Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том I. Часть 1. Потомок Духа

– Как долго может продолжаться блуждающее состояние Духа?

«От нескольких часов до нескольких тысячелетий. Впрочем, собственно говоря, нет определённых пределов для блуждающего состояния; оно может продолжаться очень долго, но никогда не бывает вечно. Дух рано или поздно находит возможность снова начать существование, которое служило бы ему очищением предшествовавших существований».

– Эта продолжительность времени подчинена воле Духа или может быть назначена как искупление?

«Она зависит от его свободной воли. Духи действуют всегда сознательно, но для некоторых такая продолжительность времени может быть наказанием, назначенным самим Богом; иные просят о продлении блуждающего состояния, чтобы приобрести те познания, которые приобретаются не иначе, как в состоянии Духа».

– Знают ли Духи время, когда они перевоплотятся?

«Они предчувствуют его, как слепой чувствует огонь, когда к нему приближается. Они знают, что снова должны облечься в тело, как вы знаете, что должны когда-нибудь умереть, но не знают, когда это случится».

– Для всех ли Духов одинаково число воплощений?

«Нет. Тот, кто подвигается вперёд быстро, избавляет себя от многих испытаний. Но, во всяком случае, перевоплощения бывают многочисленны, потому что прогресс Духов почти бесконечен».

Книга Духов

На другой день я встал очень рано. Надо бы успеть доделать остальные домашние дела, а то позвонит брат, и мне сразу придётся ехать. До меня дошло, что сегодня я опять не смогу навестить Сергея Сергеича. Ну, тогда завтра, сразу после занятий – к нему, – решил я. Итак, в отсутствие гарема, перехожу к самообслуживанию.

В один из своих визитов я спросил своего учителя:

– Сергей Сергеевич, у Вас есть прогноз на развитие страны?

– Если не принимать во внимание гипотезу Запада о недалеком будущем? Но лучше сказать так: или распад, раздел и ввод международных сил, наблюдателей ООН, сужение территорий до границ древнерусского княжества. А что ещё делать со страной, из которой вывезено или продано всё, кроме ядерного оружия? Или…

– Что?

– Наедятся и поймут, что так нельзя, потому что досыта – никогда не бывает. И таблеток от такого переедания ещё не придумали. Закон возвышения потребностей не позволит. В этом случае будут тише, меньше и медленнее воровать, обеспечивая своих внуков и правнуков. Просто до некоторых постепенно дойдёт, что жизнь их потомков, которую они хотят обеспечить чуть ли не до седьмого колена, не будет иметь смысла, – у них не будет страны, да и наследники не родятся, а если родятся, то уроды. Но просто так смены идей не произойдёт. Если бы в своё время, правильно поступили с налогом на недра и не допустили других ошибок… Но безразличие и мародёрство тогда победили. Люди, от которых многое зависит, не будучи патриотами, не являются и полными космополитами, и им геополитика небезразлична. Поэтому будут сокращаться хищения, коррупция, негодяйство на вершине пирамиды. Отсюда начнёт расти промышленное производство и благосостояние. Сначала очень медленно и незаметно. Ты читал письмо Мишеля Нострадамуса к сыну Цезарю? Очень поучительно, даже в смысле предсказаний. Если «повезёт», заметное улучшение жизни сами люди почувствуют через три-четыре десятилетия. Я имею в виду реальный скачок, а не каждодневные заявления об улучшении жизни. Но только, если очень повезёт. Очень. И всё это случится не само собой. История не даёт гарантий, а всего лишь указывает путь людям, которые обязаны быть другими. Ты знаешь, в Одессе говорят, когда ругаются: чтоб век в твоей квартире капитальный ремонт был, и родственники к тебе на все лето в гости приехали. А в Древнем Китае, где сегодня наблюдается рост экономики, врагам говорили: чтобы тебе жить в эпоху перемен. А вот что они говорят про гостей на своей уже тесной территории, я не знаю…

– Когда все идут по пути безнравственности – этого никто не видит. Этой исторической аксиоме Вы нас учили, когда читали лекции о культе личности Сталина. Все хлопали, одобряя выносимые смертные приговоры.

– Дьявол делает главное, он может всем внушить, что его нет. У моей Алевтины Викторовны родственник есть. Лет восемь-десять назад он был заместителем начальника следственного управления в одной из областей и приезжал к нам в Москву. Когда мы разговорились, он спросил меня, почему все подсудимые – Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин так рьяно чистосердечно признавались и раскаивались. Даже иностранные корреспонденты после суда этому удивлялись. Да потому, что в любые времена были вещи страшнее смерти, даже если кто-то из подсудимых и не рассчитывал на снисхождение. Вот как концы в воду можно спрятать. В те времена допрос начинался с опережающего вопроса, например, зачем вы сыпали гвозди в сахар? Значит, подразумевалось, что человек уже причастен к вредительству, и остаётся выяснить мотив, да это и не важно было. А вот вопрос о том, с кем вы вели контрреволюционные переговоры, подразумевал наличие групповой вражеской деятельности, и для подтверждения этого достаточно было назвать свой круг знакомств. Так брали следующего, а потом ещё столько, сколько надо. План по врагам народа выполнялся быстро, потому что любой следователь НКВД знал, что в противном случае сам окажется в той же камере. Этих работников было репрессировано двести тысяч. И всё шито-крыто. На заводе спрашивают, где Иван Петрович сегодня? Взят по линии НКВД. Это значит, что про Ивана Петровича надо поскорее забыть, потому что какой-нибудь Пётр Иванович опустит письмо в НКВД о том, что ты интересовался Иваном Петровичем. И оба окажутся скоро в одной пересыльной тюрьме. Не все в это верят сейчас, а тогда такое ежедневно происходило, по нескольку раз в день. До анекдотов доходило, правда, горьких. Один подсудимый по делу о шпионаже говорил на суде: «Я не мог быть завербован Игнатовским, потому что мне в ту пору было всего десять лет». Председательствующий отвечает: «Не клевещите на советскую разведку». Приговор – смерть.

После этого наш разговор вернулся к современности. Какая-то моя фраза обратила его к теме молодёжи.

– Акселерация впрок не пошла, – подхватил тему Сергей Сергеич. Нынешние студенты путают генеалогию с гинекологией, а голографию с порнографией. Недавно мне рассказывали, как одна студентка высказалась на экзамене: «Генерал решал вопрос о предстоящей контрацепции войск у границы, вспоминая спальню своей жены».

Мы, конечно, от души рассмеялись. Ведь все мы когда-то были студентами. Я тогда сказал: «Сергей Сергеич, но всё-таки в наши времена интереснее жить, кругом столько возможностей и соблазнов! Лучше ли теперь молодой человек разбирается в жизни?»