Михаил Дорошенко - Боргезия

– Но это же ваша газета «Враки»! Надо же придумать такое название!

– Давайте возьмем другую газету. Криминальная хроника. Читайте. Вот здесь: убита медведица…

– Сегодня какой-то гражданин выкупил у бродячего артиста медведицу Кроху и на глазах у толпы ее застрелил. И что? – возмущается Антипов.

– Толпа стала бить мерзавца, и кто-то насмерть пырнул его ножом.

– Не вижу связи.

– Связь есть, но очень далекая. Имейте терпение. Берем другую газету. У бродячего артиста была выкуплена обезьянка, которая, сидя у него на плече, играла полонез Агинского. Человек, который выкупил обезьянку, достал пистолет и застрелил ее. Толпа бросилась избивать проходимца, и кто-то насмерть зарезал его ножом в спину. Связь намечается?

– Между двумя этими преступлениями – да! – соглашается Антипов. – Но к нашему делу это не имеет никакого отношения.

– Имейте терпение: слушайте. Каким-то образом рядом оказалась съемочная группа.

– Ну, оказалась! Что из того?

– Стоит отметить то, что съемочная группа в обоих случаях оказывалась на месте в нужный момент.

– Преступный замысел на лицо, но…

– … какое отношение он имеет к Бакрушину, спросите вы? Имеет: на столе в его кабинете лежала газета с отчеркнутым текстом. Я запомнил число и проверил, отчеркнуто было именно это происшествие. Там были и другие газеты с отчеркнутыми местами: краем глаза я скользнул по названиям. Аналогичные преступления описаны в каждой из этих газет.

– Бакрушин, по-видимому, имеет пристрастие к сценам подобного рода. Испорченная натура.

– Бакрушин был дружен с убиенным князем Велиховским.

– Мало ли кто с кем дружит!

– И оба они состояли в одной и той же ложе.

– Ложные связи, ложные, – отмахивается Антипов. – Притянутые за уши факты.

– Вот еще одна заметка, – достает Грин вырезку из газеты. – По слухам имеются закрытые клубы, в которых, якобы – подчеркиваю, совершают охоту на людей в каком-то загородном доме.

– Слухи, хм! – возмущается Антипов. – Слухи, к тому же беспочвенные.

– Стреляют из арбалетов в людей, изъявивших желание покончить с собой. И будто бы лучшим стрелком оказался сын княгини Велиховской, которую вы допрашивали в связи с шуткой отрока, ставшей причиной смерти священника. Что там случилось?

– Священник открыл библию, и из нее выскочил бумажный складной черт. «Кто же тебе научил такому?» – спрашиваю мальчика. А он мне, представляете: «Так предложил Заратустра», – и пальцем постучал по книге.

– Начитанный мальчик.

– И какой мы сделаем вывод?

– Я не все перед вами выложил. Одно преступление следует за другим. Не улавливаете связи?

– Нет

– Есть еще один факт, который нужно проверить. К нам приезжает фон Мерц.

– Кто таков? – настораживается Антипов.

– Это уже дело полиции разузнавать, кто приезжает к нам из Берлина.

– Откуда узнали?

– Из газет, откуда еще!

– Чем же вас привлек этот фон Мерц?

– Портрет на стене в кабинете Бакрушина с посвящением по-немецки: «Ученику от учителя».

– Ну… и… что?

– Вот и узнайте, чему научил этот немец Бакрушина.

– Здравствуйте, Феликс Игнатьевич, – говорит Тенин, подходя к Грину на улице.

– О, призрак отца Гамлет! Какими судьбами?

– Какая судьба может быть у призрака? Бродить по пространствам.

– Поговаривали, будто бы вас убили.

– Убили… убили!

– По вашему виду не скажешь.

– Я дважды убитый: меня отравили и утопили в реке. Переусердствовали! Одно нейтрализовало другое. Я наглотался воды, меня вырвало – тем самым очистился от отравы и скверны.

– Кто же с вами так обошелся, враги?

– Нет, друзья. Масоны.

– Что так? За что?

– Чем-то не угодил. Много вопросов задавал, полагаю. Пришлось перейти на положение призрака. Долго, однако, не удалось пребывать. Отыскали и велели к вам обратиться.

– Ко мне? – удивляется Грин. – Для чего?

– Чтобы разведать, что вам известно.

– И ты так в открытую…

– Я для всех завсегда открыт всей душой.

– Стало быть, снова на службе у прежних хозяев?

– У прежних, у прежних! Слава Богу, простили.

– Что именно простили?

– Что выжил, – гордо отвечает Тенин.

– И ты верою и правдою им служишь теперь?

– Я всякому служу, перед кем предстаю.

– Отомстить не желаешь друзьям?

– Ох, как хочу, но не могу.

– Боишься? – усмехается Грин.

– Да я к ним всей душой прикипел, а они со мной эдак!

– Что они нынче готовят? Какие преступления?

– Вы спросите, отвечу.

– Что знаешь про голову Гоголя?

– У Бакрушина голова. Он с ней не расстается, возит с собой в саквояже.

– Для чего?

– Сказывают, будто приезжий француз или немец вставит череп в какое-то магическое устройство. На толпу, мол, направит, и народ под гипнозом пойдет куда надо.

– Тебя тоже гипнотизировали? – спрашивает Антипов, подходя к ним.

– Я сам безо всякого гипноза готов масонам служить.

– Почему именно Гоголя череп? – спрашивает Антипов.

– Знаменитый был медиум, мол. Впитал в себя многие духи.

– Слыхали? – спрашивает Грин. – Что скажете?

– Мог бы сказать бред, но не скажу.

– Сказали уже. На первый взгляд кажется бред, да?

– Врет он все.

– Он не врун, а переносчик ложной информации.

– Ложной! – подчеркивает Антипов. – Вот: сами согласны!

– Да, ложной, но именно той, которой на первый взгляд не стоит пользоваться.

– Понимаю, но можно, ее исключив, использовать что-то другое. Чем неизвестно, однако.

– В том то и дело, что они под видом ложной информации подсовывают нам настоящую.

– Так уж и настоящую! – иронизирует Антипов.

– Близкую к настоящей.

– Как же отделить правду от вымысла?

– Есть один способ, хотя тоже сомнительный.

– Все сомнительно, что с вами связано. Что за устройство? Где здесь хотя бы толика правды?

– Скажите, вы верите в Бога?

– Верю, – крестится Антипов.

– Может быть, вы и верите в нечто, что ждет человека после смерти, а здесь вы не видите ни того, что исходит от Бога, ни того, чем соблазняет нас дьявол.

– Не имею привычки задумываться о явлениях подобного рода.

– Вот именно, – подчеркивает Грин, – не задумывались! Если б задумались, мир предстал перед вами иным. Хотите, я назову вам следующий шаг наших противников?

– Сделайте милость.

– Следующим объектом осквернения будет голова Иоанна Крестителя.

– Доказательства!

– Вот доказательства, – раскрывает Грин газету. – Читайте.

– Синод наложил запрет на спектакль «Саломея» с великолепной Идой Рубинштейн в роли Саломеи.

– Вы считаете, Ида Рубинштейн связана с преступниками?

– Нет, я так не считаю, просто преступники тоже читают газеты. Вся их логика довольно легко читается. Скажите, Филипп Филимонович, давно ли у вас роман с прекрасной незнакомкой?