Андрей Угорский - Бьеркезундская легенда

– Спасибо, Валюша. Как жаль, что наш папа этого не увидел.

Так, забыв про время, они стояли, обнявшись, в коридоре концертного зала клуба узбекских швейников. Неожиданно в коридоре показались знакомые шаровары и тюбетейка с косичками. Гули растерянно стояла в коридоре.

– Я опоздала на концерт, простите.

Валька, не ожидавший такой встречи, поймал себя на мысли, каких трудов стоило этой девочке приехать сюда из своего кишлака. Он подошел к ней.

– Как это хорошо, что ты здесь.

– Пойдем к нам, – предложила мама.

Забрав Катю из сада, собрались в их маленькой комнате общежития. Мама подала скромный обед из овощей и рыбных консервов. Накормив всех, она предложила:

– Раз уж Гули не попала на концерт, сыграй, Валюша. Он неохотно взял смычок, сомневаясь в музыкальных предпочтениях узбекской девушки. Играл одну из несложных пьес. Гули улыбалась. Может, ей и вправду понравилось или из чувства приличия, терялся в догадках юноша.

– Чем интересуешься ты? – осторожно спросила Ольга Васильевна девочку.

– Я люблю стихи.

– А что именно?

Тут Гули стала наизусть читать «Кавказского пленника». Ольга Васильевна и Валентин явно не ожидали такого от девушки из далекого кишлака.

Он поехал ее проводить. Местный автобус целый час натужно ревел мотором на старых улицах Ташкента, пока доехал до райцентра. Потом почти час по степной дороге с бескрайними хлопковыми и зерновыми полями до кишлаков. Теплый воздух быстро остывал, за бескрайними полями исчезал красный шар солнца. По дороге он узнал, что отец девушки пропал без вести в сорок первом. Ее, трех сестер и двух братьев воспитывают мама и дед. Ей шестнадцать, и она старшая. Семья жила в маленьком глинобитном доме с одной большой комнатой. Спали на деревянных топчанах, накрытых незатейливыми ковриками. Гули училась в поселковой школе, где преподавал пожилой литературовед, сосланный из Ленинграда в начале тридцатых.

– Так вот откуда твой русский и любовь к поэзии!

– В какой-то степени.

Остаток пути они читали друг другу стихи, кто что помнил. Валентин часто сбивался, тогда Гули продолжала забытую им строку. У нее была феноменальная память. Домой Валька возвращался под ярким светом луны и россыпями звезд. Такими яркими и красивыми он видел их только там. Все небо разрезал загадочный и многоцветный пояс Млечного Пути. Вид южного звездного неба, сиявшего светом загадочных миров, завораживал.

Однажды после занятий он помогал завхозу консерватории, однорукому фронтовому инвалиду Захарычу, разбирать старые инструменты, привезенные из Ленинграда. Среди запыленных контрабасов и виолончелей, большая часть из которых хранилась без футляров, в дальнем углу между альтов лежал футляр классической гитары. Открыв его, Валентин с изумлением обнаружил прекрасный испанский инструмент. Клеймо с автографом мастера внутри мензуры на задней деке. Валька много раз слышал игру на гитаре по радио. Незадолго до войны он с родителями был в капелле на концерте московского гитариста Иванова-Крамского. Звуки испанского инструмента заинтересовали юного музыканта.

Все струны были на месте, в кармане футляра хранился комплект запасных.

– Что это за гитара, откуда она здесь? – спросил он у Захарыча.

– Это инструмент одного нашего бывшего педагога…

– Почему бывшего?

– Был до войны в консерватории такой Эдуард Арнольдович Бергер. Хороший был музыкант. Великолепно играл и на скрипке, и на гитаре. Хотел даже свой класс гитары открывать, но не сложилось. Шпионом немецким оказался. Забрали его в тридцать девятом. Сгинул, короче. А гитара его осталась.

– Захарыч, как же так: в консерватории работал, хороший музыкант и вдруг шпион!? Разве такое возможно?

– Не знаю, человек он был хороший. А его игру многие педагоги приходили послушать. У нас мало кто на гитаре классику играл, да и школы гитарной как таковой у нас не было.

– А кто-нибудь из родственников остался? Почему никто не забрал гитару.

– Нет, Валек, перед самой войной всю его семью забрали. Как семью немецкого шпиона. Слышал такое? А детей малых в детдом отправили.

– Захарыч, а можно я возьму эту гитару поиграть?

– Бери, Валек, она все равно у нас нигде не числится. Может, у тебя получится. На шкафу, что в углу стоит, коробка с надписью «Бергер». Возьми и ее тоже, там его учебники и ноты по гитаре остались.

Счастливый Валька принес гитару с коробкой в маленькую комнату общежития. С нетерпением открыл футляр и взял ее в руки…

Инструмент был невероятно красив даже в сравнении с виолончелями, которых немало побывало в его руках. Этот был совершенно другим. Он осторожно прикоснулся к струнам, гитара ответила глубоким и сочным звуком.

Спустя несколько месяцев Валька самостоятельно освоил гитарные курсы Петра Агафошина и начал работать над пьесами Тарреги и Барриоса. После занятий в школе он мчался в садик за младшей сестрой. Не обращая внимания на солнечную ташкентскую погоду, футбольную площадку и школьных приятелей, он спешил домой скорее взять в руки свой новый чудесный инструмент.

Валентин по-прежнему прилежно учился игре на виолончели, регулярно посещая репетиции в школьном трио, хор и сольфеджио. Однако к гитаре он испытывал совершенно другие чувства. Она, как живое существо, была его собеседником. Листая ноты Бергера, Валька случайно набрел на первую сюиту Баха для виолончели, которую он играл на отчетном концерте. Он любил эту пьесу, она легко воспринималась даже чуждыми классической музыке людьми. Но это было переложение виолончельной сюиты для гитары. Валька, знавший пьесу до мелочей, очень быстро освоил ее на новом инструменте. Сыграв столь знакомое произведение маме, он удивил ее новым звучанием и красотой этой музыки на гитаре.

В мае сорок третьего он с отличием окончил музыкальное училище и поступил на первый курс консерватории. После экзаменов и зачисления Валентин в составе группы первокурсников консерватории оказался на знакомых хлопковых полях. Гули появилась так же тихо с кувшином воды. Обернувшись, он увидел повзрослевшую девушку. Черные с угольным блеском волосы и такие же черные глаза на милом лице. Волосы теперь были собраны в две косы. По-прежнему в шароварах, но теперь через платье угадывались очаровательные формы тела девушки. За прошедший год она превратилась в загадочную восточную красавицу с миндалевидными смеющимися глазами.

– Как ты повзрослела!

– Это хорошо или плохо?

– Смотря с какой точки зрения. С точки зрения наблюдателя, ты стала просто красавицей, а с точки зрения времени, состарилась на год.

– А что для тебя лучше?

– Мне хотелось бы остановить время и чтобы мы в нем остались такими, как сейчас.