Александр Кваченюк-Борецкий - Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2

– На завтра все готово? – спросил Поляков, обратившись к Сахару.

– Так точно! То есть, я хотел сказать…

Леонид Мартынович остановился на полуслове оттого, что в это время к их столику медленной и тяжелой походкой подошел один из восьмерых гостей бара, сидевший к ним спиной, тот самый на коленях которого пригрелась ласковая кошечка из борделя. Он положил крупную ладонь на плечо Полякова. Тот медленно повернул голову в сторону незнакомца.

– Не ожидал, брат?

Какими бы стальными ни были нервы у Алексея, но от неожиданности он, и в самом деле, едва не опешил.

– Товарищ генерал?!

Поляков вскочил на ноги и вытянулся по стойке «смирно».

– Да, сядь ты, в конце концов! Мы – не на плацу, и – не в ведомстве.…

Алексей снова сел за стол. Дубасов также последовал его примеру. Никого не приглашая для того, чтобы составить себе компанию, он налил выпивку в одну из пустых рюмок и с видимым удовольствием и какой-то необыкновенной легкостью влил умопомрачительное зелье в свое горло. Потом, словно требуя всеобщего внимания, поднял палец кверху. Он держал его так секунду или две.

– О, упала!

Генерал удовлетворенно крякнул. Подцепив вилкой соленый грибочек, он довольно деликатно отправил его в свой рот, в который, казалось бы, при желании легко поместилась четверть жареной индейки, а то и молочного порося.

– Не ожидал вас здесь увидеть! – сквозь зубы процедил Поляков, стараясь не смотреть Дубасову в глаза.

– Не ожидал?! – с сомнением переспросил тот.

– Никак нет!..

– Ты знаешь, Поляков, как я беспокоюсь за благополучный исход нашего общего дела, – негромко и немного таинственно сказал Дубасов. – Поэтому я решил, что в этот ответственный момент мое присутствие здесь – просто необходимо! Разве, я не прав?

Алексей неуверенно пожал плечами.

– Вы боитесь, что самому мне не справиться?

В тоне, каким спросил об этом Алексей, генерал услышал нотки тщательно скрываемой обиды и откровенного недовольства.

– Ты, брат, не обессудь, но для меня успех операции – важнее твоих служебных амбиций!

Дубасов подхватил вилкой еще один грибок и, прежде, чем его съесть, добавил:

– Просто, я решил тебя подстраховать!

– Ну и на том, спасибо! – невозмутимо сказал Поляков, уже вполне придя в себя после легкого потрясения, которое он испытал минуту или две назад.

А, точнее сказать, сюрприза! Именно сюрприза, словно пачка панировочных сухарей к столу именинника, преподнесенного ему своевольным и непредсказуемым военачальником. О том, что так ли этак, но подобное обязательно случится, он заранее, еще до отбытия в лагерь заключенных, хоть и смутно, но все же предполагал.

– За удачу! – немного торжественно и все также таинственно провозгласил свой очередной тост Дубасов.

Они выпили втроем, не обращая никакого внимания на мелодичный храп Джека Скотта, который крепко спал, откинувшись на спинку стула.

Еще какое-то время Юрский плыл вдоль берега озера, сознательно, все более удаляясь от своих товарищей. Это был единственный путь к спасению. Оставаясь недосягаемым для Ковалева, он рассчитывал, что вскоре поможет геологам. С помощью него Артемьев и остальные таежники, наконец, вырвутся из цепких лап этого отчаянного мерзавца Эрнеста и обретут желанную свободу. Николая страшно беспокоила мысль о Насте, жизнь которой точно так же, как и жизни других геологов была в опасности. Он мечтал, как снова встретится с ней, прижмет к своей груди, и уже больше никогда и ни при каких обстоятельствах их пути не разминутся. «А что если им больше не суждено свидеться?!» – с горечью думал он. И Ковалев, который приложил все усилия, чтобы разлучить Николая и Настю, безусловно, пойдет на все, чтобы одержать над ними верх. Он без малейшего колебания лишит жизни обоих, лишь бы отомстить за то, что вопреки его воле девчонка досталась не ему, а его более счастливому сопернику. И не только поэтому…

