Марк Ивин - Дорога к вершине. Роман

«Просто из всех людей, живущих на земле, я больше всего люблю стариков и детей»

(слова Штирлица из т/ф «Семнадцать мгновений весны» 1973 г. режиссёра Т. Лиозновой)

«А знаешь, чем ты не такой, как другие, Звягин? Тем, что никогда не ставишь вопрос: Можно ли это сделать? А всегда: Как именно это сделать?»

(М. Веллер. «Приключения майора Звягина»)

В карман самолётного кресла было подоткнуто несколько журналов. Гриша извлёк ближайший, раскрыл и стал перелистывать шелестящие страницы. Запахло глянцем, типографской краской и духами.

На одном из разворотов он остановился на фотоснимке, где на фоне предзакатного неба, на берегу океана, восседала группа старичков-индийцев. С закрытыми глазами и умиротворёнными выражениями лиц старики замерли в позах лотоса, медитируя. Краски на снимке были такими насыщенными, а композиция столь выразительной, что фотография казалась живой. На втором кадре Гриша увидел мальчишек-индийцев, запечатлённых в момент рывка на старте перед бегом наперегонки. Их глаза и лица светились предвкушением соперничества и таким восторгом, какой бывает лишь у детей. Рассматривая снимок, Гриша заулыбался и сам.

Текст статьи начинался с заголовка: «Индийский народ смышлён и любознателен».

– Неплохо бы этот народ хоть немного понять! – шепнул сам себе Гриша.

Взглянув в иллюминатор, он мысленно попрощался с домом, который остался позади. Однако лайнер ещё час – полтора должен был лететь над просторами его родины, где морозы в эти дни даже по местным меркам лютовали. Зима будет властвовать здесь ещё долго, до середины весны. Гриша знал это наверняка.

Свой билет до Мумбая он приобрёл на пятое января, отлично понимая, что этой покупкой ввязывает себя в новую авантюру, возможно, более непредсказуемую, чем все другие, которые он до этого затевал. Впрочем, трудностей он не боялся, надеясь, что всё пройдёт без сучка без задоринки или что хотя бы этих сучков и задоринок будет не так уж и много.

Благодаря опыту странствий и жизни в разных уголках земли он чувствовал себя закалённым. Это придавало спокойствия и уверенности даже несмотря на то обстоятельство, что финансовый бюджет его в этот раз был куда скромнее, чем когда Гриша жил в Сингапуре, Нью-Йорке, Лондоне, Сеуле, а потом и в Кейптауне. Средств, по подсчётам, должно было хватить не дольше чем на три месяца проживания в простых и непритязательных условиях. К этому он морально себя и готовил. Беспокоило его другое: как жить в условиях возможных антисанитарии и грязи? Среди тараканов и клопов, которых, возможно, окажется не избежать?

Надежд на безопасность жизни в Индии он не питал тоже. Настраивал себя, что придётся постоянно держать ухо востро, особенно в дороге, где ежеминутно надо будет следить за вещами во избежание их кражи.

«Вероятнее всего, – рассуждал Гриша, – по прибытии и на протяжении последующих трёх месяцев мне встретятся и встречаться будут масса жуликов, попрошаек и обманщиков: придётся с ними как-то взаимодействовать».

Но то являлось стороной неприятной. Приятным же было осознание, что ему предстоит прожить зиму и первый месяц весны в чудесной загадочной Индии, окунуться в её быт и атмосферу древних традиций. Вне сомнений, жизнь ближайших месяцев обещала стать волнующе захватывающей.

Маршрут полёта предусматривал пересадку в Стамбуле, куда прибыть предполагалось к вечеру. Но Грише уже сейчас представлялось, как спустя несколько часов он окажется в пределах воздушного пространства города, лишь век назад величаво называемого Константинополем, и невольно задавался вопросом: «Интересно, он величав так же, как и когда-то давно?»

Стюарды принесли ужин. После еды Гришу стало клонить ко сну. Под голову он положил подушку и закрыл глаза.

Сон не наступал. Мысли о предстоящем длительном ещё пути не давали покоя.

Сквозь иллюминатор Гриша стал смотреть вниз, пытаясь увидеть землю, но безрезультатно. Вместо этого бескрайним белоснежным покрывалом внизу струились облака и в вышине ослепительно светило солнце.

«До чего красиво!»

Налюбовавшись видами, он вернулся к журналу, полистал его и, наткнувшись на статью о путешествиях натуралистов, заинтересовался ею и углубился в чтение. Текст оказался увлекательным и искрился юмором.

Беззвучно посмеиваясь над очередным удачным словесным оборотом автора, Гриша и самого себя представлял на месте участника экспедиции натуралистов.

«Как это должно быть занятно – отправиться в дальний уголок мира с дикой, нетронутой человеком природой!»

Воображение Гриши рисовало ему картины того, как он мог бы часами пробираться нехожеными тропами сквозь непролазные джунгли, жить в передвижном палаточном лагере среди горных хребтов, преодолевать перевалы, обходить глубокие ущелья, останавливаться на ночлег где-нибудь в пещере или на берегу озера. Он пил бы родниковую воду, готовил пищу на костре у речных берегов или у океана. В обществе товарищей-натуралистов устраивал бы палаточные привалы. Сейчас всё это представлялось таким манящим.

Стамбул, который при подлёте хорошо просматривался с воздуха, Грише не понравился сразу и категорически, показавшись похожим на деревню исполинских размеров, некрасивую, выстроенную хаотично, сложно и запутанно.

Скалы и холмы выглядели безжизненно. У берегов и в море теснилось множество яхт, кораблей, барж. Все они смотрелись по-простому и серьёзно и совсем не походили на те круизные суда, фотоснимки которых часто украшают обложки глянцевых журналов о путешествиях.

Самолёт накренился и продолжил снижение. Домики внизу превратились в дома, улочки – в запруженные транспортом автомагистрали. И вот показалось здание аэропорта.

Лайнер снизился до уровня земли, шасси коснулись асфальта. Нагнетая шум, самолёт раскрыл подкрылки и стал тормозить.

В салоне тут и там раздались хлопки и радостные возгласы. Гриша зарукоплескал тоже, заулыбался и про себя отметил: «Это русские туристы благодарят пилотов и экипаж».

Оказавшись внутри аэропорта, следуя по указателям направлений, он двинулся по пути пассажиров транзитных рейсов, сразу очутившись в плотном потоке людей разных возрастов и национальностей, большинство из которых на очередном повороте свернули направо. Поддавшись коллективному инстинкту, Гриша последовал их примеру, однако почти сразу сообразил, что движется к выходу из аэровокзала. Он остановился и повернул назад, отчитывая сам себя:

– Внимательнее будь!

В дорогу с собой он собрал лишь один-единственный компактный и малогабаритный чемодан, уложившись в максимум позволенного для ручной клади веса. Потери вещей он опасался. И хотя никаких фактических оснований к таким опасениям у него не имелось, так как ничего подобного с ним никогда прежде не происходило, всё же, действуя по наитию, в этот раз Гриша решил, что ему непременно следует поступить именно так, как он поступил, взяв чемодан с собой. Таким образом, весь его багаж на всём пути из России в Индию оставался при нём. Гриша не представлял, что бы он делал и как пережил бы потерю вещей.