Ксения Пашкова - Лунара

– И как долго она обычно там торчит? – спросила я у него в тот день.

– Знаешь, какое мы с родителями дали прозвище Ясмине? – он посмотрел на меня выжидающим взглядом.

– Не уверена, что хочу знать.

– Енот-полоскун.

Я нерешительно улыбнулась, не понимая, уместно ли будет смеяться над его шутками.

– Подожду ее здесь, на диванчике.

– Или, – он подошел к музыкальной колонке и увеличил громкость, но не сильно. Так, чтобы я могла его слышать, – ты можешь потанцевать со мной.

Мне, удобно устроившейся на мягком кожаном диване, эта идея пришлась не по вкусу.

– Нет, спасибо.

– Значит, отвергаешь мое предложение. Ладно, тогда я буду танцевать один.

И тут начала играть эта песня, словно созданная для Савы: для его плавных неспешных движений и для его воздушных, но сильных рук. Ноги не хотели слушаться, но он изо всех сил старался притоптывать в такт мелодии, не забывая в нужный момент негромко хлопать в ладони. Я, набравшись смелости, медленно поднялась с места и подошла к нему. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.

– Знаешь, что однажды мне сказала одна знакомая? – я безуспешно боролась с дрожью в голосе и с внезапно охватившим тело жаром.

Сава отрицательно покачал головой, продолжая неуклюже вилять бедрами.

– Нужно приложить максимум усилий, чтобы чего-то добиться.

– И? – он выглядел озадаченным.

– Она говорила, что успех придет, если сотворить невозможное, – я приподняла руки и аккуратно положила ладони на его плечи.

– А я сделал нечто невозможное? – он сделал шаг навстречу и уверенно обвил руками мою талию.

У меня потели руки, и я боялась, что он почувствует это даже сквозь плотную ткань рубашки. Он, напротив, казался спокойным и сосредоточенным исключительно на нашем танце, состоящим из медленных покачиваний. В основном, мы смотрели. Друг на друга. Что можно прочесть в таких красивых пронзительных глазах, которые изучающе рассматривают меня? Ничего. Оставалось только пялиться в ответ. И в этот раз ни за что на свете не отводить взгляд первой.

– Раньше она не попадалась мне в плейлисте, – говорю я, когда Сава заводит машину.

– Загрузил в начале недели, узнала ее?

– Еще бы. Разве можно забыть тот танец?

– Это хорошо, что помнишь, – в его голосе звучит разочарование.

– Почему ты так говоришь?

– Если помнишь, то, может, для нас еще не все потеряно, – грустно отвечает он, выезжая с парковки на трассу.

На нашем первом свидании Сава подарил мне свою любимую книгу с его личными заметками. Он закрасил желтым маркером понравившиеся отрывки почти в каждой главе.

– Мне кажется, ты поймешь, что я за человек, если прочтешь ее, – сказал он в тот день. Но я не прочла и сейчас даже не могу вспомнить хотя бы ее название.

После его последних слов о наших отношениях мы едем молча. Ощущение такое, будто в парке меня ожидает расстрел. У нас еще не случалось серьезных разговоров и трудно представить, что именно вот-вот произойдет. Я нервно покусываю губу, пытаясь вспомнить название той книги или хотя бы ее автора. Может, мне нужно прямо сейчас прочесть ее краткое содержание, чтобы спасти положение. Иначе, где еще мне взять подходящие слова? Уверена: если буду говорить выделенными цитатами из той книги – сработает тайный механизм, и все закончится хорошо.

Когда Сава останавливается в парке, он даже не смотрит в мою сторону.

– Пойдем?

– Я ничего не понимаю.

– Я тоже, Лу, – с этими словами он выходит наружу.

Через пять минут мы уже сидим на деревянной скамейке напротив искусственного пруда. Рядом по дорожкам прогуливаливаются пожилые пары, в траве нежатся влюбленные, в тени под деревом сидит компания друзей, играющая в твистер. На соседней с нами скамье – молодая девушка с ярко-сливовыми волосами читает книгу в блестящей на солнце обложке. Наверняка, она знакома с любимой книгой Савы, а я нет.

– Слушай, – начинает он, – даже не знаю, как сказать…

– О чем? – я неотрывно продолжаю смотреть на девушку, которой мысленно уже дала имя Виолетта.

– Ты можешь посмотреть на меня?

Этот же вопрос он задал мне на нашем четвертом свидании, когда я в очередной раз отвернулась, не дав себя поцеловать.

– Перестань говорить загадками, – эти слова я говорю, глядя ему в глаза.

– Никогда раньше ты не вела себя так отстраненно. Мы с сестрой не понимаем, что с тобой происходит, – он пытается взять меня за руку, но я вовремя ее убираю. Не знаю, что меня злит больше: то, что он обсуждает наши проблемы с Ясминой или то, что все стало настолько очевидно, что это просто невозможно скрыть. – Мы переживаем, Лу.

– Я не прочла ее, – неожиданное признание вырывается наружу.

– Что? – удивляется он.

– Книгу, которую ты мне подарил.

– Я так и думал, – он быстро кивает, взгляд его становится уставшим. – Почему ты вдруг вспомнила об этом?

– Если бы я знала, – хочется показать, насколько растерянной и виноватой себя чувствую, хоть и не знаю, где именно допустила ошибку.

Месяц назад Сава устроил мне показ его любимых фильмов. Он комментировал каждую сцену, искренне восхищался поступками одних героев и ненавидел других. Постоянно спрашивал мое мнение, а я отмалчивалась, не находя слов, чтобы ему ответить. «Неужели тебе нечего сказать?» – допытывался Сава. Было, но только противоположное ему. Я окзалась не согласна с ним во всем, но боялась в этом признаться.

Тогда я с любопытством посмотрела на него и поняла, сколь наивно и глупо полагать, что знаешь другого человека. Как удивительны люди, когда с них слетают сотни и тысячи слоев. Сколько штрихов и мазков они наносят себе на лицо, чтобы не выдать истинное «я».

До определенного момента мне казалось, что мы похожи, но со временем оказалось, что смотрим на жизнь под разным углом. Те легкость и воздушность, с которыми он говорил и двигался, оказались лишь напылением, еще одним слоем поверх человека, сидящего где-то там внутри. И тогда я почувствовала себя лишенной чего-то важного, того, что так хотел увидеть во мне Сава. Это похоже на маленький, едва ли заметный, скол, какой бывает на кружках. Будет ровным – ничего страшного не случится, но если окажется острым – истечешь кровью.

Как же не хочется ему лгать. Но прямо сейчас я не чувствую, ничего из того, что испытывала рядом с Савой раньше. И его недовольный тон все только усугубляет, скол становится больше и режет еще сильнее.

– Я хочу прочитать твою любимую книгу. Увидимся, когда закончу, хорошо? – это звучит настолько по-идиотски, что он теряет дар речи.

Как мне пришло это в голову? Все очень просто. Мне нужен спасательный круг, чтобы не утонуть прямо на этой скамье.

– Что ты имеешь в виду? Мы не будем общаться, пока ты ее не прочтешь?