Дмитрий Коровин - Пока в Питере дождь

Дальше, в менее импозантном здании, располагались: бистро «Камбучо», ресторан «На парах», «Ремонт обуви» и кафе «Чебурум», вход в который украшали трехэтажные этажерки с фиолетовыми цветами. В 1891-1898 годах в этом доме размещался букинистический магазин Мельникова 17 17 Максим Павлович Мельников (кон. XIX – нач. XX) – русский букинист. Работал приказчиком в букинистическом магазине П. Б. Богданова, открыл собственный магазин. В 1889-1916 годах издал более 80 каталогов букинистической книги. . Да, когда-то граждане очень любили книги, и магазины по их продажи встречались чуть ли не на каждом шагу, а в советские времена, по неизвестным причинам, их выпускали ограниченными тиражами, но дефицит прекрасно компенсировали библиотеки, которые, как и магазины царских времен, имела каждая, уважающая себя, крупная петербургская улица.

Потянув стеклянную дверь за ручку, мужчины вошли внутрь, взглядом окинув ближайшие к выходу столы, занятые такими же офисными крысами, как они. Случайных клиентов было мало, да и кто нагрянет сюда в понедельник в середине дня? Люди без разговоров уплетали заказанные блюда, торопились и частенько поглядывали кто на часы, одергивая рукав, кто на лежащий смартфон, зажигая экран. Было тесновато. Закрытая барная стойка, разделявшая кафе на два зала, смотрелась нелепо, служа преградой для поиска свободных мест, или людей, приглашенных на встречу. Деревянные неброские столешницы, в окружении разнокалиберных стульев; стены красного кирпича, не прикрытые штукатуркой; ряд подвешенных ламп, будто новогодняя гирлянда; и переплетение пластиковых белых труб вентиляции на потолке, про какие трудно было сказать что-нибудь, не привыкнув к ним, то ли необходимое уродство, то ли экстравагантность стиля. В конце первого зала был не занятый диван, но от нависающих над ним полок, усеянных бутылками и горшками, веяло тихой опасностью.

Пожав плечами, мужчины перешли в другую половину заведения, где кирпичи прикрывали: телевизор, рекламные плакаты и деревянный штакетник, изображающий, то ли перевернутый забор, то ли железнодорожные рельсы. Здесь были свободны все столы, а еще был странный подиум, отделенный перилами. И стол стоял там, будто на витрине, с видом улицы и прохожих, заглядывающих в тарелки и рот.

Заняв двухместный столик у стены, посетители вооружились меню.

– А ты давно здесь был, Вольдемар? – спросил Савелий, – Что-то мне не нравится…

– Летом заходил с работы пропустить стаканчик, – ответил коллега.

– И все?

– А что еще?

– Еду не дегустировал?

– Тебя ждал.

– А я не обедаю в незнакомых местах без рекомендации, – воспрепятствовал Савелий. – Возьму тогда что-нибудь классическое, чем отравиться можно не смертельно.

– Ладно тебе, все едят! – басом возразил Вольдемар. – Скорой помощи у входа я лично не заметил, а аптека рядом.

– А что было написано на плакате в соседнем зале? «Готовим, что любим!» Не хилое кредо, а?

– Расслабься, хуже прозвучало бы «что хотим».

– Ваш заказ? Хотя, извините, повар сегодня в замечательном расположении духа, и уже приготовил вам пудинг. Будете есть. И это не вопрос!

Мужчины кратко засмеялись.

– Здравствуйте, что вы хотите? – раздалось над столом от подошедшей официантки.

Не переставая улыбаться, клиенты переглянулись.

– Куриный суп, салат с куриной печенью и клаб-сэндвич с курицей, – быстро отчеканил Вольдемар, почесывая свою окладистую бородку.

– Су-у-уп… – по-волчьи протянул Савелий, уткнувшись в меню. – Даже не знаю…

– Ну, без жидкого нельзя, – убедил сосед.

