Валентин Лебедев - Цветы полевые

Мне папа насадил легкую, аккуратную косу, в пять кулаков. В тот год мне исполнилось двенадцать лет. Отец всегда таскал меня с собой на разные мероприятия и всегда говорил:

– Мотай на ус… Присматривайся…

Выдвинулись во второй половине дня, так чтобы обустроиться – разбить лагерь, натянуть брезент, оборудовать костровище и успеть по вечерней росе помахать косами. Предполагалось дня за четыре смахнуть весь участок. Женщины обещались подойти на следующий день, раскидать скошенную траву и заняться сушкой.

Идти было километра четыре. Часа за полтора дошли. Между осинками натянули полотно, покидали под него пожитки: телогрейки, старые одеяла, ведерки, миски, мелкую утварь.

Отец приспособил на прошлогодней чурке бабку. Забили пару рогатулин и бросили на них перекладинку, запалили под ней костерок. Вскипятили чай, попили, покурили минут десять и решили, что пора начинать. Роса еще не выпала, но у мужиков зудели руки, горели глаза. Дядьки все молодые, здоровые, веселые! Косы у всех одиннадцати ручные, блестят металлом. Прошлись по ним оселком и зазвенела скошенная мурава-трава, отдаваясь косарям, ложась плотными, зелеными рядами под розовый закат. Потянулись валы от лагеря друг за другом. Первым шел дядя Петя, за ним дядя Леша и третьим мой отец. Я было хотел тоже пристроиться, но мне сказали, чтобы я не мешался и прогнали подкашивать по краю поляны, между кустов.

Эх! Знали бы они чем все это кончится!

Красиво шли мужики! С придыхом, на всю ширину прокоса махая косами, иногда останавливались, втыкали острые концы косья в землю, поправляли оселками жало, вытаскивали из-за пояса чистые тряпочные утирки вытирали лица и снова принимались за работу. На спинах, по рубашкам затемнел пот.

Я шаркал своей косенкой в кустах (пяточку прижми, носочек подними), оглядывался на старших и хотел быть, как они, взрослым, сильным и умелым. Часу не прошло, заблестела роса, податливее валилась трава. Птички загомонили громче, воздух посвежел, кукушки примолкли, устав за день… А сколько еще не посчитано! Успеть надо до колошения ржи.

Крикнул сегодня в лес:

– Кукушка, кукушка! Сколько мне лет…?

И закуковала не переставая. Я сбился со счета и забыл сколько насчитал – за сотню где-то…

Косцы подошли к лагерю, черпали воду кружками из алюминиевого бидона. Пили взахлеб. Я тоже переместился поближе, стал окашивать небольшой кустик. Внезапно странный гуд появился в воздухе… И тут же меня кто-то шарахнул в лоб, в щеку. Бросил косу, присел, вскочил и побежал к мужикам. А те уже отмахивались руками, хватались за головы и помчались прочь от лагеря. Скрылись в лесу. Мне ничего не оставалось делать, как бежать за ними.

Догнал. Дядьки чесали спины, лица, возмущенно, что-то обсуждали.

– Ну что Валентин… Осиное гнездо скосил?!

– Все… на сегодня откосились…

Не зло поругивали меня. Держали совет – что теперь делать? В лагерь возвращаться нельзя -зажрут. Идти в поселок домой смысла не было – только время убивать, да и спать некогда будет. К рассвету, еще до восхода надо начинать косить. Посовещавшись, решили идти в деревню Сорокино, что была всего в километре. Там у дяди Пети были знакомые дед с бабкой.

Скоро послышались звуки жилья. Мычала корова, дзенькала колодезная цепь. Пахло свежим сеном, наносило несильным дымком. Вышли к большому двухэтажному дому. Толстые бревна были рублены в чашку и поднимались венцов на двадцать пять. Крыша была затейливая – с башенками, слуховыми окнами и крыта давно не крашенным железом, свисали резные дождевые воронки.

Перед домом заросли рябины и путанного черемушника.

Чело 6 6 Фронтон дома, почерневшее от времени, загорелое на солнце, было разделено на две части карнизом. Причелины 7 7 Доски закрывающие торцы слег крыши , крылья 8 8 Тоже, что и причелины были в замысловатых узорах, местами сгнивших, с вывалившимися элементами рисунка. Подзор 9 9 Горизонтальные элементы чела местами отсутствовал. Отдельно тяжелые наличники, когда-то давно собранные искусным мастером. Навершие возвышалось диадемой. В середине, украшенного деревянными цветами карниза, полуденное солнце. По бокам угадывались кони, поддерживающие карниз и везущие солнце по небесам. Спадающие ровные боковины 10 10 Вертикальные доски на наличнике , с сохранившимся восточным солнцем – западного солнца не было. Внизу окна подземная река и ночное солнце. Сохранились резные лебеди сопровождающие ночное солнце по реке.

Филенчатые ставни были в плачевном состоянии, полу отвалившиеся, висевшие кое-где на одной петле, забывшие свое предназначение.

В нижнем этаже покосившиеся деревянные ворота, несколько дверей с кованными запорами, кольцами. Широкая, скрипучая лестница поднималась одним маршем на второй этаж в жилые помещения. Дядя Петя сказал, что когда-то это был барский дом.

Вошли под покосившийся навес и поднялись на небольшой балкончик, постучали в дверь.

– Открыто!

Распахнули, переступили высокий порог и очутились в просторном помещении, разделенном пятой стеной. Старинные деревянные лавки, отскобленный до бела стол. В дальнем, красном углу тлела желтым лампадка, освещая приличный иконостас. Лики святых тускло поблескивали, играли отсветами незатейливого пламени золоченые оклады, виноградные лозы светились серебристой фольгой.

На столе стояла керосиновая лампа. Подле нее сидел дед и натирал варом дратву.

– О-о-о… Петька пожаловал… Что стряслось?

Бабушка повернулась к нам от печки и тоже удивленно смотрела.

– Вон, Вальку, шкодника, пытайте! – дядя Петя подтолкну меня к деду.

– А я-то что? Кто знал, что там осиное гнездо? – неуверенно оправдывался я.

– Ну-кось, поди-кось ко мне, парень, – дед приобнял меня за плечо и усадил рядом.

– Эко тебя разнесло! Пяток спымал поди? – заулыбался морщинами и потрепал меня за волосы, – Пройдет! Ща бабка холодной сметанкой припудрит, завтра видеть будешь.

Подсмеивались надо мной, подбадривали

– Сполосните рожи – то, да отстаньте от мальца – бабушка что-то варила на керосинке, которая стояла на шестке облупившейся боками русской печки.

– Полотенце чистое, Петро, возьми в комоде, да самовар пусть мужики налаживают. Бабка засуетилась вокруг стола.

Пузатый, весь в медалях по кругу, самовар стоял на скамейке у окна. Труба, жестяным коленом смотрела в форточку.

Дядья поплескались около умывальника, стали помогать по хозяйству. Папа сходил с ведром к колодцу, погремел цепью, принес воды. Залил ее в тулово 11 11 Ёмкость, куда заливается вода и прикрыл крышкой. Нащипал лучин, поломал помельче, поджег и сунул в кувшин 12 12 Внутренняя труба для топлива до колосников. Прикрыл зольник. 13 13 Отверстие внизу самовара для сбора золы Лучины запылали, разгораясь. Сладко пыхнуло дымом.