Андрей Федоров - Апельсиновый ландыш

– L’honneur l’exige!

– Правильно! Правильно вы, Павел Денисович, сказали – того требует честь! Выпьем!

Чокнувшись, выпили. Лунёв достал портсигар.

– Кстати, ко времени помянули Зеленова, – он усмехнулся, прикуривая. – Каламбур, однако… Так вот, вчера Сергей Петрович известили, что во вторник ожидают нового адъютанта.

– Правда? – Косицкий удивлённо поднял глаза. – И кто же?

– Некто Верещагин… Андрей Васильевич.

– Верещагин? Почему меня не ввели в курс дела?

– Павел Денисович, не волнуйтесь, его проверяла контрразведка. Всё чисто. Из Ростова с сердюками придёт рапорт, сами убедитесь.

– Но…

Лунёв сделал вид, что не замечает:

– … с положительными рекомендациями прибывает… Весьма положительными!

– Один?

– Отнюдь, – полковник хитро сузил глаза и заговорщически прошептал. – С супругой-с. Говорят, весьма премиленькая.

* * * * * * * * * * * * * * *

– Вот, господин поручик, прибыли-с! – есаул с фамилией Шкарды-Барды хлопнул по двери. – Гостиная. Спальня справа.

– Спасибо, – Верещагин улыбнулся, – дальше мы сами. Только помогите, голубчик, вещи занести.

– Слушаюсь!

Верещагин зашёл внутрь.

– Ну, что ты замерла? – махнул жене. – Пройди, осмотрись.

Мария Николаевна робко вошла и огляделась.

– Мило…

Прошла к окну. Отдернув ситцевую занавеску, пальцем провела по подоконнику и, улыбаясь, показала след на перчатке:

– Андрэ, ваша первая надобность – влажная тряпка!

– Я извиняюсь, барышня, – пыхтел Шкарды-Барды, внося саквояжи, – господина поручика ожидают-с.

– Неужели? Кто посмел? – подняв брови, наиграно удивилась Мария Николаевна.

– Господин полковник Лунёв и штабс-капитан Косицкий.

– Это из контрразведки… – Верещагин бережно расшнуровывал какой-то пакет, – …Павел Денисович. Передай им – буду через десять минут.

– Слушаюсь! – есаул щелкнул каблуками и вышел.

Андрей посмотрел на себя в зеркало. Провёл пальцем по щетинистой щеке.

– Машенька, где мой несессер?

Мария Николаевна не ответила. Она смотрела в окно стеклянным взглядом. Пальцами до белых костяшек сжимая перчатки…

Смоленск. Пару недель позже.

– Это провал! Провал! Вы понимаете? Как вы могли!

– Спокойно, Егор, спокойно… – Гузеев трясущимися руками достал папиросу, – …чего кричать-то? Остынь!

– Я остынь?! – Егор вскочил, что аж стул с кожанкой грохнулся об пол. – Как можно было не знать, что Косицкий там?!

Он принялся расхаживать вдоль стола, от нервов сотрясая кулаками воздух. Остальные сидели, вжав головы. Каждый стук каблука Егора раздавался пушечным залпом. Гузеев нервно затянулся.

– Давайте по цепочке пройдём, товарищи. Юцевич, дай подробности.

На стол легла объёмная папка. Химическим карандашом на титуле были выведены три буквы: «Оса». Положив сверху ладони, Юцевич тихо начал:

– Последние данные от неё доставили вчера курьером. В целом, ситуация нормальная. Её муж – Верещ…

– Мы знаем, кто муж! – нетерпеливо перебил Егор.

– … приступил к должности. Скворцов принял его хорошо. Оса пока обустраивается по дому, заводит знакомства среди местных. Связной – Горец, работает половым в ресторации Давыдова. Что касается операции «Визит», пока без изменений. Генерал Карманов планируется в часть с проверкой в начале декабря.

– Какова надёжность сведений?

