Северин Виноградский - Сны и кошмары фермера Сведенборга

Сведенборг вздрогнул: так его называла только София, неужели она поделилась с Карлосом их тайнами?

– Вначале было Небесное Семя и бесконечная пустота. Оно созревало, и внутри семени появилась мысль о почве, куда оно могло бы погрузиться и начать движение внутри себя. Тогда пустота явила Землю, и Небесное Семя вонзилось в неодолимое препятствие. Из Семени вырос Эгрегор. – Сведенборг говорил заученные в фермерском Гимназиуме фразы. – Чтобы расти, Эгрегору требовались помощники, кто бы возделывал две Земли: в одной из них лежат корни Эгрегора, другую он мыслит…

– Остановись, Сведенборг, – перебил Карлос, – знаю, ты был прилежным учеником и прекрасно усвоил все уроки, но это всего лишь легенда, которую мы заучиваем, а потом верим в неё.

– Но как так?! – Сведенборг почувствовал возмущение, – разве можешь ты – уважаемый фермер, в почётном периоде цикла, разыгрывать меня подобным образом?

– Я бы никогда себе не позволил ничего подобного, если бы не прочел свой предыдущий журнал. Не смотри так. Я прекрасно помню железный постулат: фермер, идеально завершивший цикл, не читал журналов и не делал в них записей, – последнюю фразу Карлос издевательски произнёс тоном школяра. – Так вот. В моих записях есть ты, брат Сведенборг.

– Я не хочу этого знать, брат Карлос. Рассказать о своих заметках – страшное нарушение, оно может обеспечить кошмарами на несколько циклов вперёд.

– Ты один из немногих фермеров, украшенных седой бородой, кто не впал в слабоумие и не потерял память, все правила назубок помнишь, – горько усмехнулся Карлос.

– У меня был хороший учитель, – Сведенборг растерянно поклонился.

– Ты думал о том, что знает София? Она существует без циклов и всегда умудряется оставаться легкомысленной соблазнительницей. Вдруг она может рассказать нечто такое, о чём мы даже не подозреваем?

– Н-нет. Зачем думать об этом? Так устроена ферма.

– Про неё нет легенд. По неписанному правилу, в Гимназиуме не распространяются, какова природа живущей по соседству с нами наяды. София появляется в каждом цикле у каждого фермера, и все стыдливо умалчивают о ярких отроческих встречах, хоть по этому поводу не существует писаных правил. Зачем и кому она тут нужна на самом деле?

– Я думаю… брат Карлос. Не знаю. Так задумано Эгрегором: наяда – это часть порядка.

– И этого объяснения тебе хватает? София знает и помнит всё, что мы прячем в журналах или предпочитаем забыть, и чем при этом занимается? Соблазняет неокрепшие тела и умы. Как тебе больше нравилось с ней, сверху или сзади? – Карлос рассмеялся коротким, каркающим смехом, – а что она вытворяет, когда…

– Прекрати, брат, – взмолился Сведенборг, – ты болен, хочешь, я отведу тебя в Дазайн?

– Вот уж нет, Свен, ходить я буду сам, пока во мне есть… В общем, иди, ты весь дрожишь, поговорим позже.

Озадаченный Сведенборг шагнул ко входу обиталища Эгрегора, и стальные пластины вновь раздвинулись; он шагнул внутрь, и прежде чем вход скрыл за спиной дневной свет, успел услышать: «Брат Сведенборг, в других циклах ты тоже строго соответствовал правилам! Ты особенный, а значит, с тобой что-то не так!».

Щелчок. И вот слышно только сопение Эгрегора: Сведенборг в который раз поразился его величию. Хозяин фермы стоял в центре и почти полностью занимал пространство гигантского помещения. Массивная туша держалась на множестве толстых кряжистых ног, они уходили в глубь земли и, по легенде, заканчивались корнями. Голова Эгрегора напоминала гибрид человека и слона – антропоморфные черты сочетались с наличием хобота, а кожа по фактуре напоминала древесную кору.

Эгрегор, как и фермеры, имел бороду. Издалека она напоминала человеческую, но, если вглядеться, то состояла борода из бесчисленного количества тонких белых проводков, каждый из которых имел по всей длине несколько металлических шариков, нанизанных на «волос». Когда Эгрегор мотал головой, шарики соприкасались друг с другом, издавая электрический треск. Под кожей существа периодически буграми вздувались и пропадали вены, проступали четкие геометрические детали, словно внутри варился суп из органических и рукотворных ингредиентов. Из-под туши тянулись множественные отростки – они скользили в слизи, выделяемой расположенными в подбрюшье железами. Слизь заливала весь пол, вплоть до металлической клетки, окружающей Эгрегора. Хоботки присасывались к пупкам фермеров – там располагался специальный орган для контакта – те же, что не находили цели, в конвульсиях скользили по полу, подобно выброшенной на берег рыбе. Сведенборг насчитал троих фермеров, лежащих вокруг клети. Их тела содрогались в такт движениям дланей Хозяина, которые будто вгрызались в животы своих контактёров. Сведенборг услышал писк: один из хоботков, несколько раз дёрнувшись в слизи, приподнялся, изогнувшись, как кобра перед атакой, и повернулся присоской в его сторону. «Да, сейчас, один момент», – проворчал Сведенборг, наскоро сбрасывая рубище и бросая его на дощатый настил, который окружал узкий периметр вокруг клетки. Старик прикинул свободное место между лежащими фермерами и двинулся туда, стараясь не поскользнуться на брызгах слизи. Хоботок поворачивался, следя за новым контактёром, и, едва Сведенборг успел встать на выбранное место, с шумом бросился к нему, через мгновение намертво соединясь с пупком. Привычная вспышка в глазах. Старик упал на колени и завалился на плечо – отработанная техника безопасности при контакте.

