Александр Кваченюк-Борецкий - Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2

– Я думаю, что нам есть о чем потолковать по душам! – глухо, почти угрожающе, произнес Алексей.

При этом он явственно увидел, как Леонид Мартынович вдруг побледнел и весь съежился, словно перед лицом смертельной опасности. Ему, наверное, казалось, что теперь Поляков возненавидел его сильнее, чем своего самого злейшего врага. И Сахар не ошибался. У Алексея вдруг все закружилось перед глазами: пламя заплывших желтым воском свечей, сцена с оркестрантами, полуголые девки, столики из натурального дерева цвета слоновой кости, за которыми беззаботно веселились неизвестные люди. Они мелькали перед ним однообразной пошлой и нелепой каруселью. Он бездумно тыкал вилкой в тарелку, напрасно пытаясь подцепить довольно аппетитный кусок жаркого. В его мозгу прочно засела одна-единственная и ужасная мысль: схватить начальника лагеря за горло и задушить его прямо здесь в тюремном борделе. Он заслужил такой конец! Предатель! Он превратил лагерь в публичный дом! Как посмел?! Как мог?! Кто ему позволил?! Перед мысленным взором Полякова в одно мгновение промелькнула вся его жизнь, полная отчаянной борьбы и суровых лишений. Втайне он всегда гордился тем, что сильные мира сего поручали ему самые ответственные и рискованные задания. И Алексей, пренебрегая опасностью и в любой момент готовый к тому, чтобы пожертвовать собой ради общего дела, с блеском справлялся с теми трудностями, которые оказывались не под силу другим. Он был и оставался суперменом и героем, что жил во имя какой-то высшей цели. И эта мысль давала ему силы и мужество, чтобы бороться дальше. Краем уха Поляков слышал об извращенцах, которые не переводились там, где чувствовался запах сытой вседозволенности. Это его мало беспокоило. Ко всякому роду слухов и сплетен он относился с равнодушием, полным откровенного презрения. Он никогда не думал, что однажды вот так лицом к лицу вдруг столкнется с лицемерием и обманом, что заставят пошатнуть в нем веру в самого себя и в тех, кто стоял за ним, диктовал свою волю и вершил судьбами миллионов людей. Поляков едва справился с собой, чтобы немедленно не расправиться с Сахаром и не уничтожить весь этот рассадник зла. Останавливало Алексея лишь сознание того, что в одиночку ему, вряд ли, справиться с людьми, которые его окружали и, наверняка, имели при себе оружие.

Сахар с тревогой следил за Поляковым. Он ожидал самого худшего, что вполне могло произойти, если бы Алексей вдруг не смог совладать с собой… Но ничего из ряда вон выходящего не случилось! Леонид Мартынович вздохнул с облегчением, когда понял, что та несомненная угроза, которой он подвергался в эти несколько минут, слава богу, как будто бы миновала. Трясущейся от пережитого волнения рукой он молча разлил по бокалам что-то из бутылки, стоявшей к нему ближе всего и, не приглашая гостей, буквально влил в себя обжигающую жидкость. Поляков выпил тоже, в то время как Джек Скотт, воспользовавшись тем, что на него никто не обращал никакого внимания, встал из-за стола и схватил за руку Лолу, которая в это время, старательно вихляя задом, курсировала неподалеку от него. Девушка на секунду замедлила шаг и широко и открыто улыбнулась иностранцу. Взгляд ее был многообещающим. Довольный этим Джек Скотт без особенного желания выпустил руку Лолы, которая, словно дикая зверушка, по собственной прихоти едва не ставшая добычей лесного браконьера, тут же, юркнув куда-то, пропала в полумраке бара. Бой вернулся на свое место за столиком. Хмуро глядя на него, Поляков уже пожалел о том, что связался с сопляком, с целью приручить, и наврал ему с три короба о том, чего не было в действительности. Однако, чувствуя, что мальчишка, который приходился сыном запредельно состоятельному гринго и потому считал, что ему все дозволено, липнет к нему, как банный лист, Поляков слегка перестарался. Зная о страсти Джека Скотта к русскому искусству, которую тот унаследовал от своего прародителя, Алексей солгал. Он сказал юному джентльмену, что из Москвы они прямиком направятся на место будущих съемок фильма. И Джек охотно повелся на байку Полякова. Глупый молокосос чуть не спятил от восторга, когда до него дошло, что он своими глазами, возможно, увидит игру великолепных актеров, занятых в русском, как предупредил Алекс, весьма мрачном триллере. Он даже вкратце рассказал сюжет. Мол, двое заключенных бегут из тюрьмы. На их поиски немедленно отправляется тюремная рота…

