Марина Лугавцова - Молчание вдребезги. Как написать и потерять роман

Мартин увлекся. Миндалевидные глаза цвета болотной ряски подернулись бензиновой пленкой удовольствия от тающих на языке карамелек французских звуков. С особенным воодушевлением соавтор выпевал похожее на мяуканье, мерцающее обсидиановым мартовским нетерпением таинственное «муа».

– Мартин, не вредничай. Лучше подходящую музыку включи. Без всякого твоего Мюра и Мерилиза, – проворчала я и под мягкие звуки Шубертовской восьмой симфонии си-минор, мгновенно разлившиеся из старенькой портативной колонки, продолжила критиковать соавтора уже в более миролюбивом состоянии духа. – Мог бы из Берлиоза что-то поставить. Этакое нечто из ничего, воздушное и усыпляющее обыденное сознание. Чужое вдохновение просто так в поток творчества не забрасывает 7 7 .Чиксентмихайи М. Поток: Психология оптимального переживания / Пер. с англ. – М.: Смысл: Альпина нон-фикшн, 2011. . Так что держи, Мартюша, фасон и соответствуй моменту, как символист подпольного призыва с пряным привкусом метамодерна на сахарных устах.

– Выражение «сахарные уста» отвратительно! Вроде идешь себе по городу Тегусигальпе, оглядываешься. А из каждой лавки тебе черепа из сахара улыбаются, как родному. И имеют право, чертяки. День мертвых только раз в году! Такие сахарные уста у всех, обзавидуешься.

– Есть отличный рецепт от зависти любой степени запущенности. Пара капель абсента под язык из бокала с картины Пикассо, и все как рукой снимет. За удачу, дорогой соавтор! Представляешь, какое совпадение чисел! Успели эпилог дописать в день рождения того самого Гектора Луи Берлиоза. Вот кого бы пригласить на огонек! Обсудили бы наше создание, о будущем поговорили, чаю попили с бубликами.

– Сами с черствыми бубликами управимся. Про Берлиоза, но не композитора, уже все до нас, как есть, прописали. Так что читай классиков, не пей чай из немытых чашек и не завидуй пышным букетам на «Литераторских мостках».

– Совет хорош, – согласилась я с Мартином. – Даже спорить не буду. Вот скажи, как меня угораздило ткнуть событийным шилом в нашу милую московскую тетушку Марго? Если бы не твое предупреждение – «стоп, машина!» – впала бы в грех плагиаторства и не поморщилась…

– Ты об этом лучше Остину Клеону 8 8 Клеон О. Кради как художник: 10 уроков творческого самовыражения. расскажи при случае. А я уж как-нибудь без твоей благодарности обойдусь. О-хо-хо. Челюсти-то разъезжаются в разные стороны. Зеваю, зеваю… – Мартин с утробным завыванием распечатал сахарные уста и без всяких намеков на этикет бесстыдно вывалил язык влажной ковровой дорожкой Берлинского кинофестиваля.

– А ну, закатывай язык обратно! Эк тебя разобрало! Видимо, придется смириться с тем, что неоконченная симфония Шуберта подходит для двух символистов, растрепанных сквозняками Васильевского, как упавшие с моста десятого числа 9 9 Поговорка о запоздалых услугах. В Японии выращивают эти цветы к 9 сентября – ежегодному празднику хризантем. японские хризантемы сорта «Пышная львиная грива» с наброском-дирекционом романа на упругих лепестках. Вот как.

Мартин вздохнул и вполголоса продолжил:

– Кровью сердца нашкрябали двадцать авторских на живых лепестках той самой хризантемушки. Да кому ж это интересно…

Я кивнула – ваша правда, дорогой соавтор! – и понарошку, но с врожденной актерской сноровкой зажала пальцами воображаемый мундштук. Затянулась сладким дымом перетертых в мелкий табачный лист эмоций и отбросила назад со свистом неведомо как возникшей из подсознания казачьей нагайки еще одну несуществующую в природе вещь – нить иссиня-черного с золотым отливом жемчуга. Этот жест, подсмотренный в мизансцене французского немого кинофильма, использовался мною по особо торжественным случаям во время выступлений на сцене невидимого театра.

