Леонид Шевырев - Тёплые пляжи моря Лаптевых

Такова летняя жизнь на славном Оленьке. В каждой миске с ухой – коктейль из комаров и мошки. Лапки на зубах похрустывают. Крылышки в ложке поблескивают. Есть же страны, где насекомых едят. Выходит, и наша в их числе. Выбравшие в жизни лёгкие пути, предпочитают насиженные места, бродяги же вроде Семёна, – только такие, «гнусные». От прелестей последних (их много) не удержит даже любимая женщина. Остановить бродягу в силах только свежие рваные раны да тяжкие хвори, но и тогда в бреду ему будет видеться не пройденная дорога над Оленьком.

Говорят, существуют человеки, которым дымы и мази не нужны. Гнус их облетает. Такие редко, но бывают. Дело, будто бы, в группе крови и хорошем здоровье. Еще говорят, гнус больше грызет тех, кто сильно потеет.

Рыбная ловля, приятная и прибыльная сама по себе, в положении Семёна было спасением. Добычи хватало, хотя выделялось на неё минимум времени. Потому что у него на Оленьке важное дело. Его собственная Миссия. После баньки пришла пора довести до ума дневную добычу. Что сегодня в рыбацком пакете? Три ленка и сиг. Они да таймень – главные рыбы Оленька. Сегодняшние два ленка, все в красно-коричневых округлых пятнах, граммов по семьсот каждый, а тот, что покрупней, – килограмм. Для ленка это максимум. Тайменя он сегодня тоже видел, но разбираться с ним не стал. Хищная такая промелькнула в воде зверюга в мелких пятнах-крестиках. В России лосося крупнее тайменя нет. Иной гигант и в центнер бывает. Только лишать рыбину жизни нельзя, она в «Красной книге России». Семён, по возможности (не всё удаётся) законопослушный гражданин. Пленных тайменей отпускал, поцеловав мокрые носы, с наказом впредь быть осторожней. Хватало ему ленков и сигов. Ленок хитер, всеяден и предприимчив. Обожает заросли водного лопуха нордосмии-вязиля, плотным ковром забивавшего притоки. Иногда ленков в зелёном ковре полно, а иной раз – пусто. Вот как так?

Ну, сиг это сиг и пишется сиг. Семён прикинул вес своего единственного, серебряного, с крупной плоской головой, черными плавниками, маленьким беззубым ртом. На два кило тянет. Тоже лосось, с белым нежным мясом, У сигов тонкая нижняя губа. Если с крючка сорвётся, уйдёт, то всё равно не выживет. Семён это знал, и рыбу жалел. Сиги очень напомнили Семёну любимых черноземных линей, которые, правда, не лососи, а карпы. Чем напомнили? Чешуей, мелкой, как и у сига. У линя зелёная кожа, красные глазки-бусинки. Когда-то вдоль разрезанных линей клали на сабельные раны. Ими лечили от желтухи и подагры. Речная рыба тоже хорошо наслышана о линях-лекарях. Больная, раненая, ищет их, чтобы ранами потереться. Потому, что лини, как и жабы, в целебной слизи. В народе знают. «Жаба не котик, но лучший антибиотик». «Жабья желчь не напрасна – вылечивается астма». «Трава чилибуха, жир и жабья желчь. Кто забывает, дышать чрез кожу позволяет». А вот рыбацкая мечта в десяти словах: « Поймать ельца да огольца, окуня да линя – ростом с меня». Вкус линя оценен народом: «Нет мясца вкусней свинины, рыбы – лучше линины!».

От свининки бы Семён сейчас точно бы не отказался. Рыбная диета колом в горле стоит. Линя на чернозёмной родине Семён выискивал по пузырькам воздуха на воде. И слабому …побулькиванию. Рыбки копались носами в дне, отыскивали личинки и червей, попутно высвобождали гнилостные газы. Семён на Оленьке то и дело присматривался к воде. Заметить подобное пока не получалось. Нет на Оленьке линей? Вряд ли. По картам судя, их немало в среднем течении Енисея. Совсем рядом, тысячи вёрст не будет.

