Олег Аникиенко - Один оборот

– А еще я люблю стирать, – скажет Антонина. – Ничего, что я про свое?

Я бы тебя с одним чемоданом приняла…

Они сидят так близко… Его слегка разморило, хотя он старается не пролить на стол. Бутылка опустела, и они еще ждут чего-то.

– Жизнь одна… – упрямо твердит он. – Среда, обыденность – затягивают…

– Среда? – Женщина вздыхает и начинает укладывать остатки ужина в сумку. А потом они выйдут в ночь, в пугающий сон пустыря. Узкая тропинка в снегу приведет его к увязшей в сугробах избе. Здесь все в снегу, видны лишь колья заборов. Пронизывающий ветер выветрит тепло их встречи. Они обнимутся. Он стоит на ветру, чувствуя, как отогреваются пальцы под воротником ее пальто. Она скажет… Что она скажет?

– Не обижайся… – скажет она. – Нельзя сейчас. Придешь? – Ладно, – скажет он. И оба поймут, что не знают, нужно ли ему идти к ней. – Ты сильный… – Но не мой.

Ветер выбьет на обратном пути слезы и негде их будет высушить. И никто не объяснит, почему у них не сложилось.

– Эй, – слышит он голос. – Что с тобой?

Гость вздрагивает. И тотчас вся нарисованная картинка пронеслась назад, оставляя привкус горечи. Он решительно направляется к выходу, знаком показывая женщине, что сожалеет. Он не сойдет на остановке, где нет жизни, а лишь вечные тяготы и путь в никуда. И поезд, на котором он еще несется в ночи, – не оборвет его сердце уходящими вдаль огнями.

Он доехал на свой участок к вечеру и успел до темноты нарубить дров. Ему хотелось посидеть у костра, послушать потрескивание сучьев, спечь картошки, как в детстве. Здесь он проведет зиму, а весной, с теплом, переберется опять в гараж. Несмотря на городскую прописку, сейчас он, все-таки, бомж. Хотя и бывший журналист. Так вышло…

По правде говоря, журналистика в регионах сдулась. Газеты, журналы скупили богачи, а они лояльны режиму. И пишут там девчонки о поп-идолах, скандалах и дорожных авариях. Старики отринуты, хотя и стучат по клаве в интернете. Но толку от них мало, все повязано системой…

Позитив в том, что он бросил пить, похудел. Раньше и думать не мог, как живут люди без денег. Но сам – не рваный, на баню хватает. Выручают руки, – дачницы платят немного, но за лето набегает. Да еще дворником подрабатывает, чистит от снега проходы к дачам… Тут ведь вопрос психологии. Если чувствуешь себя швалью на обочине – это одно. Остаешься человеком – другое…

– А кто хвалил Ельцина? Он все развалил! – не уступала жена. – А Правитель навел порядок, укрепил государство…

Верно, голосовал. Тогда многие пьянели запахом перемен. Интеллигенция надрывала глотки, съезд кинематографистов – что кипящий вулкан. Романтики жаждали свободы… Ну, и что они создали в кино за 20 лет? Мыльные сериалы, секс, убийства, – попсовый шлак! Культуру прогнули под бабло, под массового потребителя. А кто рискнет что создать, – не находит зрителя. Нет проката. Страшней, что и в воздухе этот липкий, удушливый туман попсы. Раньше человека тянули к свету, хоть он и сопротивлялся. Теперь все для низкого в душе…

Нас просто обманули на волне желаний нового. К власти пришли торгаши, которые спарились с чиновниками. А народу – мелкие подачки…

Бродяга пошевелил веткой угли костра. Стояли последние дни сухой морозной осени. Подмерзшая земля потрескивала под ногами и пора было думать о теплой одежде.

Когда – то он рассматривал бомжей, ковыряющих мусорные баки. Оказывается, мусор не всегда дрянь. Выбрасывают и годное. Теперь сам гулял по дворам с мусорными площадками. Замечал, что оставляют люди у контейнеров. За мэрией, к примеру, нашел сносную мебель. У магазина – спортивную шапочку, выстирал, носит.

– Ты в экономике профан! – кричала жена. Она – чиновник в госслужбе, им платят по особой сетке. – Пиши на рынок, зарабатывай!

Пробовал, потом погано… Словно изнасиловали…

Так что обещали людям? Удачность хозяйствования! Кричали – прежняя система сгнила, плановый метод плох. Уберем дармоедов, станем собственниками… И – учитесь продавать! Вот и поднялись торговцы. Они тоже нужны, но не у руля страны! Так и вышло, – ушли идейные вампиры, пришли упыри от выгоды… Без принципов, без чести. Только – прибыль и удовольствия… А Правитель, – что? Он строит себе государство: трон, армия, полиция, суды и рабочие у скважин. Остальные ему не нужны, лишние…

Внезапно, к жилищу бродяги подъехала, не включая свет, легковая машина. Хлопнула дверца, вышел плечистый парень в форме служивого. Луч его фонаря ударил в лицо сидящего.

– Руки вверх! Вы задержаны… Вы – размышляли!

Мужчины обменялись рукопожатием.

Они познакомились в гаражном массиве, где парень служил охранником. Спросил бродягу, кто такой, зачем обитает… Позже, заехал еще раз. Оказалось, парень уволился из Нацгвардии. Как-то поведал свою историю.

…Сказали митинг незаконный, – взять активистов… Студентики там, старушки… Требовали повышения пенсии. Скрутили мы десяток щеглов. Довезли, стали описывать. Пацан один храбрится. У меня, говорит, бабушка сорок лет вела литературу. Учила про совесть. А теперь не может на море съездить, мою стипендию делим. За что меня взяли? Ему слегка дали по лбу. Вопит: «Палачи»!

Напарник мой стал пацана крошить. Я кричу: – Прекрати! Унял «бойца». С тех пор – чужой среди своих…

– Ты, вот что… – гвардеец протянул бродяге телефон. – Тебе понадобится, интернет глазеть. Может, напишешь что. Симку вставь, выбросил я… – Откуда?

– Трофей. Сцепился с мажорами. «Золотая» пьянь, людей достают. Мне чуть попало, но телефон бросили…

Только сейчас бродяга увидел ссадину на лице приятеля. – И звони… Тут волки. Им жрать нечего! Вырублен лес…

Бродяга проводил гостя в темноту. Пожалуй, надо зайти, – решил он. – Волки, действительно, уносят собак… И он притушил костер, который из окна лачуги еще виднелся остывающими огнями. Потом лег на лежанку, укрылся, и почувствовал себя, в общем, неплохо. Сквозь стекло ему виднелись искрящиеся, но равнодушные к враждующим людям, звезды.

Через несколько дней гвардеец привез с собой пожилого мужчину. Пожалуй, старика. Лицо гостя в морщинах, а общее выражение граничило с озлобленностью. – Заваришь? – спросил гвардеец, бросив на стол красивую пачку чая.

Они чаевничали, скупо переговариваясь. Гость оказался бывшим каменщиком. Хотел расширить свою однокомнатную квартиру и все сбережения вложил в фонд новой стройки. Но попал на мошенников. Теперь он – «обманутый дольщик», каких много… Лицо строителя потемнело от гнева, он скалился больными щербатыми деснами.