– Форточку открой, от дыма голова закружилась – завыть хочется, как Рекс на ледокол «Красин». – Мартин прикрыл глаза и с головой нырнул в мерное колыхание музыкальных волн.

Я отвернулась от соавтора и еще раз проверила количество знаков в тексте. Может, на сегодня достаточно жить придуманной жизнью? Пришло время подумать о своем – или с воем, припоминая любимчика Рекса, – окружающем мире? Не удержавшись, я хихикнула, представив, как голосисто подвываю на луну и с яростью оскорбленного в лучших чувствах автора ругаюсь с дипломатом Кантакузиным около поднятого трапа ледокола. Ни о чем серьезном думать не хотелось. Душа просила буйных погулянок, прогулянок, банкета на выездной сессии конгресса книголюбов или клуба любителей леопардовых эублефаров. Эх, ветры яростные североатлантические, африканское сирокко вам через дорогу, кара-буран 10 10 Ветер с пылью и песком в Центральной Азии, он же «афганец» или «боду шурави». в спину и вьюги-метели среднерусской равнины на бедовую голову! Лети, моя тройка, сквозь бурю и белую мглу! К «Яр-р-р-ру» за весельем безудержным… Хотя куда лететь-то, в какую сторону света? Не помню. Не знаю. Не пробовала. И где сейчас тот самый «Яр»?

– Мартюша, а ты не догадался Штольца подговорить на праздничный ужин? Хорошо подготовленная импровизация сейчас не помешала бы.

Мартин, не открывая глаз, покачал головой:

– Мы с ним два дня в контрах из-за системы дробного питания. Временами – недобрыми смутными временами – доводит меня Штольц до бешенства. Так бы его глаза холодно-льдисто-водянистые и выцарапал! С корнем вырвал и собакам скормил у пункта горячего питания для лиц без определенного места жительства! Эти уполовиненные, дурно пахнущие порции с нулевой калорийностью плохо влияют на нервную систему. И заметь, – Мартин открыл собственные невыцарапанные глаза и буквально зашипел мне в лицо: – Сам-то он ни сном ни духом о наших достижениях якобы – делаю ударение на слово «якобы» – и не догадывается. Докладываю, что сию минуту вышеупомянутый Штольц полеживает на бархатном диванчике марсалового оттенка с черной изнанкой ночи в городе Сочи и делает вид, что статью об архитекторе Стасове пишет, а сам на планшете под одеялом смотрит «Опасный поворот» 11 11 «Опасный поворот» – экранизация 1972 года пьесы Дж. Б. Пристли, режиссер В. Басов. . Сколько он тех опасных поворотов уже перевидал и пережил? Никто не знает. Даже я. И кстати, сегодня он еще одного ежа притащил. И спрятал пылесборника в книжный шкаф. Янтарный еж номер двадцать в каталоге ненужных вещей!

– Мартин. Тебе надо иногда вспоминать пословицу о том, что не стоит дразнить гусей, плевать в колодец…

– Ну, не скажи! Если рыба захочет, вода уступит, – вывалил соавтор из памяти очередную японскую пословицу. И тут же заголосил истошным голосом: – «Вот – новый поворот…», это не я, а Штольц напевает, а заодно грезит, прикрыв синюшные веки, об исчезающем острове, где много-премного дней тому назад он играл новеньким пластмассовым совочком в песочнице с чистейшим кварцевым песком из разбитой колбы времени. А его маман в это самое время в гастрономе для него же, дитятки любимого, сырки в шоколадной глазури покупала. Так и говорит: «В настоящей глазури, из настоящего шоколада и сами сырки из настоящего творога». И добавить нечего. Пролетарская аристократия всегда отличалась утонченным нюхом на натуральный продукт. Сноб наш ленинградский – колючки врастопырку из праздничной тюбетейки. Ишь, притомился и отдыхает от родных и близких.