Дарья Аппель - Дети Балтии

Потом они перевели беседу на тему политики, заговорив о положении Пруссии, оказавшемся не лучшим. Скорее всего, прусский король будет вынужден выступить против Бонапарта, захватывающего немецкие княжества одно за другим. И себе на горе – ибо силы будут явно неравными. Тогда опять придётся вмешаться России.

– Осенью всё станет ясно, – многозначительно проговорил Кристоф.

Его подчинённый подумал: «Ну, если начнётся война, я попрошусь в действующую армию. Ничего другого мне не останется. Да и поляки меня там не достанут». Если всё равно помирать – какая разница, когда и как: красиво пасть под пулями или некрасиво загнуться от яда или удара кинжалом в бок? Но вслух этими соображениями не поделился.

Через некоторое время Жанно попрощался с Кристофом, а тот прошёл в кабинет – обдумывать свою «систему» далее. Усевшись в кресло и вытянув ноги, Кристоф повторил шёпотом слова брата, переданные ему адъютантом. «Дьявол». С дьяволом всё ясно. В облике Чарторыйского и в самом деле присутствует нечто демоническое. Кристоф бы мало удивился, увидев, что у того вместо ног – копыта, и почувствовав, что от министра иностранных дел исходит отнюдь не изысканный восточный аромат духов, а отвратительный запах серы. Но граф и сам не ощущал себя ангелом. Так что считать своего врага воплощением зла на Земле – значит, вдаваться в высокопарный мистицизм. А пафос лучше оставить на долю борцов за независимость Польши.

Что ещё передавал Карл? «Кирха». Это пустое. Кристофу сейчас некогда слушать пасторские проповеди. Может быть, брат имел в виду конкретного пастора и конкретную кирху? Надо бы уточнить.

И был упомянут «MacBeth». Ливен закрыл глаза, восстанавливая в памяти сюжет недавно прочитанной им пьесы. Правитель Гламиса хочет стать королём Шотландии. Но для этого ему нужно убить действующего короля и возможных претендентов на престол. Сам Макбет – человек хоть и честолюбивый, но довольно мягкий. Однако его соблазняют дьявольские силы в виде ведьм-пророчиц. Да и жена у него сильная и решительная за двоих. Жена . Именно поэтому он не посвящает Доротею в это дело – знает ведь, что она может на него надавить, заставить быть решительнее и смелее, так, как понимает это она. Нет. Пусть рожает и воспитывает детей, а когда его, Ливена-второго, не станет на этом свете, удаляется в деревню и живёт там тихо и спокойно. Кристоф побогаче собственного отца, голодать и без обуви разгуливать никто не будет. И она довольно молода, легко найдёт второго мужа. Кристоф знал, чем заканчивается пьеса Шекспира. Смертью Макбета от рук «того, кто не женщиной рождён». Его пьеса жизни, скорее всего, закончится тем же самым. Но его смерть в случае неудачи будет политической – если интриги Чарторыйского и его племянницы удадутся, его отправят в отставку. А там немудрено заболеть настоящей чахоткой от скуки и ненужности. Но ничего этого не произойдёт. Сперва он воткнёт осиновый кол в грудь проклятого поляка и его родственницы-ведьмы…

Павловск, май 1806 г.

Праздник в честь совершеннолетия великой княжны Екатерины был устроен настолько пышный и многолюдный, что на него съехались все, кто хоть что-либо значил в светском обществе Санкт-Петербурга. Именинница красовалась в богатом голубом платье, отделанном золотой парчой, и все жемчуга дома Романовых сверкали в её ушах, на запястьях и на шее. Она танцевала лучше всех, открывая балы своим присутствием, веселилась больше всех присутствующих, но на пятый день праздника её уже начали заметно утомлять и музыка, и танцы, и то, что у неё не оставалось ни малейшего времени остаться хоть чуть-чуть наедине. Туалеты Като переменяла четырежды в день, вокруг неё круглосуточно толпились горничные и фрейлины, и на утро пятницы фрау Шарлотта застала её лежащей на кровати лицом вниз и горько плачущей, чего за девушкой с детства не замечала.

– Я не выдержу, – прошептала она бывшей гувернантке, – Хочу куда-нибудь сбежать.

– Вы уже не маленькая, привыкайте, – сказала графиня Ливен, превыше всего в этой жизни ставившая долг. – Можете мне поверить, далеко не всем такие мероприятия нравятся. Но все терпят и не жалуются.

– Так какой смысл вообще проводить подобное?! – закричала Като, в гневе вспрыгнув с кровати.

Шарлотта Карловна не знала, что ей отвечать. Она сама считала, что все деньги, потраченные на праздник, можно было отдать бедным и обойтись куда более скромной церемонией. Но, естественно, не в её положении следовало высказывать свои соображения.

– Престиж России, – сказала, наконец, старшая графиня фон Ливен. – Никуда не денешься.

– Точно, – улыбнулась Като сквозь слезы. – Но лучше бы брат устроил в честь меня…

– Парад?

– Нет, не парад, а манёвры. Или разгромил бы парочку французских армий на поле сражения где-нибудь в Баварии, – усмехнулась она. – Но боюсь, моя мечта – из разряда несбыточных.

– Сегодня как раз будет парад в честь вас, – продолжила невозмутимая фрау Шарлотта. – И вам представят тех наших военачальников, кто отличился во время прошедшей кампании.

Като так и прыснула.

– Разве ж там кто-то отличился, фрау Лотта? Особенно «военачальники»… Они как раз-то всё и провалили, за такое нужно под трибунал, а не представлять принцессам.

«Какая она жестокая», – подумала графиня.

– Думаю, про князя Багратиона, героя Шенграбена, вы такое не скажете, – возразила она вслух.

«Багратион», – повторила про себя Екатерина Павловна. Она так много слышала об этом скромном генерале, ученике Суворова, что давно желала увидеть его воочию и перемолвиться с ним парой слов. Этого воина называли «русским Леонидом», что само по себе не могло не интриговать. Като представляла его необычайным красавцем. Поэтому слова гувернантки её несколько приободрили. Она приказала подавать одеваться, и через час, в прекрасном тёмно-синем платье, с диадемой на голове, сошла вниз.

Князь Багратион с первого взгляда её несколько разочаровал. Он не напоминал Геркулеса – был невысокого роста, скорее, худощав, чем атлетически сложен, не очень красив на лицо – слишком явно выдавались в нём кавказские черты, но выражение больших чёрных глаз Екатерину покорило. Его руки – тонкие, длиннопалые – выдавали в нём породу. Като также понравилось то, что Багратион держался несколько скованно, застенчиво – он не привык ко Двору. И даже то, что он не очень хорошо говорил по-французски, её не смутило – девушка перешла с ним на русский, которым владела очень свободно. Её собеседник говорил на языке своей «приёмной родины» с неким гортанным акцентом, но тоже довольно неплохо. Перемолвившись парой фраз и получив поздравления, которые, как ей показалось, были сказаны не из приличий или из лести, а от чистого сердца, Екатерина поклонилась и отошла от него. Генерал ей понравился весьма. Больше как человек. Принцесса не разглядела в нём «Геракла нашего времени», но отчего-то поняла, что он сочетает в себе мужество с добротой и умом.