Александр Горохов - Сочинения в трех книгах. Книга первая. Повести

– Там люди. Пятнадцать человек. Ждут. Надеются. Домой хотят попасть.

Он вздохнул, но не сочувственно, а наверное потому, что не слышу его и не понимаю.

– Ну, как хотите, я сказал, предупредил. В конце концов, вы взрослый человек. Должны отвечать за последствия своих деяний.

Я воспринял это как согласие, стал благодарить.

Константиныч говорил «не за что», печально ухмылялся, и постепенно стало доходить, что не нужна мне шаровая опора, не надо вообще просить и все такое. Что наоборот, надо прочистить уши, мозги, слушать и слышать, что он произносит, наматывать на ус, заглянуть чуть дальше своего носа.

Завгар почувствовал изменение моего настроя, сказал: «Ну, слава Богу, кажется, не зря бил языком!».

В это время дверь распахнулась.

– Здорово, Константиныч! – жизнерадостно прозвучало с порога, и к столу начальника протопал длинный мужичок лет за тридцать, в косухе с никелированными клепками.

Джинсы то цеплялись за казаки, отчего казались короткими, то шмыгали обтрепанными краями по полу. Казаки скрипели. Длинный развернулся и плюхнулся на стул. Железный стул крякнул, но выдержал. Парень глянул на него, улыбнулся, показав дырку вместо зуба, и сказал:

– А стул-то у тебя того, не очень, надо бы подварить. Я моху.

Кого-то он мне напомнил. Кого? Сообразить не получалось. Длинный расплылся в улыбке, и сложилось! Напоминал он мне недоделанного. Самодельные клепки на косухе из кожзаменителя. Такие же клепки, неровно налепленные, на казаках. На руках кожаные перчатки без пальцев. Все то, да не то, так, да не так. Каждое лыко, да не в строку.

– Ты же, Толя, в Сочи укатил? – глянул на него с показушным удивлением завгар. – Не сложилось, что ли?

– Ага, не сложилось. Погнался за длинным рублем. Обещали золотые горы и как всегда надурили, – снова расплылся в улыбке байкер.

– Чего, прикупа не знал, что ли? Надурили? – Константиныч для удобства разглядывания гостя движением морщин сдвинул очки вниз от переносицы.

– Ага! Поселить обещали в гостинице, а согнали всех в общагу. В комнате по десять человек. Платили в три раза меньше, чем обещали. На фига мне такой козе баян. Столько и здесь заработаю запросто. И в своей квартире жить буду. И вообще…

– Это всегда так бывает. Реклама – двигатель прогресса. А я тебе говорил: «Не дергайся, не суетись», – подытожил Константиныч, выдержал паузу и продолжил: – Да все вы не слышите, чего вам говорят. Не слышите. Только себя и слышите, пока жареный петух не клюнет. Глаза мои не видали б всего этого. Чего теперь делать-то думаешь?

– А к себе возьмете? – вставил давно придуманное предложение длинный.

– К себе? А пил зачем? А суетился? Тьфу! – Константиныч в сердцах махнул рукой, вздохнул, покачал головой и снова замолчал.

Константину Константиновичу по виду было, пожалуй, за шестьдесят. Понятно, что работничков он видывал сотни, если не тысячи, и давным-давно знал, как и с кем разговаривать. Вторая пауза затянулась еще дольше первой, и пока длилась, пришелец заметно сжался и притих.

– Так тебе же денег много надо. А у нас с этим не очень.

– Мне надо, чтобы по-честному. Я пить полгода как завязал. Даже там не уговорили. Надо, чтобы снова не запить.

– Бросил – это хорошо. Это правильно, – давил на психику Константиныч.

– Я все моту. И двигатель, и электрику, и на компьютере, и вообще. Сами знаете.

– Да знаю, знаю.

Начальник опять замолчал. Молчал и Анатолий.

– Есть у меня на время одна работа, – как будто вспомнил Константиныч.

– Какая? – встрепенулся Толян.

– У нас тут одно помещение. Давно я хотел его отремонтировать, да руки не доходили. Могу показать.

– А сколько будет? – расправил плечи Толян, но спохватился и добавил: – Я готов. Хоть сейчас.

Начальник опять покачал головой, вздохнул, встал, сказал Анатолию «пошли», мне «извините, я скоро» и ушел.

Через полчаса он вернулся. Сказал: «Толик даст вам опору, бэушную. Продефектует, переберет, кое-что заменит, смажет, будет не хуже новой. Поработает. Новой у меня нету».

Я не понял перемены в решении завгара, поблагодарил и попросил разрешения поучаствовать в процессе переборки вместе с Анатолием. Показался мне этот Толян раздолбаем, который или втулки поставит не так, или смазку забудет положить, или еще чего такое сделает, чтобы сэкономить свою минуту для ничегонеделанья. А нам потом разгребать за ним придется. Константиныч внимательно на меня поглядел, сказал:

– Вот это правильно. Это очень правильное решение. – Добавил: – Карма, она изменчива, что вчера было во вред, сейчас может пойти на пользу.

Рассказал, где найти Толяна, и напоследок добавил:

– Тут вам не Клондайк, тут под ногами сплошное дерьмо. Тут думать надо, куда идешь и чего делаешь. Постоянно анализировать надо, как на минном поле. Запомните! Ну, иди. С Богом.

Толян возился в слесарке. Старую шаровую он уже разобрал. Теперь искал новые втулки, ворчал и приговаривал:

– Тут чего найти, это как искать стог иголок в сенях.

Я кивнул и добавил:

– Скакал заяц по болоту – какая зарплата, такая и работа. Дело – время потехи щас. Так, что ли?

– Не, это я делаю не за деньги. Из уважения к Константинычу, он мужик правильный. У него авторитет. По делу. Кабы знал, что так обернется, не поехал бы за длинным рублем. Там плиты бетонные на людей падают от бардака и воровства, а денег платят с гулькин фиг. А мне это ни к чему. Лучше я тут. Тут верно, но медленно! Тут порядок, как в танковых часах.

Толян нашел вязанку пластмассовых штуковин, нанизанных будто бублики на веревку, и стал подбирать подходящие для шарового пальца. Нужные не попадались.

– Если про деньги говорить, хорошо работать бухгалтером. Всегда при деньгах, – Толян мечтательно вздохнул, сглотнул слюну и спросил: – А ты кем хотел бы работать?

– Я бы? Я бы хотел бюстгальтером.

Толик гыгыкнул:

– Такого не бывает, за такое самому надо платить.

– Это точно, такого не бывает. А бывает, что едешь по городу и бабах! Попадаешь хрен знает куда, в какую-то пустыню с поломанной шаровой опорой.

– Это запросто, – кивнул Толян. – У нас завсегда не туда попадаешь. Планида такая. Не понос, так золотуха. Сам не обделаешься, так в чужое вляпаешься. Это у нас запросто. Вот наоборот – редко.

Толян нашел подходящую втулку, зачерпнул ей, как ковшиком, солидол из банки и приладил к шаровому пальцу. Потом то же сделал со второй и стал собирать конструкцию, чередуя старые части с найденными в недрах мастерской. Собрал. Вытер от остатков смазки и гордо показал мне:

– Пользуйтесь на благо нашей любимой и великой Родины.

Потом прищурился, хитро поглядел на меня, погрозил пальцем и сказал:

– А вы, как я погляжу, большой хитрец.

– Да нет, Анатолий, не такой уж и большой, всего сто семьдесят пять сантиметров от Рождества Христова.