– Хорошо. Давайте борщ с телятиной и картофельное пюре с сосисками.

– Что будете пить? – спросила официантка.

– Пиво светлое на ваш вкус, – ответил Вольдемар.

– Мне сегодня к шефу… – задумчиво произнес Савелий, – значит, чай. И десертик я тут симпатяшный заметил – орешек со сгущенкой за 20 рублей. – Он поднял глаза на официантку. – Мне мама готовила такие на день рождения.

Официантка хихикнула и, попросив подождать, удалилась.

– Взгляд охотника, – подметил Вольдемар. – Давненько я у тебя его не видел. Давай, Сав, рассказывай, как докатился опять до холостяцкой прострации.

– Прострация не кастрация и лечится за несколько дней.

Вольдемар уставился, сверля Савелия своими маленькими и умными глазами-бусинками.

– Так вы окончательно рассорились?

Савелий кивнул.

– Ну и болван, – заключил собеседник. – Я почему-то думал, что у вас все закончится серьезно.

– Не мой типаж.

– И чтобы понять тебе потребовалось полгода?

– С этими притворными курицами иногда и полжизни мало. Кстати о курицах… у тебя, что сегодня за день?

– Ты про меню? А черт его знает… World chicken day, заказал не думая.

Между тем в зале появились две молодые посетительницы в коротких болоньевых курточках и тертых джинсах, и заняли место на подиуме. Сидя лицом к окну, Савелий наклонился вбок, чтобы плечи коллеги не закрывали ему обзора. Вольдемар на секунду обернулся, увидев девушек, и тронул соседа за руку, чтобы отвлечь.

– Ты пугаешь меня, Сава, – настороженно сказал он. – Что с тобой будет через неделю?

– Через неделю у меня вечеринка. Придешь?

– С Ромкой опять?

– Он не Ромка, он Ром! Будет водка, виски и Ром!

– Нет, я женат.

– Пардон, а как это связано?

– Тебе нужно объяснять простые вещи? – удивился Вольдемар, посмотрев на наручные часы Савелия. – Без пяти два.

– Опоздать имеем право, – разобрался сосед. – На вопрос-то ответь.

– А что тебе не ясно? В прошлый раз, когда вы устраивали подобное, мне пришлось сто раз «Отче наш» прочитать, и до сих пор краснею перед женой и детьми, когда вспоминаю об этом.

– Господи, да не грузись! Все настоящие святоши померли до нашей эры.

Подошла официантка с подносом, и Савелий посмотрел на нее в упор.

– Девушка, я прав? – добавил он.

Пожав плечами, она молча разложила первые блюда и незамедлительно ушла, чтобы минут через десять вернуться с недостающей половиной заказа.

В половине третьего сытые, довольные и ленивые коллеги покинули кафе и, вместо того, чтобы поторопиться, шли нога за ногу, отгоняя дурные мысли. Сейчас хотелось думать о чем-то светлом и замечательном, но предстоящая встреча с деспотичным издателем мешала Савелию расслабиться. Вольдемар молчал весь обратный путь (у него, вероятно, это получилось), и когда мужчины вошли в здание и поднялись в офис, он лишь не глядя помахал рукой, грузно опускаясь за низкую пластиковую стенку своего рабочего места.

Войдя в кабинет, и плотно закрыв дверь, Савелий рухнул на диван, разбросав руки по сторонам: одна повисла до пола, другая вытянулась поперек спинки вверх. Ничего не хотелось, а слово «должен» мужчина сейчас ненавидел больше всего на свете. Ничто не заставит его подняться, кроме стрелок на часах, разбросанных на циферблате по подобию рук и показывающих шесть. Тогда он с удовольствием поменяет диван на кресло автомобиля, чтобы отправиться домой. Но Савелий притворялся, так как первый же раздавшийся телефонный звонок мгновенно вывел его из обуявшей сладостной апатии, быстро сбросил с дивана и заставил подойти к столу, где, под какими-то непонятными и всеми забытыми документами, таился кнопочный аппарат.