Справедливый гнев на Эрнеста Ковалева придавал Юрскому сил, и он отчаянно греб обеими руками. Ладони его поочередно и вместе с тем стремительно взлетали кверху и опускались вниз, рассекая зеркальную гладь. Но скалы, отвесно поднимаясь из воды, словно каменные постовые, казалось, бдительно стерегли озеро, как будто бы опасались за судьбу того, что скрывалось на самом его дне. Николай проплыл уже более полукилометра, но так и не нашел пологого спуска к воде, где он без труда выбрался бы на берег. Геолог изрядно устал. На время он прекратил плыть, чтобы немного передохнуть и попытаться ногами нащупать дно… Но попытка оказалась тщетной!.. Тогда, набрав воздух в легкие, Николай погрузился в омут, как можно, глубже. К своему ужасу он не обнаружил под собой никакого даже слабого намека на присутствие дна. По-видимому, вода и впрямь заполняла невероятно глубокую впадину. Берег странного озера был пологим лишь с той стороны, где в него впадала Быстрая речка. Именно там теперь находились Артемьев и его команда. Но Николай предпочел бы утонуть в озере, нежели возвратиться назад. Это означало бы сдаться на милость Ковалеву, а значит предать своих товарищей. К тому же, чтобы очутиться возле устья Быстрой речки, нужно было преодолеть немалое расстояние! Такая задача могла оказаться ему просто не по силам!..

Насколько позволял обзор, геолог окинул безнадежным взглядом непрерывную череду скал. В блеске солнца они походили на громадные красноватые языки пламени, высовывавшиеся из воды. Казалось, достаточно слабого дуновения ветерка и тогда… Подстерегавшая всюду опасность до предела взвинтила нервы Николая. Ему стало страшно, когда перед его мысленным взором на миг невольно предстало, как огонь, как будто бы гигантское чудище, и в самом деле медленно и верно стал подниматься со дна озера. Он быстро разрастался до невероятных размеров, обдавая все вокруг своим невыносимым жаром… Возможно, из-за временного помутнения рассудка, геолог и впрямь перестал отличать реальное от воображаемого. И все же, то, что он себе нафантазировал было так впечатляюще, что Николай, грезя наяву, даже вскрикнул от ужаса и восторга одновременно!.. Ему вдруг взаправду показалось, как жадные языки огня, метнувшись кверху, разом слизали стаю летевших в небе птиц. Затем принялись за облака. Еще немного и они вдруг заполнили собой и поглотили все небо! О, боже! Не выдержав его адского напора, небо ужасно задрожало, заклокотало, и, оглушительно громыхнуло, как пороховой погреб. Высветившись до дна, оно с удвоенной силой бешено занялось адским пламенем вместе с солнцем и в последний раз сверкнувшими в его лучах каплями дождя, радугой, слабо обозначившимися контурами месяца и далеких планет!.. «Нет, нет! Только – не это!» – едва не закричал Николай, тщетно борясь с одолевавшими его бредовыми виденьями. Ему вдруг стало невыносимо горячо. Часто захлопав ресницами, он перестал различать вокруг себя какие бы то ни было предметы, словно очертания всего сущего на земле окончательно стерлись, навеки погрузившись в неистовую огненную стихию… Николай отчаянно забил руками по воде, что-то опять закричал. «Я схожу с ума!» – подумал он. Но так продолжалось минуту или больше… Потеряв силу, вскоре пламя, обратившее все вокруг в витающий повсюду пепел, стало постепенно угасать. А еще через какое-то время от бушующего прежде небесного зарева остались одни лишь слабые искорки. Их становилось все меньше и меньше… И по мере их угасания стремительно и неотвратимо над озером стал сгущаться сумрак… А вслед за ним вместе с последним проблеском света… вдруг разом… наступила беспросветная ночь, похожая на тоскливую и полную отчаяния безысходность…