Все так и получилось на самом деле. Людоед и Самосвал бежали из лагеря накануне прибытия Полякова и Джека Скотта. Что это было? Роковая случайность? Узнав о побеге, Сахар решил, что излишняя спешка только навредит делу. Поэтому посчитал, что погоню за беглецами лучше снарядить на следующее утро. В самом деле, куда они денутся, когда кругом – лишь тайга да болота? Поэтому на самом деле, ни о каком искусстве речи не велось. Алексей от себя лично отдал тайный приказ Сахару о том, чтобы тот устроил побег двух уголовников. Зная влиятельность Полякова во властных структурах, Леонид Мартынович сделал бы все именно так, как ему сказали. Он, конечно же, не известил бы о случившемся свое непосредственное начальство. И это, в некотором роде, поставило бы под угрозу его собственную карьеру. Что ж делать? Сахар рассчитывал на благодарность со стороны Алексея. А она чего-то да стоила! Но, увы, как ни странно, все произошло как-то само собой, помимо воли Леонида Мартыновича, и было ему не на пользу, а, как раз, наоборот. И не потому, что, как уже говорилось, грозило ему серьезными нареканиями со стороны начальства. А больше из-за того, что он потерял контроль над ситуацией. А, значит, перестал быть полновластным хозяином собственной тюрьмы!.. Словно в подтверждение этому он замечал, как Поляков мрачнел все больше и больше. Казалось, он едва сдерживался, чтобы не наговорить всяких гадостей Леониду Мартыновичу. Полуголые девицы, сытые и самодовольные лица гостей борделя, как предполагал Поляков, скорее всего, занимавших довольно высокие посты в государстве были ему омерзительны. Пожалуй, в тот момент они казались ему уродливыми карликами. Но хуже всего было то, что и самого себя он тоже ощущал отвратительным уродом. И все его героическое прошлое, которым еще недавно Алексей втайне так гордился, виделось ему теперь ничтожно мелким и не заслуживающим никакого внимания.

– Еще – по одной? – неуверенно предложил Сахар.

– Вот даз хи вонт? – икая, поинтересовался Джек Скотт.

Словно очнувшись ото сна, Поляков с недоумением посмотрел на американца.

– Как это – чего?..

Алексей на секунду задумался.

– Полковник Сахар хочет знать, не перебрал ли ты лишку и не в тягость ли тебе – наше застолье?

– О, ноу!

Это восклицание Сахар воспринял, как отказ американца от очередной порции алкоголя и налил коньку лишь Полякову и себе. Но Джек Скотт был так пьян, что даже не заметил этого. Он тупо смотрел в одну точку, видимо, не совсем понимая, что происходило вокруг него. Поляков вовсе не преследовал цели, чтобы до бесчувствия напоить боя. Но все получилось именно таким образом, а не иначе. И ничего исправить было уже нельзя. Тем не менее, у Алекса мелькнула мысль, что так даже лучше. Джек Скотт не заподозрит неладное. Наивный и доверчивый, как все молодые люди, он верил Алексу По, даже больше, чем самому себе. Наутро он воспримет погоню за беглецами, в которой им обоим придется принять участие, как нечто весьма схожее со сногсшибательным русским боевиком! Или с генеральной репетицией перед его съемками. Ведь Джек так горел желанием очутиться в гуще событий. Там, где будут и уголовники-головорезы, и смелые и отчаянные русские копы, и стрельба.