Мара Паулини - Вера

И перехватив её любопытный взгляд, хозяйка поспешила реабилитироваться:

– Мой муж был военным моряком, защищал революцию и получил в награду эту квартиру с мебелью.

Полина в её сопровождении вернулась в свою комнату, чтобы под присмотром продемонстрировать своё умение обращаться с постелью, и приступила к разгрузке своего багажа.

– А можно мне перекусить? – постепенно успокаиваясь и извлекая из авоськи остатки дорожных припасов, попросила Полина.

– А чё ж нельзя? Обживайся. В холодильнике займёшь самую нижнюю полку. Да тебе много места и не надо, если только для завтраков. Учиться будешь целыми днями.

Полина, всё так же настойчиво преследуемая старушкой, направилась на кухню, где та весело водрузила на самую большую конфорку чайник и торжественно сообщила:

– Чай бесплатно!

И пока Полина грустно отщипывала от подсохших в дороге домашних пирогов, вода закипела, и хозяйка, открыв маленькую металлическую коробочку, подцепила пальцами щепотку чая и бросила прямо в горячий чайник.

– Чай по-питерски, – так же торжественно объявила она, – минут через пять можешь пользоваться.

Пришлось пока довольствоваться этим, и Полина после того, как хозяйка покинула кухню, выбрала из горки посуды, свисающей в металлической сушилке над раковиной, бокал и наполнила его чуть подкрашенной водой из чайника, чтобы только утолить жажду и запить сухомятку.

Учебная группа проектировщиков разместилась в бывшей келье, крошечном помещении с небольшими овальными окнами и мягкими потолочными сводами, больше располагающем к лирической медитации. Комната была непривычно вытянута в ширину, и сдвинутые столы с длинными деревянными скамьями под ними расположились всего в два ряда напротив обычной школьной доски на стене. Помещение внешне больше напоминало класс церковно-приходскую школы, если вместо женщин здесь обучались бы дети.

Полина, ещё не успевшая освоиться в новом пространстве, первого сентября влетела в класс последней и, подыскивая свободное место, насчитала в группе пятнадцать человек, которые несмотря на свободное пространство длинных скамеек, сгруппировались в пары, и лишь одна из девушек притулилась на краю второго ряда прямо у входной двери.

– Место для опоздавших, – громко определила Полина, чтобы привлечь к себе внимание.

Потенциальная соседка Полины подняла голову и с пол минуты внимательно всматривалась в её лицо, как будто изучала всё прошлое и пыталась угадать будущее Полины. И пока солнце пыталось отвоевать себе место на небе, то просачиваясь сквозь тонкие облака тёплым розоватым маревом, то нагревая и прорывая их горячим огненным шаром, изучавшие Полину огромные глаза меняли цвет от напряжённого стального до волшебного изумрудного. Взмах длинных ресниц разрядил напряжение, и чистый голубой взгляд пронзил Полину насквозь, а его яркие лучи проникли в самые затаённые уголки тут же съёжившейся от непонятного смутного волнения, молодой, неокрепшей души.

Грустная соседка подвинулась, освобождая пространство рядом, и Полине представилась возможность внимательно рассмотреть все подробности внешности девушки, кардинально отличающейся от всех остальных. Она оказалась немного выше Полины, но гораздо более тоньше и изящнее, и если бы не более крупные, чем у известных красавиц, черты лица, могла составить конкуренцию самой Наталье Гончаровой, чей известный портрет растиражирован во всех школьных учебниках литературы.

Утро началось со взаимного знакомства с куратором группы, который называл собравшихся не иначе, как студентами, и в процессе этого диалога выяснилось, что образование пар в коллективе не случайно. Они так по два человека и прибыли на учёбу со всех концов Советского Союза, и приглядевшись, Полина убедилась в некотором сходстве между членами отдельных пар цветом кожи и волос, разрезом глаз, акцентом речи. И лишь Полина с её соседкой из Новгорода, назвавшей Верой, оказались единственными представителями своих регионов.

– Им-то безопасней и легче по двое, – вздохнула Полина.

– Не бойся, будем держаться вместе, – успокоила её Вера.

Их временный начальник представился Людмилой Сергеевной и предупредил собравшихся, что сегодня их долго мучить не станут, но следует подготовиться к тому, что все последующие учебные дни будут плотно заполнены занятиями с часовым обеденным перерывом.

– Ведь на ваших родных предприятиях ждут квалифицированных специалистов, – пояснила она.

После сорока пятиминутного инструктажа о расписании занятий, правилах поведения и обсуждения прочих административных вопросов, как в обычной школе, прозвенел звонок, и после пятиминутной перемены высокую поджарую Людмилу Сергеевну сменила невысокая грузная Ольга Александровна с крупным орлиным носом и круглыми выпуклыми глазами под рыжими ресницами. Тесно затянутая, и разбитая на четыре полусферы, пышная грудь подпирала нижнюю складку подбородка, и чтобы не задохнуться, её обладательница на ходу глубоко вздохнула и крупными короткими пальцами взбила её повыше.

Усевшись на место преподавателя, Ольга Александровна отдышалась и начала свой печальный неспешный рассказ о сущности и важном значении в народном хозяйстве статистики, но когда встала и повернулась к доске, по аудитории прокатился лёгкий, чуть слышный хохоток. Над свисающими телесными складками под плотно облегающим трикотажным свитером между лопатками настойчиво пробивался наружу внушительного размера узел, видимо, заменяющий застёжку бюстгальтера. Набросав на доске классификацию основных отчетных статистических форм и предложив студенткам перерисовать её в конспекты, учительница вернулась на своё место и замерла, подперев правую щёку рукой.

Полина прониклась важностью момента на пути к своей профессиональной карьере, и как во время любой кропотливой работы привычно высунув язык, на двух страницах тетрадного разворота старательно сначала карандашом с помощью линейки начертила набор разного размера прямоугольников, соединённых между собой линиями, а затем вписала в каждый из них новые, доселе неизвестные ей, термины. Закончив, она повернулась к Вере, чтобы разделить с ней радость первого успеха, но с удивлением обнаружила, что та задумчиво и неподвижно смотрит куда-то сквозь школьную доску, а её открытая тетрадь всё ещё девственно чиста.

– Тебе совсем не интересно? – удивилась Полина.

– А ты язык не прикусила от усердия? – очнулась Вера. – Я так запомню. Ну или у тебя перепишу, если потребуется. Дашь списать?

Ожившая Вера улыбалась, а Полине пришлось с неприязнью вспомнить свою учёбу в школе.

Смирившись в классе с ролью гадкого утёнка, Полина пыталась успокаивать себя тем, что всё не так уж плохо, и что если судьба не уготовила ей возможности родиться красивой, то шанса стать умной никто лишить не может. Да и умственно то напрягаться особо не стоит, если всегда под рукой основное руководство к действию – клятва юных пионеров на последней странице обложки школьной тетради, сразу под надписью: «Цена 2 коп.». Всё просто и понятно – люби родину, уважай старших, помогай товарищам, хорошо учись и полный вперёд – на борьбу за победу коммунизма во всём мире. И в начале каждого урока Полина принимала позу, соответствующую правилам школьного этикета, максимально выпрямляя спину, покорно укладывая правую руку поверх левой на крышке парты и устремив внимательный взгляд на лектора в готовности благодарно внимать.