Валерия Советова - Золотая кнопка царицы

– Ну что там у тебя, Катька? – Вика, распахнув дверь, раздраженно обернулась, – ты чего, новорожденных детей не видела?

– Не-а, – Меркулова посмотрела на подругу, круглыми от удивления глазами. Ее осенило: раньше она и впрямь младенцев не видела. По крайней мере так близко. И тем более не держала на руках. Ни разу.

Вика хмыкнула и, распахнув пошире дверь, вышла из опостылевшего медицинского учреждения.

Катя, держа сверток бережно, как научили опытные в деторождении коллеги-учителя, пошла следом. Помогая друг другу, девушки сели в такси и поехали к дому. Хорошо, что путь недалекий.

Ехали молча. Новоиспеченная мать смотрела в окно. Водитель, видимо, почувствовав ее состояние, с поздравлениями и вопросами не лез.

А Катя продолжала тревожно вглядываться в кулек из одеял. Когда машина тронулась, девочка захныкала, завозилась. Мать отреагировала раздраженным вздохом. А Меркулова растерялась.

– Тише, тише, – ласково прошептала она, поглаживая кулек. Новорожденная умолкла, вновь послышалось тихое сопение.

“Что будет? – напряженно думала Катя, – две женщины и крошечный ребенок…” Она, конечно, не выгонит Вику. Но из денег – только учительская зарплата и скудное пособие, и у Вики после развода осталась небольшая сумма. На два-три месяца в режиме строгой экономии хватит. Но что потом? Как выживать? Конечно, проще всего отказаться помогать. В конце концов, это не ее, а Викины, проблемы… Но Меркулова так не могла. Одно дело – злиться на подругу, ругаться, что та напартачила, совсем другое – проявить равнодушие, совершить подлость: бросить человека в беде, вернее, двоих…

“Ничего, и не такое в жизни бывает. Выкрутимся…”

Катя смотрела в окно на проплывающие мимо тоскливые дома и старалась вспомнить все ободряющие слова, какие только знала. Что говорят, когда хотят утешить? “Перемелется… мука будет. Не бывает безвыходных положений… Ты можешь все!” – Какая банальщина!

Подруги поднялись в квартиру. Стараниями Кати здесь было чисто. Пахло куриным бульоном. В спальне сквозь открытую дверь виднелись добротная колыбель и пеленальный столик. Гора отутюженных подгузников радовала глаз. Сбоку от входной двери покачивалась коляска в солнышко.

На кухне в большой скороварке прятались кипяченые бутылочки с сосками. Уже было известно, что Викины прогулки не прошли даром. Меркулова немало побегала по городу, чтобы найти адекватную замену материнскому молоку.

Новоиспеченная мать вошла первой. Она заглянула в спальню, вздрогнула и проворчала:

– Сколько ж надо хлама, чтоб держать эту малявку дома!

Катя нахмурилась, приоткрыла рот, чтобы возразить, но Вика выглянула из комнаты и, зачем-то погрозив пальцем, двинулась на кухню. Там она позвенела крышками, хлопнула дверью холодильника и, наконец, выдавила:

– Мда, Катюха… Основательно ты подготовилась… спасибо.

– Что-что? Неужели я слышу слова благодарности? – щеки Меркуловой залоснились улыбкой.

Катя так до сих пор и продолжала стоять у порога с новорожденной на руках. Она никак не могла придумать, как снять сапоги, если обе руки заняты.

– Вика, – взмолилась она, наконец, – хватит любоваться! Возьми ребенка!

Та спохватилась и подошла. Катя передала ей дочь и Вика отнесла малышку на пеленальный столик. Меркулову поразило, как подруга это сделала – механически, без эмоций. Будто ребенка взяла не мать, а медсестра из поликлиники.

Стрельцова даже не пыталась раздеть дочь. Новорожденная проснулась и тихо захныкала. Вика только махнула рукой и ушла в другую комнату.

– Катька, сделай, что полагается. Покорми эту спиногрызку! У меня никаких сил не осталось. Пойду посплю.

Меркулова подскочила к столику и испуганно закричала:

– Вика! Ты что? Я не умею обращаться с детьми. Какое – спать? Вернись!

– Сама ничего не знаю, – подруга зевнула. Судя по звукам, она уже устраивалась в соседней комнате на диване. – Ты справишься!

Катя в недоумении посмотрела на сверток. Девочка жалобно хныкала.

– Тише, тише… – Меркулова начала разворачивать одеяло.

Добротно медсестры укутали малышку. И как они пеленают, что младенцы не раскручиваются? Ни пуговиц, ни завязок…

Среди обилия ткани показалось красноватое тельце. Надо срочно вымыть руки… Катя метнулась в сторону ванной… Нет, девочка может упасть. Она шагнула обратно и закричала, отставив привычку вести себя сдержанно:

– Вика, твою… судьбу! Иди сюда и занимайся ребенком, а то сегодня же выставлю за дверь! Обеих!

Вика моментально возникла у стола.

«Может все-таки, когда хочет,» – подумала Катя и, вдохновленная первым успехом, начала руководить:

– Помой руки. Возьми бутылочку. Смесь на подоконнике. Разведи…

Через полчаса малышка спала, чистая и накормленная.

Подруги прокрались на кухню. Катя налила две тарелки супа и объявила пикник открытым. Когда утолили первый голод, она поинтересовалась:

– Как ты назовешь дочку?

– Что? – Вика посмотрела рассеянно, – ах да, надо как-то назвать.

– Ты об этом не думала? – изумилась Меркулова.

Новоиспеченная мать пожала плечами:

– Мне все равно. Как сейчас детей называют? Анькой, Машкой…

– Анькой… Машкой… – разозлилась Катя, – не про хомяка речь ведем! Имя выбирать надо вдумчиво. Знаешь, что…

Девушка сбегала в гостиную и вернулась с толстой книгой:

– Держи. Это словарь имен. Здесь самые разные. И толкования есть. Какое имя отзовется – такое и выбирай.

Вика взяла томик и без всякого интереса начала листать.

– Агриппина… Аграфена…Милютина… – Кать, шутишь? Кто сейчас так называет детей?

Меркулова выхватила книгу:

– Вика, ты что? Тут много отличных имен. Юлия, Марина, Ева… Лариса, например, творчески-одаренная, привлекательная…

– Вот как… – приподняла брови Стрельцова, – ты и впрямь думаешь, что имя влияет на судьбу?

– Конечно, – Катя удивилась, как подруга может сомневаться в очевидном.

– Ну что ж, – вздохнула молодая мать, – тогда мне и впрямь надо изучить твой словарик.

Катя боялась проспать и потому завела сразу два будильника. Среди ночи малышка проснулась, стала покрикивать, а Вику – не добудиться. Врут, похоже, что мамы просыпаются даже от вздоха новорожденного. Где, спрашивается, у подруги этот хваленый инстинкт?

Зато у Кати, которая вовсе не была мамой, по непонятной причине выработалось сверхчутье. Находясь в другой комнате, она слышала, как меняется ритм дыхания девочки, как та начинает возиться и плакать. Меркулова провела у колыбельки несколько часов и заснула только к рассвету.

С утра она потрясла Вику за плечи:

– Проснись, красавица! Завтрак готов.

– Отстань… я сплю, – Стрельцова нырнула поглубже в одеяло.