Ксения Пашкова - Лунара

– Да. Так и поступим.

– И как долго это продлится?

– Сколько потребуется, – меня удивляет отчетливо звучащая в моем голосе твердость.

– Если ты так хочешь, – он отрешенно пожимает плечами. – Отвезти тебя домой?

Слышится шелест книжных страниц.

– Нет, не надо, – отвечаю я и, повернувшись на звук, снова впиваюсь взглядом в девушку с ярко-сливовыми волосами.

Многие меня не поймут, но я не вижу ничего странного в том, чтобы подойти в парке к незнакомой девушке и познакомиться. Сава бы сказал: «Лу, ты нарушаешь личное пространство другого человека, прояви уважение». Это один из тех многочисленных случаев, когда я с ним не согласна. И, может, это вовсе не смелость, а безрассудство, но знакомство с ней сейчас представляется самым верным решением.

– Что читаешь? – спрашиваю я девушку, присаживаясь на противоположный от нее край скамьи.

Она резко поворачивается, и ее красноречивый взгляд говорит все за нее: Виолетта мне точно не рада.

– Простите? – она настолько вежлива, что обращается на «вы» к очевидной ровеснице.

– За что? Это ведь я тебя отвлекла. – Она выглядит сбитой с толку и зачем-то оглядывается по сторонам (неужели думает, что ее снимает скрытая камера?). – Никогда не поверю, что до этого с тобой не пытались познакомиться, когда ты сидишь здесь вся такая загадочная.

Она продолжает непонимающе осматривать меня колючим взглядом, но уголки ее губ медленно, но верно, начинают подниматься.

– У тебя не самые лучшие навыки флирта, – отвечает она голосом с приятной хрипотцой.

– Не может быть! Прежде никто не жаловался, – я стараюсь выдать игривое подмигивание, но по ее реакции понимаю, что выгляжу по-дурацки.

– Значит, я буду первой, – она все еще смотрит с некой опаской, но при этом весело улыбается. – Девушки со мной еще не знакомились.

– Значит, я буду первой, – отвечаю я, передразнивая ее, и мы тихонько смеемся, как давние приятельницы.

У нее широкие, слегка кукольные, кофейного цвета глаза, напоминающие два фейерверка: ярко мерцающие в один момент и полностью потухшие в другой. Люди с таким взглядом быстро переходят от радости к грусти, и мне это знакомо не понаслышке.

– Ты его бросила? – интересуется она, вырывая меня из задумчивости.

– Кого?

– Парня, с которым пришла в парк.

– Тоже следила за мной? – на мгновенье, прежде чем заговорить серьезно, я снова подмигиваю ей. – Нет, мы поставили наши отношения на паузу.

– Мне теперь полагается тебя расспросить об этом? – она демонстративно захлопывает книгу и кладет ее рядом с собой.

– Я – Лунара, а ты?

Она слегка щурится, но все же протягивает руку в ответ.

– Натали.

– Утолишь мои печали? Извини, невозможно не пошутить, – я виновато улыбаюсь, но она лишь отмахивается. – Приятно познакомиться, но мне хотелось, чтобы тебя звали по-другому.

– И как же?

– Тебе бы подошло быть Виолеттой.

– Не хочу тебя расстраивать, но ты не в Sims играешь, – мы заходимся в приступе такого непринужденного, открытого и честного смеха, что я огорчаюсь, что в моей жизни так мало людей, способных меня рассмешить.

– Это сложно? – я киваю в сторону книги.

– Читать? – из Натали вырывается короткий смешок. – Что еще спросишь? Какой сейчас год?

– Для этого у меня есть подсказка на экране смартфона, – я демонстративно закатываю глаза. – Давай, ответь серьезно, это сложно?

– Не сложнее, чем говорить с незнакомкой в парке. А в чем проблема? У тебя дислексия?

– Нет, но мне тяжело понять… – взгляд падает на книгу, лежащую на скамье. – О чем она? В смысле, за сюжетом ведь всегда стоит что-то еще?

Она одобрительно кивает и тянется к рюкзаку.

– Если хочешь познать литературный мир – приходи в наш книжный клуб. Встречи проходят каждый вторник, – Натали протягивает мне листовку с яркими буквами. – Здесь есть адрес.

– Вы обсуждаете прочитанные произведения? – она снова быстро кивает. – Все читают разные или одни и те же?

– К следующему вторнику мы все должны дочитать этот роман, – Ната хлопает рукой по лежащей рядом книге с блестящей обложкой.

– Если приду, смогу выбрать следующий для чтения роман?

– Наглости тебе не занимать, да? – она почти бесшумно смеется. – Приходи и расскажи, почему мы должны выбрать именно его.

– Значит, договорились, – я поднимаюсь, чтобы уйти. – До вторника, Виолетта.

После очередного учебного дня мы с Никитой, моим лучшим другом, приезжаем к нему домой, чтобы провести стрим на его YouTube канале.

Мы вместе учились в школе, а после выпуска поступили в один институт, чтобы получить одну и ту же профессию. Помню, как два года назад у него родилась идея снимать видео-прохождения игр, в которых он постоянно зависал. В тот день Ник позвонил мне и взволнованным голосом протараторил какие-то незнакомые термины, а в конце спросил: «Как думаешь, у меня получится?». Я ответила одним словом: «Попробуй». Через несколько месяцев на его канал подписалось более десяти тысяч человек. Не до конца понимаю, как работает эта система, но она сделала моего друга весьма популярным в игровых кругах.

Пару недель назад Ник попросил меня посидеть рядом с ним во время прохождения игры Hearthstone на стриме, чтобы поднять активность появлением нового человека в кадре. Молчать он меня не просил, так что я не только общалась с ним, но еще и критиковала его ходы. Подписчики пришли в восторг и попросили пригласить меня снова.

– У твоих зрителей отвратительный вкус на людей, – шучу я, пока он настраивает стрим.

– У тебя тоже, – он говорит это как бы невзначай, но в текущем положении у меня срабатывает защитный механизм.

– Что ты имеешь в виду? – сказанное звучит настолько агрессивно, что пальцы Ника застывают в воздухе над клавиатурой.

– И чего мы такие злые? Мне не нужно убийство в прямом эфире.

Мы дружим так долго благодаря Нику и его умению находить ко мне подход. Он знает, в какой момент я нуждаюсь в шутке, а в какой – в увесистом смачном пинке. Ник не из тех, кто сосредоточен целиком на себе, хоть и поглощен ведением канала. Он умеет замечать и видеть меня так, как не могут другие.

– Странно, ты же говорил, что тебе нужны рейтинги, – я пожимаю плечами, стараясь замять неудобный разговор.

Ник смотрит на меня сощуренными серыми глазами, передающими его недоверие и подозрительность.

– Если ты не в настроении, мы можем перенести, – он хмурится, – и, Лу, ты же знаешь, что вовсе не обязана мне помогать. Можешь встать и уйти, когда пожелаешь.

Я наклоняюсь к нему, чтобы взъерошить его, выкрашенную в пепельный цвет, гриву. С детства обожаю его пушистые волосы. В нем может измениться, что угодно, но они всегда остаются напоминанием о том мальчишке, которым он когда-то был.