Виктор Улин - НАИРИ

Сейчас происходило нечто сходное.

По существу гроб повапленный, « Боинг » оставался « Боингом ».

Толстый, неуклюжий, скрипящий, он за секунды оставил внизу убогие коробки аэропорта, легко пробил облака и выскользнул на простор.

Облачность оказалась не толстой и даже не слишком обширной. За иллюминатором, быстро уменьшаясь, проплыли желтоватые и зеленые поля, разделенные сумрачными перелесками, блеснули крыши дачных поселков и каких-то деревень, кривой саблей просияла мутная река, россыпью хлама показался наш город. Над северной частью висело плотное облако дыма от нефтехимзаводов – вытягивалось полосой, рассеивалось и ширилось, покрывая окрестности смогом.

Я был несказанно рад отсюда улететь.

Мне хотелось иметь рядом с собой жену, мгновенно оказаться в Турции и никогда не возвращаться обратно.

Как и всякий человек, вложивший силы в создание самого себя и не получивший отдачи, я не любил свою родину. Жил я тут не так уж плохо, но любить ее было не за что хотя бы потому, что в цивилизованной стране я жил бы лучше. Точнее, для нынешнего уровня жизни мне бы потребовались гораздо меньшие усилия. Только думать об этом стоило не после сорока лет и даже не в тридцать, а гораздо раньше.

Обрывая мысли, самолет встал торчком в левом развороте – салон накренился, глубоко нелюбимый родной город исчез из виду, в иллюминаторы правого борта брызнуло утреннее солнце.

– Солнышко…

Теперь я слышал соседку: двигателям убавили мощность, они уже не грохотали, а лишь низко гудели, как очень большие пылесосы. Это сравнение, тоже стандартное, казалось полностью верным.

–…Сто лет его не видела. Этим летом у нас, как в какой-нибудь Перми – то дождь, то ливень.

– Теперь будете видеть целых две недели без перерыва. Или не знаю, на сколько вы летите. Куда, кстати?

Мне было все равно, куда летит соседка; я спросил из вежливости, как полагается людям, оказавшихся на одном пути в разные места.

– В Анталью.

– Мы тут все летим в Анталью, – усмехнулся я. – Топлива не хватит даже до Ла Валетты, не говоря уж о Касабланке или Санта Крусе.

– В Санта Крусе я бывала, там нет ничего хорошего. На Канарах океан холодный.

Сам я всю жизнь мечтал побывать на Канарских островах – не потому, что ожидал найти нечто невероятное, а из-за романтики названия, которое в ранние постсоветские времена было синонимом слова « рай ».

Но, как видимо, у рая на земле синонимов не имелось.

– Касабланка вроде в Марокко?

– Вроде бы да.

– А вот в Лавалетте не была. Это где вообще?

– Не помню, если честно. Где-то в Средиземном море, просто название красивое.

– Понятно.

Не дожидаясь разрешения бортовой трансляции, соседка расстегнула ремень.

Я восхитился независимостью, отличавшей ее от тихого стада, замершего вокруг нас.

– Ла Валетта – это то, что нужно, – сказал я, посмотрев сначала на ее ноги, потом на грудь. – Вам, я думаю, там самое место. Гляжу на вас и не понимаю, что такая женщина потеряла в Турции.

– Какая – « такая »?

– В футболке от « Версаче » за две тысячи рублей.

– На самом деле это « Кристиан Диор » за три, но неважно. Вы еще забыли сказать, что в колготках за восемь.

– Нет, этого я не скажу. Говорил же: я понимаю толк в вещах. Не смейтесь надо мной.

Самолет перестал подниматься – хотя, по виду из иллюминатора, он еще не достиг десяти тысячи метров.

– Я не смеюсь. Если уж заговорили о вещах… Мои колготки немецкие и в самом деле стоят восемь тысяч.

– А разве такие бывают?

Таинство женского гардероба приоткрыло еще одну дверцу.

– Бывают и за двенадцать. Не дай бог, конечно, но если вашей жене потребуются – уверена, вы ей купите именно такие.

– Просветите, что в ваших особенного?

– Материал. Эластан, распределенная компрессия. Серебряная нить для климат-комфорта. Дышат, хотя на ощупь – как резина. Вот, потрогайте.

Женщина приподняла юбку.

– Потрогайте-потрогайте.

Я оглянулся. Учительница рассматривала толстый альбом с фотографиями и нами не интересовалась. Я осторожно опустил ладонь на узкое соседкино колено.

– Да что вы мне коленку трогаете? Она всегда холодная. Вот тут попробуйте.

Взяв за запястье, она перенесла мою руку выше.

– Ну как? – спросила она через несколько секунд.

– Отлично, – ответил я.

Бедро, обтянутое черным, оказалось мягким и одновременно тугим – теплым, донельзя живым.

– Не могу выразить более точно. Просто здорово. Великолепно.

Я убрал руку, женщина неторопливо обдернулась.

– Я тоже так думаю.

Она улыбнулась.

Происходящее было странным.

Я только что держал незнакомую женщину за место, какое позволяется трогать лишь самым близким людям. Но это казалось допустимым, да и она не преследовала никаких целей – просто хотела показать, насколько хорошо ей в колготках за восемь тысяч рублей.

Мы летели в соседних креслах, могли обсуждать любые темы, поскольку дальше разговоров все равно бы не зашли.

Тем более, что мне ничего иного не было нужно.

И ей, конечно, тоже.

– Ну так вот…

Соседка поправила волосы.

– Я лечу в Турцию, потому что мне там нравится. Последние годы привлекает одно и то же место. Хороший отель, французская кухня, все говорят по-русски, прекрасный песчаный пляж, ровное дно тоже песчаное, и почти нет ветра, тепло… И маленькие черепашки, которые ползут из гнезд в море.

– Белек? – спросил я.

Сам я летел в Анталью, чтобы оттуда ехать в Сиде.

Меня ждал недорогой отель « галерейного » типа в прибрежной полосе. Главным достоинством тех мест была многокилометровая пешеходная полоса, качеством покрытия напоминавшая взлетно-посадочную. Там мне предстояли ежевечерние прогулки мимо территорий разного уровня, они давали возможность ощутить себя причастным к всеобщему празднику жизни в гораздо большей степени, нежели в ином пятизвездном заведении.

Разные точки назначения наполняли наше случайное соседство особой прелестью.

Можно было отпустить тормоза, говорить о чем угодно и делать, что заблагорассудится. Этому отводились всего четыре часа на глазах у почтенной публики, одна из представительниц которой стерегла нас с левого бока. Ничто не мешало порадоваться легкому общению, затем попрощаться в аэропорту Антальи и разбежаться по трансфертным автобусам, разъехаться навсегда без угрозы ненужного продолжения.

– Ну да, Белек, – улыбнулась она. – Как вы догадались?

– Вы настолько точно описали место, что не догадаться невозможно. Но не отметили, что кроме того, это единственные турецкие края, где иногда идет дождь, там не так пыльно.

– Вы там бывали?

– Один раз. Нам тоже понравилось: чудесная еда и чудесный пляж. Жена купалась топлесом и ей никто слова не сказал, все были заняты черепахами.