Павел Желтов - Кайфуй, гном

Я пересыпал горсть леденцов в карманы и пошёл в самолёт: телетрап открыли несколько минут назад, очередь самых нетерпеливых уже рассосалась, так что я, почти не притормаживая, оставил часть посадочного талона женщине в форменной шапочке и кителе и оказался в салоне. Кстати, о телетрапах. Они сбивают горизонт. Даже голова может закружиться из-за диссонанса: ты идёшь по прямому, чётко видимому коридору прямо. Но на самом деле, ты идёшь немного вниз. И организму это не нравится: глаза ему сказали, что мы идём прямо! Такое же чувство бывает иногда, когда играешь в какой-нибудь коридорный шутер от первого лица.

Нашёл своё место (у иллюминатора), достал книжку (со мной сегодня были «Шаги по стеклу» Бэнкса), вложил в неё остаток посадочного талона, аккуратно положил рюкзак на багажную полку и уселся. Пристегнулся. Запасаться конфетами перед самолётом я стал с тех пор, как авиакомпании перестали раздавать их перед взлётом и посадкой. Всё-таки приятнее бороться с этими вот ушными неприятностями с помощью леденцов, чем без их помощи. Я подумал, что это очень мудрая мысль, и что её надо запомнить. Почти настолько же мудрая, как то, что, сося леденцы, мы пьём собственную слюну – подслащённую и ароматизированную слюну. Сначала я просто покупал леденцы, если мне надо было куда-то лететь. А потом стал носить их в карманах постоянно, даже угощал всех кого не лень. Дело копеечное, а получается позитивное социальное взаимодействие.

В Екатеринбурге я собирался фотографировать. Девушек. Голых. Вернее, обнажённых. Но иногда всё-таки голых. А ещё расписанных кистью моей приятельницы Иры, которая жила в этом городе. С Ирой мы познакомились, когда мне было около 35, а ей 15. Я тогда в качестве корреспондента работал на какой-то лекции про комиксы. Ира была там – со щеками, колючими глазами и фальшивыми кошачьими ушками на макушке. Я решил записать с ней интервью о том, что происходило. Она рассказала, что комиксы – это целый пласт культуры. А ещё аниме. И её кошачьи ушки – тому подтверждение. И вы приходите осенью на косплей фестиваль. У нас не слишком развито это направление, но мы всеми силами стараемся. Ира картавила. Хотя почему я говорю в прошедшем времени? Она и сейчас вполне сносно картавит, отчётливо. Я записал в блокнотик, что она Ирина. И спросил фамилию. «Янаева, – с ударением на второй слог сказала она, – это два имени – Яна и Ева». Мне понравилось такое объяснение. Я записал и фамилию. А должность обозначил как «фанатка аниме». Потом продолжили общаться. От неё я узнал про «Трансметрополитен» и про то, что краски для боди-арта можно делать из гуаши и детского крема. А чтобы череп животного можно было держать дома, его нужно варить в семи щелоках. Ира художница. Учится в училище имени кого-то на Ш. А сейчас мы планировали поработать вместе. По моей просьбе она сагитировала нескольких знакомых попозировать, сама должна была выступить творцом образов, а я собирался всё это снимать.

Краем левого глаза я заметил шевеление и повернул голову: свои места пытались занять мои соседи. Старались. Мама и дочка. Девочке было лет пять, и у неё был ДЦП. Ребёнка почти не слушались ноги. А мама, не глядя на меня, усаживала дочь в кресло рядом со мной. Я легко мог бы помочь, схватив ребёнка за штанину и немного подтащив к себе. Но не стал этого делать: кто знает, как отреагируют люди.

Саратов, Тула, Мурманск и Воркута,

Воронеж, Ставрополь и Минск – все помнят нас!

И пусть пока ещё остались места,

Где не бывали мы, но будем и не раз!

