Андрей Федоров - Апельсиновый ландыш

Не нарушая традиции, после завтрака она заглянула к Жокто напомнить о необходимости чуда…

– Мой милый Жокто, – мадам Софи уже попрощалась, но вернулась от двери, – не назовёте ли цветок, что ночью лежал у меня на ладони?

И протянула руку. Слепой садовник снял шляпу, приблизил ладонь к лицу и глубоко вдохнул носом:

– Это – апельсиновый ландыш, мадам! – Жокто чрезвычайно удивился. – Но как!.. Где вы его нашли?

Мадам Софи пожала плечами:

– Не знаю. Просто спустился в ладонь… – она как-то необычно посмотрела на садовника и задумчиво присела на стул. – Этим утром, Жокто, я поймала себя на мысли, что недостаточно знаю вас. Как странно… Вы служите мне уже столько лет, мы подолгу разговариваем с вами каждый день, но… И правда, совсем недостаточно знаю… А сегодня, когда меня разбудил аромат, я вдруг поняла, что внутри вас живёт желание – огромное, как океан, призрачное, как миражи в пустынях, и несбыточное, как любовь звёзд. И оно есть. Я права?

Пока мадам Софи говорила, садовник слушал, чуть склонив голову, и не дышал. Посидев так ещё немного, медленно встал и вышел. Мадам Софи, знала, что Жокто вернётся через пару минут с двумя чашками ароматного чая.

Всё в точности так и произошло. Садовник налил две чашечки чая, поставил на поднос и, словно летучая мышь, видящая контуры предметов только в своём воображении, не задев ни одного угла в кухне, вернулся к столу. Под мерное цоканье ходиков они сделали по нескольку глоточков.

– Апельсиновый ландыш, мадам, который был в вашей ладони, – произнёс наконец Жокто, неслышно ставя чашку на блюдце, – не просто цветок. Много лет назад я вывел этот сорт, но – странная штука – он потерялся. Да, просто исчез неожиданно… Как бы ландыш есть, и в то же время его нет. С тех пор я так ни разу и не держал цветок в руках.

– Разве такое может быть?! – воскликнула мадам Софи.

– Как видите… – виновато улыбнулся Жокто и пожал плечами. И добавил. – Но в этой истории интересен не я и не он. Совсем даже и не я…

– А кто же? – мадам Софи удивлённо подняла брови.

– Вы!

– Помилуйте, Жокто!..

– Да, да, вы! Ландыш спустился в вашу ладонь, не в мою. Поверьте ему, на это есть причины. В мою ладонь он не спустится, это точно. Ландыш знает о моём желании и, наверное, оно сбудется. Я, правда, не представляю, как, но это сейчас и неважно. Поэтому, он выбрал вас. Вам, не мне нужно наполнить жизнь желанием, и последние годы, что вас знаю, тому свидетели.

– Объяснитесь, мой дорогой друг! – в нетерпении попросила мадам Софи. – Почему так?

Жокто вытащил из кармана брюк платок, промокнул им выступившие на лбу капли пота и извинился:

– Простите, это не от горячего чая… – затем аккуратно сложил платок и убрал. – Когда я думаю о том, что однажды смогу встретить Анну, свою сестру…

Его голос задрожал. Мадам Софи, поражённая в самое сердце, застыла: прошло столько лет со дня их первой встречи, и вот какой поворот! А она ни сном, ни духом!

– …я знаю, что однажды смогу встретить Анну… – говорил Жокто. – Я знаю, она жива! И слепа, как и я, и одинока. Нас разлучил в детстве страшный удар судьбы – землетрясение. В детстве, когда ещё не помнишь себя… Но много позже пришли известия: родители погибли в тот самый день, а нас чудом спасли, но никто и не подумал, что мы – брат и сестра. Слепые от травм брат и сестра.

– Но как вы об этом узнали? – взмолилась мадам Софи

– Я же садовник! – старик покачал головой. – Я им родился, им и умру. А первое, что помню – куст сирени. Не знаю, сколько мне было лет от роду, но помню его густой запах и помню наш мимолётный разговор. Ветерок наклонил ветви, и те прошелестели: «Привет, одинокий Жокто. Ты не знаешь, почему одинок, мне жаль! И я не знаю. Но что я знаю – однажды ты станешь самым великим в мире садовником. Лепестками твоих роз будут согревать замерзающих людей, и самые красивые на свете бабочки будут лететь через океаны, чтобы вкусить аромат созданных тобой цветов». Не страшно, что ты слеп, добавила сирень, страшно другое. Разве может быть что-то страшнее слепоты? – подумал я. Да, сказал куст, читая мои мысли, и ты поймёшь это скоро. Когда? Но ветерок начал стихать, и последнее, что я услышал – всему своё время. Наверное, – рассудительно продолжал Жокто, – то самое время пришло, когда в городском парке орешник сказал, что слышал от ветра известие о судьбе моих близких. И в тот день я понял, есть вещи страшнее слепоты… Например…

– … одиночество, – закончила фразу мадам Софи.

– И тоска по близким, – добавил тихо Жокто, зная, что память вернёт его сейчас назад, к орешнику:

«А теперь, посмотри наверх! – орешник плавно поднял к небу ветви. – Видишь?» Маленький Жокто вдруг поверил, что сможет увидеть. Он задрал голову, но там ничего, кроме бездонной темноты не было. Он продолжал смотреть до рези в глазах, пока не потекли слёзы, и лишь тогда дерево ответило: «Там – ещё твой неродившийся цветок, который спускается с неба и дарит главное желание в жизни. Он сам выбирает, в чью ладонь лечь. Ты сотворишь это чудо. Не для себя, для других – твоё главное желание уже родилось и цветок тебе не нужен. Он нужен другим».

Мадам Софи, сжав ладонями чашку с остывающим чаем, долго сидела молча…

– Как странно… – наконец прошептала она. – Как странно, что цветок дарит желание, а не его исполнение… Но ведь в этом – глубокий смысл, не правда ли?

– Да, мадам, – кивнул садовник. – Я рад, что и вы так считаете. Как рад и тому, что этой ночью апельсиновый ландыш выбрал вас.

Вовка сидел, раскачиваясь и представляя себе, как это всё было… И мадам Софи, и землетрясение, и Жокто… маленький, слепой, потерявший семью и когда-то потом – самый великий садовник мира.

– Анна? – Вовка повернулся к Вике. – Мадам Софи, её желание… Чтобы Жокто нашёл свою сестру Анну?

– Не совсем… – Вика снова взяла Вовкину руку.

– А что?

– Слепому трудно искать человека…

– Он снова стал видеть? Ну, скажи!

Вика погладила лепестки ландыша…

Ольга Витальевна осторожно оглянулась – вокруг ни души: детей уже развели на послеобеденный сон. Кроме Вовки с Викой. Она упросила разрешить им не спать днём, зная, что разлука для них мучительна. Осторожно вытащив из кармана пачку сигарет, прикурила…

– Курим? На рабочем месте? – по-доброму прошептало над ухом.

Ольга улыбнулась – с таким «наездом» мог быть только один человек в мире, её директор, Кирилл с уже архаичным отчеством Викентьевич. Рядом с ним стоял высокого роста средних лет брюнет с тёплым обворожительным взглядом. Ольга прижала палец к губам. Брюнет понимающе кивнул и прошептал: