Анастасия Н. - Три повести. Вода

Зайдя в свою каюту, она перебирала по частям диалог, который услышала. По голосам это был лаборант и старший из двух мужчин, которые следили за ее снами. Он же, видимо, был старшим и на корабле. Судя по всему они выловили восемь человек при крушении поезда. Какая у них была поломка, останется загадкой навсегда, но звук при поломке совпадал со звуком, который издается каждую полночь. И если этот звук издается, когда корабль поднимается на поверхность, то они всплывают на поверхность каждую полночь. Только вот где? Среди океана? Она часто слышала звук недалеко от крепости. Но это очень далеко от суши. И это было не всегда. Не известно, с какой скоростью передвигается корабль, и по какому маршруту.

Они называли людей батарейками и это мучило ее больше остальных вопросов. И что же такое отработка? Потом Маша вспомнила упоминание о еде и ее стало тошнить. Только недавно она позавтракала. Да, еда всегда была странной. В основном она состояла из пюре или пастоообразной массы. Чего-то измельченного. Вкус был непонятным, но она уже привыкла. Из чего оно состояло? Рыба, водоросли, что еще можно добыть в океане? Хотя иногда были твердые овощи: морковь, свекла. Была даже зелень. Они выращивают это на корабле?

Лаборант был действительно вменяемым человеком. И Маша почему-то его не боялась. Это было внутреннее чувство, ни с чем не связанное. Возможно, обманчивое. Но что означало «не равнодушна?» Это странное выражение вводило ее в недоумение. Хотя, если сильно не размышлять, то лаборант был единственным человеком, с которым Маше хотелось говорить, делиться и брать. Это имелось ввиду?

Девушка открыла книгу. Она остановилась на главе, которая описывала типы мышления людей и о взаимоотношении их между друг другом. Она старалась определить, чего больше в ней: жажды знаний, славы или общения. И не могла предпочесть что-то одно или выделить, чего она хочет больше. Ведь все хотят любви, общения и перемен. Но ей казалось, что на корабле есть люди, котрые ярко выражают свои предпочтения. Тот же лаборант. Он полностью уходит в себя, как только ему попадается новая игрушка. К сожелению, Маша не могла больше никого с корабля подвести под описание в книге, потому как ей не удавалось ни с кем здесь общаться. Девушка перебрала в голове всех, кого знала и вспоминала, насколько хорошо она с ними общалась и удавалось ли ей понять кого-то. Это ее больше всего ввело в ступор. Раньше она не задумывалалсь над тем, а понимает ли она в принципе кого-нибудь. Риа всегда смотрела на людей через призму своего представления о мире. Это было настолько привычно и абсолютно нормально, что она не задумывалась, что может быть иначе. Да и все так делали, другому никто не учил. Я – Солнце, остальные движуться вокруг меня. Таков принцип мира, в котором она жила. В котором жил каждый, кого она знала. Конечно же всех учили уважать друг друга. Но это было только на физическом уровне. Никто не заглядывал другому в голову, и не пытался прочувствовать его состояния. Хотя…

Сейчас она вспомнила Поло. Он был человеком не из ее мира. Его поступки не совпадали с тем, что она знала до этого. И в то время, когда она вела себя как эгоистка, он прощал. И Айзек простил. Больше всего ей сейчас хотелось задать вопрос «Почему?», но в каюте была тишина. Абсолютная тишина. Вдруг в двери постучали. Зашел лаборант.

– Пойдем ужинать. Сегодня ты спишь в лаборатории.

Уже был вечер, а Маша даже не заметила, как прошло время. Она была голодна, но когда она села за стол, долго не могла начать есть. Риа смотрела на то, что было на подносе перед ней. Миска с содержимым, похожим на перетертый суп, пара сухарей, зелень и бобы. Она болтала суп ложкой и вспоминала разговор, который подслушала.

– Ты либо съешь свой ужин, либо будешь голодной до утра, – смотрел на нее недовольно лаборант.

Другой еды здесь не было, а кормят только два раза в день. Потому Маша пересилила себя и старалась не вникать во вкус и бысто все проглотить. Она не стала спрашивать лаборанта, из чего этот суп, хотя очень хотела. Но Никита все равно смотрел с подозрением на ее поведение.

Когда они зашли в лабораторию, там было несколько человек. Тот противный парень возраста Никиты, который постоянно язвил. Женщина, на удивление не в форме, как все остальные. И все те же двое мужчин, остававшиеся для Маши безимянными. Ее уложили в капсулу и оставили засыпать. Они навернка о чем-то разговаривали, но внутри ничего слышно не было.