– Пока косвенная. Муж Осы говорил, что командование завинчивает гайки, дисциплина усилена. На следующей неделе из Одессы ожидают доставку люисовских пулемётов и бронеавтомобиля. Кажется, «Ромфель». Из переданных сведений пока всё.

– Нет, не всё! Не должно быть всё! – Гузеев зло затушил папиросу. – Есть что о Косицком?

Юцевич вздохнул:

– Контактирует с ним Оса. Ну как иначе, товарищ комдив?.. Но она держится.

И замолчал. Егор стоял, слегка раскачиваясь, руки в карманы, буравил глазами папку на столе.

– Какие шансы у Осы остаться в живых?.. когда с Кармановым будет всё… – пробасил он, не поднимая глаз.

– Небольшие, Егор… – Гузеев тяжело кинул взгляд. – Молиться – больше не молимся, но придётся…

Где-то под Ростовом. Те же дни…

– Здравствуйте, Мария Николаевна!

– А, это вы, Виталий Семёнович! Я вам рада…

– Гуляете? – Лунёв глубоко вдохнул носом. – Редкий вечер! На удивление… Вы позволите?

И галантно предложил руку.

– Благодарю. Вот, на променад вышла, хочу вдоль леса пройтись, подышать. Составите компанию?

– С превеликим-с…

Дома́ отступили, оставшись позади. Брусчатка как-то сама собой утонула в грунте широкой дороги, которая, блуждая между уснувшими акациями, вальяжной лентой стелилась из городка к лесу.

– Ну, как вам тут, у нас? Скучаете по столичной жизни?

Мария Николаевна задумчиво улыбнулась.

– Как вам сказать? Жене офицера не принято огорчать начальника мужа, – и лукаво стрельнула глазами.

– Дипломатично, – одобрительно кивнул Лунёв. – Вы, я успел заметить, натура весьма дипломатичная.

– Когда это вы успели заметить, Виталий Семёнович? При вашей работе…

– Да что вы! О вас много судачат. Та́к вот-с…

– Что-то конкретное?

– Да. И исключительно в восторженных тонах. Даже иногда удивляюсь, как вам все благоволят. Это ваше врождённое?

Мария Николаевна рассмеялась:

– Всё – врождённое, не находите? Вот вы…

– Интересно… – Лунёв приостановился.

– И работы непочатый край, и успеваете всё и вся видеть вокруг. И слышать. Так и вижу вас на портрете в Зимнем. На белом рысаке, под генеральским вальтрапом с вензелями… – Мария тонкими пальцами рисовала в воздухе картину.

Лунёв прыснул:

– Да вы ещё и с фантазией, барышня!

– Нет, нет, правда! Виталий Семёнович, вы ж на погонах до жезлов фельдмаршальских дойдёте – так работать.

– Полноте вам! Просто служба, ничего более…

Темнота густела.

– Видите, Арктур зажёгся… – Лунёв перчатками махнул в небо. – Самая яркая звезда. За ним мерцаниями другие пойдут…

– Разве? – Мария поймала жест и придержала на голове шляпку. – Нам в гимназии говорили, что Сириус.

– Ну, не знаю… Генерал Скворцов сказали-с, что Арктур. Извините, вынужден подчиниться! – и засмеялся.

Некоторое время шли молча…

– А что Андрей Васильевич, доволен? Как вам кажется? – вкрадчиво зашёл Лунёв.

– Весьма! – нарочито грустно вздохнула Мария Николаевна. – Но, если честно, я полагала, что времени на меня будет больше. Хотя, понимаю, понимаю… Вы мне сейчас про тяжёлые времена расскажете…

– Голубушка, не обессудьте! Конечно, запустить такую красавицу-жену – грех. Но потерпите малость, полторы недели осталось. Вот четвёртого спровадим визитёра – полегче будет.

– Не будет, – она иронично надула губки, – врёте всё, Виталий Семёнович! – и на быстром дыхании выпалила. – Что за визитёр?