Анна Жукова - Я тебе обещала?

– Не потянешь.

– О лимфе вы меня не предупреждали. Бонус какой-то!

– Мне мой тренер в детстве говорил: «Отожмись, сколько сможешь, и еще два раза». Лимфа – это еще два раза.

– А химия?

– Ну, это отдельно. Да, пришли результаты анализов клеток опухоли. Гормонально зависимая. Это хорошо. После химии будешь лечиться таблетками.

Ну, про это еще Нюше рано думать. Сейчас главное для нее привыкнуть к своему перекроенному телу и приспособить его под себя.

К вечеру начал отходить наркоз. Стало так больно, что сами полились слезы. Вошла сестра.

– Что же не позвала?

Закричала в коридор:

– Тут больной плохо! срочно! уколы!., сейчас будет по легче, чуть-чуть повернитесь… я, когда работала в детской больнице, научилась делать сразу два укола с одного замаха, у детей попки маленькие, колоть некуда, сейчас тебе тоже сделаю… – Сестра наполнила оба шприца, сложила их по-особому в правую руку и с одного замаха уколола. – Сейчас, сейчас будет по легче, посмотришь.

Приехал Андрей. Увидела родное лицо, и сразу все внутри надломилось, заревела уже от души.

– Маме сказал?

– Сказал, завтра твои приедут.

– Дети пусть не приезжают. Не надо им это видеть.

Утром приехали мама с папой. Растерянные.

Нюше очень нравилось, когда мама надевала светлое. И сейчас мама была в светлой легкой кофте и юбке в мелкий цветочек. Старалась, не плакала. Папа все не мог понять, почему отовсюду банки, и сверху, и снизу, вся заклеена, опухоль-то в одном месте! Кто знал про пластику?

– Ты хоть что-нибудь ешь? Одни глаза. Мы тебе сыр привезли, абрикосы. Съешь при мне хоть что-нибудь.

Жара. Московские рынки завалены узбекскими абрикосами. Желто-розовые, иногда веснушчатые, с черными точечками, очень сладкие… Все дни, что она лежала в больнице, к ней приезжали подруги, распределив между собой время (потом Нюша узнала, что дирижером была Нина), поддерживая связь с Андреем, чтоб никто не пересекся, не помешал друг другу, и каждая везла абрикосы. У нее этот солнечный фрукт навсегда перемешался с бинтами и уколами.

Приехала Зоя, первая из нашей дружной компании учительниц в перестроечные времена решившая резко поменять свою жизнь. Выучила итальянский свободно, открыла фирму. Стала обставлять сначала московские пространства, а потом и более дальние мебелью из страны, где растет лавр. Нюша всегда восхищалась ее абсолютной твердостью, целеустремленностью, отсутствием рефлексии. Зоя четко знала, что ей нужно, когда, что для этого следует предпринять, причем не только относительно себя, готова была поруководить и другими. При этом внешне – мягкая, всегда тоненькая, просто юная Катрин Денев. Украшения из жемчуга, серое джерси, на каблуках в любую погоду. Зоя – единственная, кто носил еще чулки, и Нюшу просветила, насколько восхитительное это чувство, не колготки, а настоящие чулки, причем не на силиконовой ленте, а на поясе! Ведь это совсем другое! И белье! Важно быть в очень красивом белье, всегда! Забудь про «здоровое» хлопчатобумажное белье.

Зоя взглянула на ее стол, уставленный какими-то банками – кто что принес. Тонкими пальцами указывая по очереди на все, однозначно решила, что это нельзя, а то – совсем нельзя.

– Кофе? Ни в коем случае! Тебе колют столько лекарств, будет химия, ты должна думать обо всем, что принимаешь внутрь. Натощак – хорошее растительное масло, например тыквенное – я тебе его привезла (достает баночку из сумки), – обязательно, как окажешься дома, свежевыжатый сок. Про волосы не думай, будешь делать масочки – я тебе расскажу, – они быстро вырастут, не успеешь соскучиться. У тебя же воля! Ты самый сильный человек, которого я знаю, ты выдержишь, увидишь!

Так хорошо, когда в такой ситуации рядом Зоя, которая все знает, обо всем за тебя подумает, решит, составит план. Стало как-то легче. Не так страшно. Что волосы? Что полгода, даже год? В конце концов, ей просто крупно повезло! Ведь опухоли бывают и неоперабельными. А у Нюши – и опухоль в мягких тканях, и обнаружили не так поздно! Все хорошо!

Свое новое тело Нюша увидела не сразу. Это было страшно. Не предупредили, что будет так. Она не знала, что восстановить объем и вид – разные задачи. Но сейчас пока не до красоты. Надо, чтоб с этим телом было удобно, чтоб оно слушалось, нигде не тянуло, не болело. Двигаться могла только медленно. Сергей Михайлович сказал, что бегать она сможет через два месяца, не раньше – раньше и думать не смей! – то есть уже в конце лета, когда начнут делать химию. А пока как-то надо не раскиснуть, не расплыться, мышцы ведь быстро опускаются. Часа два в день старалась делать какие-то трепыхания, чтоб тело подчинилось. Боль. Лимфа продолжает скапливаться. Ощущение, как у кормящей матери, которой не дают ребенка (вспомнила студенческие времена, тяжесть от скопившегося молока, когда ее отпускали сдавать экзамены). Только сейчас это не в груди, а везде, где резали. Она видела женщин через много лет после такой операции. Так и не свободны в движениях. Она не хочет так, она должна тренироваться. Она должна быть красивой. Еще красивее, чем до операции.

Сначала Андрей возил на Каширку. Недели через три настояла – сама поехала. Села за руль, приспособилась. Главное – не делать резких движений. Плавно-плавно, медленно-медленно.

Сергей Михайлович говорил, что обычно через три недели уже не надо ездить из-за лимфы, а у нее не проходит. Так хотелось до дня рождения сделать первый сеанс химии, тогда, может, к Новому году все будет позади!

Сергей Михайлович: «Сегодня вами будет заниматься Владимир Игоревич, он мне ассистировал, когда вас оперировали, то есть вы ему известны во всех подробностях: и внутри, и снаружи».

Она, конечно, его не помнила. Увидела: живой Шурик из «Операции «Ы». Очки, вытянутая шея, явно будет светилом.

Уже прошла неделя июля. Придумывая ежедневно себе поручения, Нюша выдерживала часовое хождение, неважно куда. Сидеть долго было тоже тяжело, все внутри тянуло. Ничего не проходит. Может, все бросить? Ради чего? И тут Зоя выдумала совсем несусветное. Взяла свою дочку Ксюшу – первокурсницу – и повезла Нюшу в Кузьминки кататься на роликах. Одели. Поставили, ну просто как медведя. С обеих сторон обступили и катали, как манекен. Рискованно, но страшно окрылило. Андрею не решилась рассказать. Но опять стала стараться жить.

Пора что-то предпринимать с головой. От Сергея Михайловича она знала, что при нормальном режиме, если гемоглобин слишком не падает, химию делают раз в три недели. Волосы начинают выпадать сразу после второй химии, то есть практически через двадцать дней после начала терапии. Причем сразу, резко: человек проводит рукой по голове и видит отвалившиеся клочья. Ей совсем не хотелось это испытать, надо действовать с опережением, ликвидировать волосы до выпадения. Нюше было важно все начать дней за пять до ее дня рождения, чтоб основная токсикация прошла, отметить 19 июля (волосы еще будут при ней), а как раз сразу перед второй химией остричься наголо.