Андрей Павлов - Разноцвѣтіе

– Так точно, прикипел, Ваше превосходительство! Но с предложенной должностью согласен. Разрешите оформлять документы?

– Готовьте. На все про все у Вас 5 дней. 20 августа убываете, а 21 уже представляетесь Андрееву. Более Вас не задерживаю, – ответил мне Данилов-черный и склонился над бумагами.

Сборы мои были недолгими, и уже к исходу 18 августа я был готов к убытию к новому месту службы. Вечером того же дня я зашел в кабинет Данилова.

– Разрешите по личному вопросу, Георгий Никифорович.

– Слушаю Вас, Алексей Валерьевич.

– Завтра последний день моей службы в Генеральном штабе, и я прошу Вашего разрешения на проведение товарищеского ужина со своими сослуживцами и Вами непременно.

– А успеете отойти от «товарищеского ужина» до представления генералу Андрееву? – с прищуром и лукавой улыбкой спросил Данилов.

– Так точно, все будет на высшем уровне, – бодро ответил я.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Данилов благосклонным тоном и продолжил: – Место и время позвольте уточнить?

– Михайловская площадь, дом 5, в 17 часов, Ваше превосходительство, – быстро ответил я.

– А, «Бродячая собака»? Знаю, наслышан! Ну что же, я не против, приглашайте, кого считаете нужным, я также буду.

Эмблема работы М. Добужинского. 1912 год.

Вполне удовлетворенный нашей беседой, я покинул кабинет теперь уже почти бывшего начальника.

Арт-кафе «Бродячая собака» было открыто в конце 1911 года в подвале дома Жако антрепренером Борисом Прониным, одним из лидеров формирования особой культуры театрального клуба предреволюционных лет. Здесь проводились театральные представления, лекции, музыкальные и поэтические вечера. Славу арт-кафе создавали его посетители, среди которых особо стоит выделить, по моему мнению, Ахматову, Мандельштама, Гумилева и Мейерхольда, хотя, бесспорно, там бывали и другие достойные люди.

Анна Ахматова в 1912 году посвятила «Бродячей собаке» загадочное своим окончанием стихотворение:

В этом артистическом подвале все эти люди жили как бы вне времени и пространства, играя роль богемы Санкт-Петербурга. Заполняли кафе они обычно после полуночи, так что нам ничего не мешало провести прекрасный вечер в этом замечательном и душевном месте.

Из холодных закусок нам подавали лосося слабой соли и буженину с хреном, из горячих – рыжики в сливках с сырными гренками, а также запеченные баклажаны. На первое – мясную солянку и уху по-русски, на второе – Бефстроганов и говядину по-петербуржски, на гарнир – картофель по-сельски и овощи на пару. На десерт принесли пирожные с заварным кремом и фруктами, а также теплый яблочный пирог с мороженым. Пили кофе, выпивали: шампанское «Louis Roederer» (ветераны управления) и водку «А. Ф. Штриттер» (молодежь управления). Курили. Малая изысканность меню говорит не о плохом обеспечении этого кафе, а о том, что оно, в первую очередь, было «арт». Но и мы пришли в него не для «набивания утробы», а пообщаться, поговорить о мирских делах, выслушать каждого и, без сомнения, проводить меня и пожелать удачи. Все прошло вполне достойно, и в конце вечера генерал Данилов весьма любезно поблагодарил меня. С завтрашнего дня меня ждал новый поворот в службе.

Сколько таких поворотов бывает в жизни каждого офицера?! Только у меня за почти 31 год жизни и 12 лет (без учета Михайловского Воронежского кадетского корпуса) военной службы, назначение в 50-ю бригаду стало шестым местом моей службы. Да, четыре из них я провел в столице, но это мало что меняет. Благо, я был не обременен семейными узами и отеческими заботами, но многие, если не большинство офицеров были от этого очень зависимы!

Переезды с одного конца нашей великой страны в другой, из Хабаровска в Варшаву, из Архангельска в Ташкент и т. п. заставляли офицеров и их семьи бросать нажитое, срывать детей из учебных учреждений, жен – из уютного, свитого с любовью семейного гнездышка и окунаться в неизвестность и необустроенность. Конечно, все понимали, что тебя посылают не в «белое пятно» на карте России, что там уже служили, служат и будут служить защитники Родины, но такие посылы, переводы, назначения зачастую становились проблемой.

Нередко к новому месту службы назначали вопреки воле назначаемого, без учета его реальных заслуг, способностей и возможностей, а только из-за того, что какой-то «визирь» решил, что он вправе решать судьбы своих «пешек» и направлять их туда, куда ему заблагорассудится в рамках своих полномочий. Увы, такое случалось очень часто. И из-за этого страдало не только дело, но и семейная жизнь офицеров. В военное время или при приготовлении к нему такие вопросы не обсуждались – надо, так надо! Но в мирное… Из-за этого частенько в нашей армии случались случаи пьянства и блуда, причем не только со стороны офицеров, но и их жен, а затем – дуэли, самоубийства, да и просто убийства… Парадокс, но только война могла спасти многих из этих несчастных. Нас, офицеров, бессовестно обвиняли в отсутствии стыда, беспробудном пьянстве, разгильдяйстве и лени, но мы, несмотря ни на что, отдавали свои жизни, защищая Россию…

До завершения организационно-штатных мероприятий, связанных с переподчинением 50-й артиллерийской бригады, я не мог принять дела и должность начальника штаба, но при этом входить в курс дела был обязан. Поэтому, прибыв в Лугу 21 августа, сразу же явился к генерал-майору Андрееву.

– Ваше превосходительство! 50-й артиллерийской бригады начальник штаба подполковник Черневский представляюсь по случаю назначения на воинскую должность! – четко отрапортовал я в кабинете своего начальника.

Из-за стола привстал и подошел ко мне человек, явно старше своих лет (на этот момент ему было 45 лет, а 46 исполнилось 17 октября). Среднего роста, немного сутулый, его старили морщины на лице и привычка подкладывать ладонь к уху или поворачиваться к собеседнику боком, чтобы лучше слышать разговор, так характерные для офицеров артиллерии, потерявших слух при проведении стрельб. Судя по массивному пенсне, он также был обделен хорошим зрением.

– Здравствуйте, Алексей Валерьевич! Рад Вас видеть в управлении нашей бригады. Мне о Вас очень лестно отзывался генерал Данилов, который «Черный». Вы же его так называли в управлении? – с улыбкой спросил он.