«Чёрный обелиск»

Моё настроение было превосходным. Потому что, откровенно говоря, я летел хорошенько кайфонуть. Хотя не совсем так, конечно. В первую очередь я летел фотографировать. Но собирался это делать с кайфом. Разумеется, у меня было всё спланировано. Забронировал однокомнатную квартиру на Уралмаше, договорился с Ириной о днях, когда будем «творить вещи». Причём, приготовления мы начали загодя – Ира кинула клич среди знакомых, которые хотят попробовать себя в обнажённом позировании, я написал на работе заявление: дайте мне мои донорские дни, вот справки. Как раз шесть дней получилось, это я с зимы копил. Жаль, кровь сдавать можно только раз в два месяца, а то бы чаще пользовался этой привилегией. Отдыхал бы от работы, менял бы картинку перед глазами и в фокусе внимания. Разгружал бы совесть. На самом деле, я думаю, все мало-мальски умные люди, устраиваясь на работу в государственные или муниципальные СМИ, заключают определённую сделку с совестью. Да и в остальные СМИ тоже. Потому совесть время от времени требует разгрузки. Ведь чтобы твоя позиция полностью совпадала с повесткой, надо быть либо полным кретином, либо… ну, либо врать, что это так. Чтобы иметь возможность кайфовать.

Вообще, я считаю, что люди живут для кайфа. Нет. Это не какая-нибудь растаманская позиция. Просто, если подумать, люди живут, или переживая удовольствие, или в его ожидании. Все эти высокие слова про любовь, чувство долга, самоотверженность – да что угодно. Творчество туда же. Искусство всякое, его потребление. Секс, дети, бизнес, водка и всевозможные наркотики, даже работа по исследованию атомного ядра. Такова природа человека, что он, зараза, просто так палец о палец не ударит. Эволюция дала ему систему удовольствий, чтобы не вымер и размножался. Вернее, мы потомки тех, у кого эта система закрепилась. Остальные вымерли. Чтобы не сдохли с голоду – кайф пожрать. Чтобы размножались – кайф потрахаться. Чтобы не перегорели предохранители в межушном ганглии – кайф поспать. Ну, и так далее. В современном мире много способов кайфонуть. Я исключил из своей жизни все разновидности удовольствий, меняющие сознание. Оказалось, что осталось ещё много способов побалдеть.

Когда я фотографирую, я получаю кайф трижды. Первый – это сам процесс. Здоровое женское тело в форме – это красиво. Причём, я сейчас о художественной точке зрения. Потому я и пищу от радости, когда удаётся выявить рельеф мускулатуры с помощью света и всё это зафиксировать. Да и, по правде говоря, когда перед тобой раздевается девушка – не для секса – учитывая особенности нашей с вами, простите, культуры, где женская грудь это что-то стыдное и вообще недопустимое, то балдеешь от самого факта, что тебе доверяют. Впрочем, полагаю, мне доверяют из-за моей репутации: я никогда не прикасаюсь к моделям без разрешения. И никогда не публикую снимки без их согласия. Хотя сейчас не об этом.

Второй кайф – это когда я обрабатываю фотографии. Тщательно делаю световую и цветокоррекцию, проявляю детали, ретуширую кожу. Могу даже откинуться на стуле перед компьютером и полюбоваться – ай да сукин сын, ты посмотри, как здорово.

Ну, и третий – это находить подтверждение, что действительно сукин сын. Публикую и жду лайков. Особенно приятно, когда на сайте для фотографов похвалы в личку пишут дядьки старше меня лет на двадцать. Мол, ничего себе, могёшь. А, ну и, если всячески поносят фотографии такого же возраста фотографини. «Уберите порно с сайта». Глянешь их профиль – а там церкви, слюнявые младенцы да сделанные в пэйнте открытки к пасхе. Ещё лебеди какие-нибудь могут быть. У меня есть друг, у которого тоже лебеди. И тупоносы всякие, удоды, дятлы и даже воробьи. И коты. Но там нет церквей и младенцев. Впрочем, яростные комментарии от фимозных бабок – уже удовольствие другой природы. Тут нечто хулиганское. Но всё равно кайф.