блондинки дошел ужас происходящего: согнутая старуха с седыми космами, похожая на ведюху, бредущая за вонючим стадом

– никто иной, как тетка… Она оглядываясь, словно ожидая чего-то, медленно подошла к воротам. Свет лампы выдал все прелести старости и беспощадность болезни. Гуля ужаснулась: в бывшей начальнице продмага она с трудом узнавала крестную…

Вот ведь жизнь. У крестной было всё – из горла лезло.

Профессия денежной жилой оказалась. Было всё, кроме детей.

Но вот она. Где её миллионы? Разве, что -козы в золоте… И всё Гуля подошла к ней.

Она окликнула тётку. Клоунада продолжалась; уж слишком долго тетка копалась, делая вид, что не может открыть замок.

– Почто – мимо прошла, а крестная? Крикнула блондинка.

Тетка как-то виновато бросила взгляд, типа- не узнала.

Ну-ну. Зато блондинка знала, как работает радио родственничков- не кашляй! Соврала тётка уж второй раз, не-хо-ро-шо…

Гуля развернулась:

– Ну шо ж! Побачились – а теперича, до побачиння! Здоровеньки булы!

Вдруг тётка спросила:

– Так, може – зайдешь? Молочка -парного испьешь. Гуля молча проследовала в бабушкин двор.

Лучше бы она не заходила! Предупреждали…

В нос вдарила такая вонь, что вагонная из «Воркуты-

Симферополя» не шла в сравнение.

А когда лампочка Ильича зажглась – как она со сраму не сгорела… Бабушка наверно бы пристрелила, конечно, если умела того, кто

из её дворика сделал …нет, не скотный двор! Это – не сравнение.

Северянка поняла, что по-хорошему уже не выйдет, и включила блондинку. Скрепя сердце и нос, она, перешагивая кучи хлама, пробралась туда, где был дом. Всюду стояли крынки с перебродившим молоком, с палитрой от зеленого до коричневого цвета. Пена, лезшая из банок, добавляла ноту неповторимому теткиному «парному молочку».

Хорошо, что девушка ничего в поезде не ела, если чем было, точно бы стошнило. Она нашла силы спросить:

– А что случилось!?

– Да вот, я никому не нужна … -заныла тетка, – всем помогала, а теперь…

Ну, за всех -то я не знаю…

А мне, лично, крестнице твоей, не кому-нибудь, лишь раз выпало счастье из всех твоих миллионов принять серьгу.

Золотую, причем – одну. А то ж, если б две-то зачем дарить??

А так, – на. Одна потерялась, а вторая – вроде откупа для северяночки-крестницы; на, носи на здоровье! А хочешь- дывысь!…

Гуля вздохнула. Вот, наверно из-за таких щедрых подарков, от всей души и помощь та же!

– Ну, я пойду – сказала она.

– Куда? – вскинулась тётка, -вон, ночь на дворе.

– Ишь ты, и про то, что ночь на дворе вспомнила!

Отметила блондинка. Тетка не унималась:

– Не хочешь спать там, – она кивнула на то что осталось от бабушкиного дома, -на, возьми лестницу, лезь на чердак!

– Ага! Сразу и дурочку выключила, и ловушку предложила…

Ай, спасибо, тетка, даром что крестная! А я как залезу на чердак, ты лесенку -то и скинешь. Да на пару с тобой шизовать? Не-е!

– Не! Спасибо! – догадалась о добром намерении блондинка.

Она встала, сделала попытку выбраться к выходу, пока окончательно не сдурела от вони.

Вдруг до неё донеслось бормотание из чулана.

– А это – кто?

– Та …Вовка пьяный.

– И сколько уже пьяный?

– Та хто его знаить…

Блондинка ускорила пробивание к выходу через завалы какого-то тряпья, хлама …Добралась, закрыто. Она крикнула :

– Мне надо в магазин! —

Услышала, как тетка с грохотом пролазит через собственные баррикады. Девушка с ужасом посмотрела на то, что осталось позади. Бросив взгляд на нечесаные лохмы тетки, вздрогнула, но довольно бодро произнесла:

– Щас …в магазинчик! Винца хряпнем! Тетка сразу подхватила :

– Ага, и колбаски не забудь! Клацнул замок…

И не знала блондинка Гуля, как может быть вожделен звук открывающегося замка! Она осторожно переступила порог проклятого порога.

Как её ноги несли, Гуля не помнила. Казалось, смрад и бряканье козьих бубенцов никогда не кончатся…

Она подняла глаза и прочитала вывеску «Молоко», и поняла, что пить это не сможет ни-ко-гда! Отдышавшись, девушка усмехнулась:

– Ну что- дубль два? Звякнуть второй тетке?

Особо не хотелось. Мать предупредила, что она жаднее крестной. Обирала наивную сестру – северянку в первые дни гостевания у бабушки. А позже – обманывала, опять обирая, вроде как взяв её, смертельно больную в долю по строительству коттеджа. Видимо, рассчитывая, что к постройке та не доживет. Ошиблась, тетя Параша. Да… Что ни родственник – то подарок! Да мать могла и не рассказывать, какая тетя Параша.