Запущен протокол BCM 128-22-64/45 Загрузка Narrative 545/76—2 – Пипл-Мор.

Свет сменяется кромешной тьмой, а озноб мягко переходит в жару, точнее, в духоту. Доктор Скариман поправляет холодную сталь нашивок на лацканах и поднимает руку в приветствии. Глаза агента мерцают электронным блеском. Чёртовы работники спецслужб не меняются, соблюдают приветствия, даже если человеческого в них совсем не осталось. – «Над чем работаете, доктор?» – Этот кибернетический урод прекрасно всё знает, непонятно зачем они используют архаические пережитки вроде формальных вопросов. – «Да так, работаем над популяцией порядочных бюргеров. Второстепенный проект, уровень секретности минимальный», – доктор чувствует, как по его нейронам пробежался луч сканера. – «Разработка кормовых культур является проектом первостепенной важности», – офицер нервно поправляет верхнюю пуговицу кителя. Доктор ненавидит симуляции эмоций, они всегда выводят из равновесия. – «Желаете отчётность»? – «Меня интересуют некоторые детали». – «Мы увеличили процент жировой ткани, немного понизили уровень тестостерона». Агент подходит к веренице клонов. Они стоят на коленях, а их туши покоятся в специальных салазках. Питательные трубки через ротовые отверстия проникают сразу в пищевод, а трубки для отходов тянутся из анальных отверстий. Агент щупает бока ближайшего бюргера. – «Что за способ кормления, не экономичней ли действовать внутривенно»? – «Так надёжнее прописываются орально-анальные рефлексы. Обеспечивает высокий уровень чревоугодия и сексуальной зависимости». – «Реакция на боль?» – «Четыре целых, семь десятых. Что на две десятых больше, чем в предыдущей популяции. Поверьте, сэр, в кабинете стоматолога они превратятся в визгливых, дрожащих тварей, а если запустить эпидемию…» – «Подобные фантазии не в вашей компетенции», – обрывает агент. – Даже при отсутствии эмоций высокомерия в этих андроидах хоть отбавляй. Доктор сжимает зубы, изо всех сил пытаясь изобразить равнодушие. – «Я же должен учитывать варианты». – «Что с трансцендентной чувствительностью?» – «Это всегда трудно предсказать, пока субъект не активирован». – «Так активируйте». – Агент нетерпеливо дёргает плечами. Щелчок тумблера на салазках. Жирные складки на боках бюргера мелко трясутся, и он открывает белёсые глаза: «О-о-омм. О-м-м-м. Х-холодно. Д-дорогая, дай мне костюм. С-слуга народа. П-пространство демократии. Попкорн детям. Будущее без сахара не для нас. Дай мне кусочек, покажи смысл. О-о-мм». Доктор вынимает из кармана кусочек сахара и кладёт в рот бюргеру. Глаза существа закатываются, а изо рта стекает густая полоса слюны. Бока трясутся так, будто внутри тела работает мотор. – «Мягкое небо. О-о-м… моё, моё. Предрассветный сон в ожидании хрустящей газеты. Утренний кофе. К-крахмала, дай мне его, моя Королева. Гладь меня, трогай, пока я смотрю на звёзды. Комета ещё далеко, мы ещё успеем собрать урожай. Весёлый праздник. О-м-м-м. О-м-м-м. Сахарный радиоэфир глушит вакуумный шум кометы. Возьмитесь за ру-уки и откройте рот, ядерной зимы не будет». – Бюргер шумно дышит, его член набухает, выплёскивает желтоватую лужицу, и тело расслабленно замирает в салазках. – «Что с ним?» – ледяным тоном спрашивает агент. – «Он-н умер», – доктор нервно сжимает кулаки в карманах халата. – «Вы в курсе, какие ресурсы заложены в этот проект?» – «Поймите меня. Так получилось, ген лосося, который мы поместили в конструкт, вызвал осложнения при употреблении сахара». – «Но на сахаре вы завязали все основные инстинкты!» – Как же похоже чёртов агент изображает укор! – «Д-да, но я исправлю, немного радиации и…» – «Никакой радиации, вы что, задумали погубить всю популяцию?» – «Дайте мне ещё времени», – молит доктор. – «Проект доктор Скариман 679 закрыт». – Агент достаёт маузер, щелчком сбрасывает предохранитель. Крик. Выстрел. Свет.