Константин Ганин - Дважды рождённые

У Ярины тоже был Шелл, но этот зверь не достоин того, чтобы его описывать. Что называется, «был и был». Яра не выбирала его, когда была такая возможность, а просто взяла то, что дали. Шелл был неотъемлемой, но совершенно неважной частью её жизни. Это был инструмент в реализации её бесконечных идей и поисков.

Ярина, как и многие люди её склада характера, не знала недостатка в знакомых, приятелях и подругах. А сколько было тех, кто хотел быть таковым. Впрочем, путь к статусу приятеля был коротким. Хотя ничего особенного в жизнь обоих он не добавлял. Вот кого не было у Ярины, так это друзей. Были те, кто думал, что он или она её друг, но не было тех, кого она могла бы считать своим другом. Или того, кто мог бы сказать, что «он её знает». В слово «друг» Яра вкладывала много смысла. Сомневаюсь, что я бы смог сдать экзамен на эту должность.

Вспоминается расхожая фраза: «налить, но не смешивать», эта фраза подходит к нашей юной героине. Ярина жила в мире своих сверстников, погружённая в их дела и заботы. Отзывчивая и доброжелательная, она всегда осознавала себя чуть-чуть в стороне и не позволяла увлечь. Девушка снисходительно относилась к увлечениям товарищей, впрочем, никогда этого не демонстрируя. Она была уникальной девочкой. Редким ребёнком, который воспринимал этот мир целиком и, кажется, уже родился взрослым. Может быть, на это повлияла её няня, которая жила непривычной для обычного городского человека жизнью. Сама не осознавая этого, закладывала в ребёнке восприятие мира с изломом на грани двух способов жить в этом Городе. Вполне возможно. Но я всё-таки склоняюсь к незаурядным родителям.

Врождённое любопытство и цепкость были причиной тому, что девушка часто оказывалась в необычных ситуациях и на исключительных мероприятиях. Так стоит ли удивляться, что Ярина тоже попала в список слушателей на лекциях, которые вёл Профессор? Только в отличие от Игоря она его называла «Дяденька». Почему «Дяденька»? Я не спрашивал. Уверен – отшутится или плеснёт такой неподдельно искренней версией, что я запутаюсь, а переспросить постесняюсь.

В её исполнении новое имя Профессора звучало естественно. Мило и уважительно. Но всё-таки в нашем изложении пускай он остаётся Профессором. Тем более что произносила Яра непривычное для нас имя только про себя.

В отличие от Игоря студенчество Яры не было случайным. Как-то в мимолётной беседе с приятелем она уловила ниточку, на которую не обратили внимания остальные. Яра переключила свой Шелл на приватную связь. Улыбнулась собеседнику – чуть полноватому парню с копной всклоченных волос.

– Вася, ты простишь, что я остальных выключила? – деликатно поинтересовалась девушка.

– Да брось, Ярин, обо мне и не вспомнят. Тебя – да, искать будут, – спокойно ответил ей Вася.

– Расскажи мне, пожалуйста, про ваши занятия.

– Ярин, я не могу. Я и так лишнего болтанул, – было видно, что Василию действительно неловко.

– А давай так, чтобы никому обидно не было. Ты мне ничего не рассказывай, а просто попроси, как сможешь, учителя меня тоже взять в группу. Откажет – я не обижусь, а не откажет – буду должна. – То, с каким видом это было сказано, не предполагало отказа. Ни в каких вариантах.

– Яр, я попрошу. Только ты мне пообещаешь, что у нас с тобой разговора об учёбе больше не будет. Хорошо? Если Профессор согласится – ты об этом и без меня узнаешь. А если не согласится – мне к этому нечего будет добавить. Договорились?

– Договорились. Спасибо тебе, Васенька. Я очень буду ждать!

Просьба Василия достигла нужных ушей. На следующий день Ярина уже «проваливалась» в лекцию. То была другая группа, и программа у них была иная. Я не буду в нашем повествовании пытаться рассказать вам всё и обо всём – не хочу брать на себя непосильных задач. Поэтому мы оставим на какое-то время юную героиню и вернёмся к нашему герою и тем лекциям, в которые мы уже погружены.

Новая картинка аудитории была несносной. Кажется, кто-то упражнялся в безвкусии и каждый раз одерживал сам над собою блистательные победы. Сегодня фон студии был неоново-зелёным, в ошмётках нелепых красно-жёлтых цветов. Парты были выстроены друг за другом и со звонким гудением и пыхтением двигались по кругу. Приглядевшись, Игорь понял, что звуки создаёт Профессор, сидящий на своём стуле на крышке первой парты этого состава.

Внезапно всё остановилось. Профессор резко и ловко развернулся лицом к остальным. Посмотрел залихватски на Игоря и браво произнёс: «Опаздываем, опаздываем. Вас ждём, голубчик. Развлекаемся, как можем». Он секунду подождал ответа и, не дождавшись, продолжил: «Я успокоил Ваших товарищей, объяснив им сложность переживаемых Вами чувств. Они дружно кивали, но, сдаётся мне, ничегошеньки не поняли. А вот покататься на поезде с радостью согласились».

«Ну, с “товарищами” – это перебор, – подумал Игорь. – Я их второй раз вижу. Да и то в виде корявых рож».

Потом он посмотрел на сокурсников и его посетила мысль, что их желание покататься тоже не очевидно. Восторга в лицах как-то не наблюдалось, а вот растерянности – этого сколько угодно. Через секунду, когда мозг вернулся к способности складывать слова в мысли, вспомнилась необычайная информированность Профессора. Рот сам собой открылся, однако до вопроса дело не дошло.

Профессор же как ни в чём не бывало спрыгнул с парты и отошёл вместе со стулом в сторону. Так чтобы оказаться напротив учеников.

– Ну, так, продолжим. Мы немного заигрались, – попытался перейти на деловой лад Профессор. Искорки веселья в его глазах остались. Вскоре, побеждая серьёзность, они разрослись в огоньки, потом где-то рядом с огоньками запрыгали чертенята. Озорная улыбка расколола деловую маску. – А ну её, эту лекцию, – беспечно предложил Профессор, – уж развлекаться, так развлекаться. А ты, – он резко ткнул пальцем в сторону Игоря, – мучайся совестью. Опоздал – лекцию сорвал, – Профессор хитро подмигнул и стал потихоньку осыпаться. Точнее, сначала стал осыпаться его стул. Он потерял цвета, тени, остался серым контуром, а затем опал серебристыми осколками. Следом за ним в той же череде метаморфоз осыпался Профессор. Затем серебряная пыль взвилась с порывом неизвестно откуда взявшегося ветра и стала завиваться по спирали. Вытягиваться вверх, образуя что-то вроде торнадо, только вверх ногами. Скорость вращения стала нарастать. Красно-жёлтые цветы не смогли удержаться на едко-зелёном фоне и оказались втянутыми в набирающий скорость водоворот. Вой ветра перерос в свист, затем в шипение. Игорь утратил связь и с этой сомнительной реальностью, так как всё закружилось у него перед глазами. Увидев вокруг себя блеск серебряной пыли, он понял, что и сам превратился в вихрь. Последним подарком зрения была размытая картинка вращения. Впрочем, и она тоже рассыпалась. Всё сместилось в свистящую и шипящую темноту.