Сегодняшнюю добычу Семён закоптил горячим способом. Три рыбы немного. Принес три охапки травы пушицы и осоки, развел костёр под бочкой. На чуть присоленные рыбные пласты, разложенные по решеткам в бочке, повалил густой и горячий белый дым. Два-три часа пласты переворачивал. Изделие получилось съедобное. С дымком. В меру солёным. Рыбная плоть мягкая, не разварившаяся. Не копченая, скорее печеная. Ей и поужинал. Вкусно.

Завтра придется наловить дня на три. В дальнем походе ему будет не до рыбалки. Снастей в «лягушечке» много. Семён – спиннингист и нахлыстовик в одном лице. Не вдаваясь глубоко в интересную тему, напомню, что спиннингисты проводят приманку с грузилом в толще воды у дна . У них бывают изысканные микроджиговые приманки из силикона: виброхвосты, твистеры, рипперы, октопусы, слаги. Грузила мелкие, грамма по три, не больше. Должны помочь подкараулить у дна хищных щук, окуней, судаков. Оба спиннинга Семёна особенные. Один композитный, другой из карбонового волокна. Сверхлёгкие, класс ультралайт.

Нахлыст же, который долгое время был в России чужим, нацелен на поверхность. Соблазняет рыбу огромным количеством коварных вкусностёй. Здесь основное – умелый и сложный выброс приманки в нужную точку, иной раз на десятки метров вперед. Что только не улетает у нахлыстовиков вдаль! Искусные имитации личинок водных насекомых («нимфы», «эмерджеры»), мальков, кузнечиков, жуков, мышей, даже птенчиков. «Крокодилы» с разными одинарниками. Воблеры и попперы («шаталки» -«вихлялки»). У Семёна все они есть. От финской Rapala VMC.

Семён основателен во всём, за что берётся. Начитан. Что вы скажете о Клавдии Эдианусе, первым описавшим ловлю форели на искусственную мушку в «Природе животных» («De Animalium Natura »)? Третий век нашей эры. Не слышали? А Семён Клавдия прочел. На ус намотал. Как и труд аббатессы Джулиан Бернерс, что из Сент-Олбанса, Есть у той «Трактат о ловле рыбы удочкой» («A Nreatyse of Fysshynge wyth an Angle» (1496 г.). Дама писала на среднеанглийском, смеси древнеанглийского с англо-норманнским. Семён сей труд с удовольствием проглотил ещё в университете, хотя и с помощью кафедры английского языка. Там помогли, так как решили, что для диссертации дочки завкафедрой такая работа пригодится. Отличной нахлыстовочкой, скажу вам, была матушка Бернерс. Монахиней стала после казни своего папы сэра Джеймса. В келье много писала. Вспоминала королевский двор, только не казни, а приятное: рыбалку, соколиную охоту, геральдику, гимнастику. Тем, кому не очень хочется свежей рыбки, не стоит тратить время на «рыбных» классиков. Для таких есть магазины сети «Океан». Семён же знал наизусть великолепного Ганса Штайнфорта («Нахлыст – от простого к сложному»), «рыбного» великана Айзека Волтона («Совершенный рыболов»), Оливера Эдварса («Мастерская по вязанию нахлыстовых мушек»). И, конечно, русского гиганта Михаила Шишкина («Нахлыстовая мушка. Руководство по вязанию»).

В «лягушечке» пять легчайших удилищ для нахлыста из углепластика фирм Thomas &Thomas и Hardy Artisan. Недешёвые, конечно, но с ними он побеждал самых мудрых подводных оппонентов. Есть и совсем новое чудо – «хапуг» (в народе, конечно, «хапуга»). Подводный зонтик полтора метра диаметром. Его надо раскрыть под водой, подождать, потом поднять и выгрести плававшую у поверхности рыбу.