Риа отчетливо запомнила сон, который ей приснился в эту ночь. Он снился ей не единажды, и она абсолютно не понимала, почему он ей сниться. Маша стояла посреди снежной пустыни. Дул ветер и от плотного наста отбивались мелкие кристаллы снега. Небо было серым, таким, каким она его видела всю жизнь, но постепенно тучи стали расходится и пробился луч света, который отблестнул от наста. Все это время Маша смотрела далеко за горизонт и вокруг себя. Но когда заблестел луч, она посмотрела под ноги и увидела небольшую ямку в снегу. Заглянув в нее, она увидела расцветавший красный цветок. Он расцвел среди всех этих холодных бурь, прикрытый толстым слоем снега. Нежный, маленький, совсем беззащитный.

Когда Мария проснулась и вылезла из капсулы, она встретила напряженное выражение лица прямо перед своим взглядом.

– Где ты видела снег? – спросил профессор.

– Во сне, – ответила Маша.

– Я с тобой не шучу. Где и когда ты видела снег? – зашипел он.

– А я и не шучу. Снег я видела только в этом сне.

– Что значит «в этом»?

– Это значит, когда мне снится этот сон, я вижу снег.

– И как часто ты его видишь? – не успокаивался мужчина.

– Я не запоминаю. Он мне снится иногда. Я помню, что он снился мне еще в детстве. Когда я рассказала о нем отцу, отец объяснил мне, что такое снег.

Маша внимательно рассматривала лицо мужчины, которое играло своими морщинами неподдельные эмоции.

– Это хорошо, – сказал он, – очень хорошо. Ты свободна.

Уже было время завтрака и Риа пошла в столовую. Она проглотила еду не задумываясь, потому как думала о реакции на ее сон. Почему он так зацепил этого мужчину? И что ему в принципе надо от ее снов? После завтрака она решила пойти к трубе, на которой она делала засечки. Маша не ходила туда уже три дня.

Она считала до этого, что уже пятьдесят дней она здесь. Но когда она подшла к трубе и пересчитала засечки, увидела только сорок пять. Этого не могло быть, потому что она точно помнила эту круглую цифру. Она дописала дни до пятидесяти трех и ушла в свою каюту, чтобы не задерживаться в коридоре, и не попасться на глаза надсмотрщикам. Риа разнервничалась из-за этого. Не знала, что хуже: что кто-то затер ее засечки или что она может опять запутаться в днях. Может это было не специально? Ей надо было это выяснить. В душе кипело негодование и возмущение. Ей хотелось бежать. Именно бежать в физическом смысле. Она понимала, что не может никуда деться с этой подводной лодки, но она не могла усидеть в каюте. Маша резко вышла из нее, быстро прошла по коридору, до выхода в тот, который окружал корабль по окружности, и побежала. Глаза быстро привыкли к сумеркам, которые ее окружали. Она бежала так быстро, как только могла. Когда стало тяжело, она только ускорилась и сделала последний рывок. Ноги перестали выдерживать напряжение, сердце выпрыгивало из груди, дыхание сбилось и она упала на пол. Маша сделала еще несколько глубоких вдохов и разрыдалась. Она рыдала так, как рыдают маленькие дети. Всем своим судорожно трусившимся телом, всем своим глубоким всхлипыванием и потоком слез. Она выплескивала все эмоции, которые накопила за последнее время. В определенный момент она закричала. Закричала, что есть мочи, на разрыв, и… затихла. Риа сидела на полу всхлипывая. Слезы высыхали на ее щеках. Голова гудела от перенапряжения и рыданий, но мысли прояснились. И вдруг стало легко, как после уборки. Маша уже не помнила даже, когда последний раз так плакала. Наверное в детстве. Ведь взрослому человеку не прилично так бурно проявлять свои эмоции. Хотя сейчас она понимала, что ей намного легче. Будто прорвался гнойник, который долго зрел. Сейчас она даже не могла дать себе отчет, что же ее так задело. Неужели эти несчастные засечки? Разве они так много значят для нее? Она уже не понимала. Просто сидела и ни о чем не думала, потупившись в темную пустоту. В коридоре было холодно и девушка стала замерзать, потому встала и пошла обратно в каюту. Когда она подошла к углу, за которым находились те злосчастные трубы, она услышала шорох и стала идти тише. Зайдя за угол Маша увидела бледного человека, затирающего засечки. Он обернулся и недоброжелательно посмотрел на нее, хотя и не должен был понять, кто перед ним стоит. Но он резко подошел к ней, схватил ее за предплечье и потянул назад в темный коридор.