Елена Касаткина - Завороженные. Следствие ведёт Рязанцева. Детектив

Так было и раньше. Ещё в школе. Когда заканчивался учебный год – на каникулы уходили с радостью. Весь июнь был наполнен играми и развлечениями. В июле друзья чаще всего разъезжались кто куда, и Лена бралась за книги. За месяц перечитывалась не только предписанная школой обязательная литература, но и то, что было гораздо интересней: «Робинзон Крузо», «Всадник без головы», «Три мушкетёра» и ещё гора всяких затёртых до дыр книжек. В августе снова возвращались друзья, и теперь это были посиделки по вечерам с рассказами о том, кто, где был и какие необычные истории там приключились. Появлялась томящая грусть, скучалось по школе, хотелось, чтоб скорей наступило 1 сентября, и снова началась вся эта учебная круговерть, пусть даже с двойками и замечаниями в дневнике.

То же чувство томящей тоски Лена ощутила и сейчас, открывая дверь в свой кабинет. Нет, даже раньше, сразу же, с первыми звуками будильника, и потом, всю дорогу это покалывание в кончиках пальцев, и в душе – непонятное волнение, как будто она впервые входит в это серое здание с табличкой «Следственный комитет».

Она робко постучала в кабинет Махоркина. Сашка – любимый, родной, она уже успела соскучиться по нему. Захотелось незаметно проскользнуть внутрь, подойти сзади и укусить за мочку уха. Когда она так делала – он впадал в ступор. Удивлялся – как, откуда она узнала, каким чувством определила это его уязвимое место.

Лена приоткрыла дверь и вздохнула, кабинет был полон сотрудниками. Проскользнуть незаметно не удастся, а уж укусить… ладно, укушу потом.

Вошла и сразу заулыбалась. Знакомые лица уже давно стали родными, и видеть их всех она была рада. Радость от встречи вызывал даже противный Волков, бронзовый, почти обугленный, он вполне бы сошёл за афроамериканца, если бы не длинный нос и тонкие губы, ну и скулы, конечно, хотя у негров, кажется, скул вообще нет. Ах, ну да, он же у нас гасконец.

Судмедэксперт Игорь Волков первым отреагировал на появление Рязанцевой.

– О! Наяда пожаловала. Что-то вы с Махоркиным бледненькие какие-то. Ну и стоило ради этого на курорт ехать? То ли дело я на даче. Вот каким должен быть загар.

Длинные ноги-палки, торчащие из бахромы обрезанных до колен джинсов, и такие же костлявые и длинные руки были покрыты загаром цвета горького шоколада.

– Не напоминай мне про дачу, – болезненно скривился оперативник Виктор Котов, который ненавидел свою дачу вместе с комарами, оводами, тёщей и полевыми работами. – Стыдно признаться, но я даже обрадовался этому двойному убийству, теперь хоть у меня отмазка есть. Пока не раскроем, на дачу не сунусь, пусть сами там со своими заготовками возятся, а то – «достань банки из подвала, отнеси банки в подвал». Вот на фига, вы мне объясните, впахивать два, а то и три месяца, чтобы потом ещё два месяца всё это мариновать, солить, парить, жарить, в банки укладывать, стерилизовать и забивать всем этим подвал.

– А чтоб было, – произнес Олег Ревин скрипучим старческим голосом, подняв вверх указательный палец. Получилось смешно.

– Во… чтоб было… а ещё потому, что своё. – То, что эта тема давно раздражает Котова, было заметно по его раскрасневшемуся лицу. – И, главное, ведь никто это потом не ест. Ну, к Новому году откроем баночку с огурцами на оливье и всё. Подвал уже забит банками, по которым можно историю садоводо-огородничества изучать. – Виктор обвёл присутствующих выразительным взглядом и расчертил руками воздух, условно изображая полки подвала. – Вот десять банок сливового повидла с надписью 2005 год, ага, значит, в том году уродила слива, а вот 2007 с вишнёвым компотом…

– Ни фига себе у тебя запасы. Сам не ешь, так мне неси, у меня дачи нет, а вишнёвый компот я с детства люблю, – на этот раз нормальным, своим голосом произнёс Олег.

– Подождите, а что за двойное убийство? – прервала диалог оперативников Рязанцева.

– Тут пока вас не было, у нас новое дело нарисовалось. Убита старушка – Изольда Гаевская и её внучка Виктория Огневушкина. Ограбление. Из квартиры исчезли старинные драгоценности. Трупы обнаружила подруга – Анжелика Семыгина. Она же вызвала милицию, и она же рассказала нам о ценностях. Чего и сколько – точно не знает, говорит: подруга иногда надевала то серьги, то колечки, то браслеты, но всю коллекцию полностью ей никогда не показывали, поэтому общую сумму похищенного установить пока не представляется возможным.

– Что стало орудием убийства?

– Пистолет Вальтер Р99. – Волков присел на подоконник и заболтал ногой. Синий кед с ярко-лимонными шнурками 48 размера, мерно покачивающийся взад-вперёд, гипнотизировал. – Девчонка убита в упор. Пулевое ранение в область живота. Бабка убита выстрелом в голову.

– Мы восстановили картину происшествия, – подхватил рассказ Котов. – Судя по всему, девочка вышла убийце навстречу, когда он позвонил в дверь. Замок не сломан, значит, открыла сама. Тут либо человек был знакомый, либо убийца представился каким-нибудь сантехником или газовщиком, как это обычно бывает. Старушку убили на кухне. По всей видимости, она услышала выстрел, но в силу возраста (а ей, так, за между прочим, девяносто три года), не успела дойти до двери. Преступник застрелил её с порога. В квартире всё перевёрнуто, шкафы выпотрошены, видимо, долго искали и, наверное, нашли, потому что нам обнаружить ценности не удалось.

– Кстати, у погибшей мочки ушей разорваны. Преступник сорвал с неё серьги, причём уже с мёртвой, – продолжая болтать ногой, добавил Волков.

– Что-то у нас одни огнестрелы. – Лена посмотрела на Махоркина.

– Где это у вас? – тут же заинтересовался любопытный Волков.

– Да так… есть у нас ещё одно преступление, которое имеет непосредственное отношение к семье Елены Аркадьевны. Убийство в дачном посёлке. Я уже запросил дело, когда его переведут нам, будем работать по нему параллельно с этим.

– Ух, ты, – обрадовался Волков и замотал ногой сильнее прежнего. – Котов, внемли, твоя тема.

– Ты бы лучше ластами своими не болтал, ну и языком заодно, а то сквозняк образуется, – огрызнулся оперативник.

– Давайте пока определимся с дальнейшими действиями, – не обращая внимания на дежурную перепалку сотрудников, продолжил Махоркин. – Первым делом надо допросить подругу. А, кстати, где родители этой Огневушкиной?

– По рассказам подруги, родителей нет, умерли с разницей в полтора года. Отец был ликвидатором Чернобыльского взрыва, получил сильнейшую дозу облучения, умер в 2000 году, когда девочке было десять лет. Мать после смерти мужа впала в тяжёлую депрессию, через год у неё обнаружили рак, а ещё через полгода похоронили и её. Девочку забрала к себе бабушка по линии матери. Она единственная из всех родственников проживала в России. Все остальные живут на Украине.