Леонид Шевырев - Тёплые пляжи моря Лаптевых

Семён это знал и, вспомнив, улыбнулся портрету. Что делать, нужен человеку Учитель. Если с живым встретиться не получилось, пусть он будет кумиром. Иконой. Вот и тетрадь у Семёна, как у Зельдовича. Толстая. В ней выкладки, сомнения, наблюдения. Учиться у Гигантов не стыдно. В себе разбираться – тоже. Вынес из трудов Учителя многое. Например, то, что знания и компетенции, не дающие преимуществ перед современниками, штука приятная, но бесполезная. Прок от дипломов и общей эрудиции разве что в разгадывании кроссвордов под стук колес. В телеиграх для бездельников типа «Что? Где? Когда?». После получения высшего образования перед вами открыли сто дорог, но – только те, которые можно подмести. Умение и идеи ценней знаний будут. Лишь когда человек творец, он подобен Богу. Как Зельдович. Потребление без творчества, праздность – прямой путь к вырождению и порокам. Оно нам нужно? И свою истину, как Зельдович, стоит искать. Всю жизнь. Хотя бы, как говорится, «не истины, окаянной, ради, а абы не прослыть дураком». Ведь она «поэтичнее всего, что есть в свете, особенно в самом чистом своем состоянии; мало того, даже фантастичнее всего, что мог бы налгать и напредставить себе повадливый ум человеческий». Так у Достоевского ( Дневник писателя ).

В общем, «бей в свой барабан и дуди в собственную дуду!» (« 1001 ночь. Халиф на час »). Но – вернемся к трещинам. Самыми ценными для Семёна были долгие изогнутые «сколы». Чтобы такие найти, приходилось попотеть. От ползанья на коленях старые джинсы становились всё прекрасней и модней. Панкам, рокерам, хиппи и прочим изгоям и мятежникам шестидесятых на зависть. Колени Семёна покрылись сплошными ранами со струпьями нескольких генераций. Но дело того стоило. Чинил в очередной раз джинсы и наткнулся на странный уголок в кармане. Расшил, а там бумажка, совсем маленькая. Буквы микроскопические. Насилу разобрал. «Живущий под кровом Всевышнего пол сенью Всемогущего покоится..». Господи, это же весточка от прабабушки Марии Ивановны! «Живые помощи». Псалом девяностый от Давида из Псалтыря. Так Давид благодарил Господа за спасение от смертельной моровой язвы. Старушки давно нет, а её добрая душа по-прежнему с Семёном. Это третий уже её оберег. Два он нашел в старых рубашках, и вот теперь третий – в джинсах. Всюду вшивала, чтобы правнука сберечь. Поместил бумажку обратно. Не им положено, не ему забирать.

На круговых диаграммах, куда Семён помещал замеры трещин, уже чётко просматривалось «направление стресса». То, откуда Природа нанесла чудовищной силы удары по этим местам. Космос с его астероидами был не причём. Строгого направления снизу вверх не получилось. Канал, по которому дважды выбрасывались на поверхность потоки энергии, что дробили в щебень древние породы, имел наклон в сторону моря Лаптевых. Туда устремлялась и лучи-тропинки. Земной кратер Тихо! Чем корифеи будут на такое возражать? Но они не будут возражать. Не тот ранг у бузотёра. Пропустят, замолчат. Не должны тяжеловесы отзываться на каждый комариный звон. Семёну всё равно. Он искал истину, прежде всего, для себя. Как великий Зельдович. Масштабом Семёну до «атомного маоршала» далеко, но это не важно.

Стрекот мотора в небе. Кречетихи, внимательно высматривавшие на земле евражек, заволновались, понеслись на другой берег. Совсем небольшой чёрный вертолётик возник над Беенчиме. Семён присмотрелся, глазам не поверил. «Ми-1»? Такие в России не делают с 1965 года. Последние на материке списали в восемьдесят третьем. А этот еще в воздухе. И в ус не дует. Семён вспомнил, его верная «лягушечка» из тех же далёких советских лет. И ничего. Неплохо выкамаривает. Умели в СССР творить на совесть. Когда хотели. Теперь те технические чудеса сохранились, вопреки всему, только на Севере.

Семён подумал, что вертолет просматривает берега рек в поисках бивней мамонта, вытаявших летом из мерзлоты. Если бы машина присела, он бы показал пилоту огромный бивень на пойме. Внешне, неплохой. Но вертолёт дальше «лягушечки» не полетел. Сделал круг над ней и, показалось, Семёну, что-то сбросил рядом. Заинтригованный, Семён поспешил к вездеходу, недоумевая, чтобы это могло быть. А был это всего-навсего кусок картона с неровными краями и каракулями. Вроде тех, которыми играющие «ребёнки» исписывают в городах трансформаторные будки и заборы. Одним словом, кракозябры. Можно посмеяться, выбросить и забыть, но Семён к посланию отнёсся серьёзно. Вертолет летел откуда-то издалека, чтобы передать ему «это». Большие расходы должны иметь объяснимую цель. Вертя так и эдак странное послание, он рассмотрел в слитых кривулях наиболее вероятное слово из пяти букв. Смотрелось как: «уходи». Его прогоняют? Кто и за что? Понюхал картон. Слабый запах карболки (она же – фенол). Старинное обеззараживающее средство. На воздухе розовеет. Семён присмотрелся. Розового оттенка не разглядел. Чем написано? Тут интересней. Не карандашом, не шариковой ручкой. Синей краской. Может быть, масляной. Акрил? Картонка старая, но не расслоенная. Видно, хранилась в помещении, не на свежем воздухе под снегом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.