Михаил Дорошенко - Боргезия

– Бить будете? – лежа под ногой Грина на пустой сцене, бормочет актер, изображавший Кони. – Нет надобности. Я, господа, со всеми предельно откровенен. Спрашивайте, расскажу, что хотите.

– Слуга двух господ?

– Всех… всех господ.

– Вот и говори, – нажимает Грин ногой, – что знаешь.

– Ой, больно! Я и так все скажу, только не жмите. Мне было сказано, если полиция будет хватать за грудки, говори все, как есть. Когда про цели организации спросят, велели сказать: ныне, мол, все хотят конституцию. Но вам я вся правду скажу. Мне дают такие странные поручения, не приведи Господь! И даже преступные.

– Кто?

– Масоны проклятые, кто же еще!

– Господин хороший, – выходя из-за кулис обращается к Грину старый-престарый актер, – почему вы наступили на грудь нашему актеру?

– Такая игра.

– А, игра?! Какую репе-ти-пируете пьесу?

– Гамлет. Только мы не репетируем, а играем на сцене.

– На сцене? – удивляется тот, указывая на пустой зрительный зал. – А зрители где?

– Вы и есть наш зритель. Гамлет выловил Призрака и наступил гаду на грудь.

– А-а? – входит в понятие актер. – Так он-таки его выловил? Кем оказался?

– Выясняем.

– Ну-ну… – кивает головой актер и уходит.

– Как тебя прозывают в театре, милейший.

– Тень… Тень, меня все называют. Не потому, что тень отца Гамлета изображаю, а по фамилии: Тенин.

– Кто у вас главный?

– Человек, который отдает приказы, болярин известный. Он там не пешка, как я, но и не ферзь, и не король.

– И кто в вашей шайке король?

– Его сиятельство, вроде бы, ан нет…

– Та-ак… – нажимает Грин ногой.

– Его сиятельство – известный масон.

– Кто сейчас – не масон? – усмехается Кони.

– Вы, ваше благородие, и вот он, – указывает Тенин на Кони. – Ой, больно!

– Что у них там происходит на сходках?

– Чудят, господа, чудят!

– И все? – вопрошает Грин наставительно.

– Да меня, пешку, в ту самую ложу на порог не пускают. Когда его сиятельство подозвал однажды меня, в карете рядом с ним сидел человек в маске.

– Что за человек?

– Человек ли?

– И кто он? – настаивает Грин.

– Боюсь, не поверите.

– И все же?

– Дэмон, а може – сам черт.

– Хм! – качает головой Кони.

– Я же вам говорил – не поверите. Он чин чином сидел: во фраке и… в маске! Только меж рукавом и перчаткой ничего не было.

– Протез у него был стеклянный, болван, – говорит Кони.

– Я, может быть, и болван, но шеи у него тоже не было.

– Врет он все, зубы нам заговаривает.

– Я чистую правду сказал!

– О черте, стало быть, нечистую?

– Ваше благородие, не цепляйтесь к словам.

– Как князь обращался к нему?

– Грегуаром его обзывал.

– Стало быть, у черта есть имя, – говорит Грин. – Где искать книгу?

– На кладбище, я же вам говорил.

– Что скажете, Сергей Алексеевич? – спрашивает Грин, выходя из театра.

– Ерунда это все, – машет рукой Кони. – Врал безбожно, а вы уши развесили.

– Вот тут-то вы и ошибаетесь. Он не врал.

– Да? – удивляется Кони.

– Просто не договаривал.

– Про черта тоже не врал?

– Скорее всего. Привирал, может быть.

– А зачем? – приостанавливается Кони. – Пугал что ли?

– У них есть какой-то замысел.

– Но какой? Тексты Нострадамуса мы не можем найти.

– Кое-что все же нашли, – настаивает Грин.

– Да, нашли, но ничего определенного по ним нельзя выяснить.

– А если найдем еще больше, то…

– Нас убьют, – разводит руками Кони.

– Хорошенькую перспективу вы описали, однако все, может быть, гораздо сложнее. Нас подготавливают.

– К нахождению фальшивого текста?

– Не знаю, не знаю, – раздумывает Грин. – Пока не знаю. Будем искать.

– Где?

– На кладбище, где же еще?

– Да уж искали…

– Осмотрим еще раз.

– Ваше сиятельство, – спрашивает Тенин, стоя перед раскрытой дверью кареты, – я понимаю, когда поляки, студенты, евреи, да голодранцы всяческие, вроде меня, хотят свергнуть царя, но вам-то зачем?

– Ты нам за что служишь? За идею или за деньги?

– Немного, конечно, беру, но не за деньги.

– За что же? За страх или за совесть – за убеждения, то есть?

– За страх и… за совесть.

– Вот и служи. Тебе понимать ничего не надо. Спать плохо будешь, если думать начнешь.

– Я, конечно же, дурак… по сути и должности, но про судьбу герцога Орлеанского знаю.

– И что же ты про него знаешь?

– А то, что ему после революции, за которую он так сильно радел, сотоварищи голову сняли с него. Как бы и вам головы не лишиться…

– Ты лучше о своей голове подумай?

– Все, не буду, не буду задавать лишних вопросов.

– Иди и смотри у меня! – грозит ему пальцем фрачник из кареты.

– Ухожу, уже ухожу… – пятится задом Тенин.

– Аркадий Францевич, слыхали, какие вопросы задает наш актер? – раздается голос собеседника из глубины кареты.

– Слыхал, разумеется. Ведь меня он и спрашивал.

– Слишком много стал знать. Убейте его. Мавр сделал свое дело.

– Я тоже немало знаю.

– Вы во внутреннем круге, а этот…

– Понятие круга столь неопределенное…

– Вы получили то, что хотели?

– Еще бы!

– Вот и служите.

– Разумеется, служу и не за страх, а за совесть.

– Совесть понятие странное, ненадежное, страх надежнее. Страх лучшее средство от глупости.

– Вот, что я подумал, Сергей Алексеевич, – говорит Грин, подходя к могиле. – Как уже говорил, я верю нашему призраку отца Гамлета. Если он имеет какое-то отношение к дьяволу… сделаем такое предположение… то сие существо является правдолюбцем.

– Отец лжи – правдолюбец? Впервые слышу такое.

– Я имею в виду тех правдолюбцев, кои, бревна в своем глазу не замечая, умудряются на расстоянии узреть соринку в чужом бокале. Заметьте, как точен в деталях наш подопечный. Что ни спроси, на все он имеет ответ. Давайте отталкиваться от его признаний. Он утверждает, искомая книга находится на кладбище. Вы вскрыли могилу и, ничего не обнаружив, зарыли, правильно?

– Правильно.

– Смотрите, – указывает Грин на плиту, – как будто обложка какой-то книги с надписью на латыни.

– Перевели надпись?

– Н-нет, – хмурится Кони, – полагаете, надо было? Мое упущенье, мое. Послать за переводчиком?

– Не нужно… смотрите. Буквы разбросаны по всему полю орнамента. Соберите их все, – указывает Грин тростью. – Что получается?

– Нострадамус!

– Вот вам и книга, – указывает Кони на могильную плиту, – а вот Бафомет, – указывает он на монумент, – держит палец у рта, что означает…

– … тайну, которую мы, мол, не сможем раскрыть.

– Где вы искали?

– В гробу и под ним.

– Вы не там искали. Смотрите, вот она книга.

– Но это только титульный лист, – разводит руками Кони.