Софья Шаер - Жертвенник Галатеи. Роман

Он никак не отреагировал. Только печально улыбнулся и вернулся за свою конторку.

– Несси, шевели ногами!

Они выскочили на улицу, хлопнув дверью. Лил страшный дождь, и Несси пришлось поднять воротник, чтобы ледяные капли не попадали за шиворот. Но Вика, кажется, ничего не замечала, и неслась вперед по улице, бормоча про себя: «Извращенец! Урод! Некрофил!» И это было еще самое приличное. Несси не рисковала лезть под руку, пока они не вышли из старого города. Только тогда ее подруга немножко успокоилась. Не сговариваясь, они зашли в первое попавшееся кафе и заказали по чашке «двойного американо». Вика зарылась в свой телефон и заговорила лишь после того, как одним глотком выпила полчашки кофе.

– Слушай, Несси. Я – дура, что потащила тебя в эту лавку. Но кто знал, что там будет такое? Короче, ты в этой теме вряд ли шаришь. Но я один раз наткнулась в сети на закрытую группу… в общем, там люди делятся фотками пост-мортем.

– Пост-мортем, – Несси нахмурилась, – посмертная фотография? Ну да, я знаю, что была такая традиция в викторианскую эпоху. Я же не в теплице живу. Ну и что?

– А то! – Вика ударила кулаком по столу, но потом заметила, что на них косо смотрят, и понизила голос. – Ты слышала, что сказал этот псих? Эти люди умерли задолго до того, как он их запечатлел. И он делал куклы с фотографий.

– Подожди, ты что, хочешь сказать… – страшная мысль вспыхнула в голове, заставив Несси вздрогнуть. – Нет…

– Да! Сама вспомни. Там были даты. Тысяча восемьсот хрен знает какой год. Я думала, это даты, когда их сделали. Но в те годы этот кукольник явно еще не родился. Сколько ему лет? Двадцать пять-тридцать максимум! А он делает всю эту хренотень по фоткам! По тем самым фоткам! Зачем вообще ставить дату на куклу? Да еще одну! Если он хотел показать, что это кукла сделана с такого-то человека, он бы поставил две даты: рождения и смерти. Но там стоит только одна. Это дата, когда они умерли!

– А что, если это дата рождения? – жалобно спросила Несси, не желая верить, что они среди бела дня побывали в логове маньяка.

Но Вика только зло ухмыльнулась.

– Не веришь? Тогда смотри.

Она ткнула пальцем, увеличивая одну из фоток, которые смотрела, наверное, в той самой закрытой группе. Несси подавилась кофе. Закашлялась. Вытерла рот салфеткой. Фотография изображала двух пожилых людей. Женщина положила голову на колени мужчине, и он нежно гладит ее по седым волосам…

– Это Агата и Чарльз Мюррей, – сказала Вика. – Агата мертва. Раньше мертвых часто снимали с живыми. Считалось, хорошее фото на память. Я еще подумала, что видела где-то похожее, но не сразу вспомнила…

Несси подняла на нее полные ужаса глаза.

– Может, заявить о нем куда-нибудь?

– Куда? – Вика развела руками. – Он не убийца, просто делает куклы по старым фоткам. Это не запрещено. За фетишизм у нас статьи нет.

– Гадость какая…

– Да уж точно, – Вика закрыла страницу и убрала телефон. – Давай просто не будем больше ходить этой дорогой.

Несси кивнула. Она еще не знала, что сутки спустя снова зайдет в этот магазин. А ведь они могли поехать на трамвае…

В лифте, поднимаясь на девятый этаж, Несси изо всех сил старалась успокоиться. Бабушка и так, наверное, волнуется, что внучка задержалась. Может, даже пошла встречать ее на остановку с зонтиком, как иногда делала, если вдруг начинался дождь. На улице хлестал ливень – такой страшный: трудно было поверить, что всего несколько часов назад светило теплое, ласковое солнышко.

Но, войдя в квартиру, девушка была буквально сбита с ног младшей сестренкой, которая выбежала ее встречать с радостным криком:

– Фима, Фима, Фима! Смотри! Смотри, что мне бабушка купила! Смотри!

Несси зажгла свет и увидела тонкие блестящие крылышки, которые трепыхались у Тоши за спиной. Руки и мордашка были перемазаны фиолетовой краской, а волосы очень криво, но переплетены разноцветными ленточками.

– Фима, смотри, я теперь тоже пони! – вопила сестра, прыгая вокруг нее. – Круто, да?! Скажи – круто!

– Очень круто, – устало сказала Несси, снимая промокшие насквозь сапоги.

– Тоша, ну что ты на сестру кидаешься! – строго сказала бабушка, появляясь из своей комнаты. – Дай ей хоть раздеться!

– Я не Тоша! – возмутилась девочка. – Я – Твилайт Спаркл!

– Спартакл, Спартакл… – согласилась бабушка, надевая очки и попутно оттаскивая младшую внучку за крылья. – Иди в комнату, поиграй.

– Ну бабу-у-у-ль…

– Давай-давай, твоя сестра устала.

– Ну ладно, – вздохнула девочка, а потом бросила на Несси хитрый взгляд: – Фима, а ты придешь со мной вечером поиграть? Ну пожа-а-а-а-алуйста!

– Тош, мне надо делать домашнее задание, – отмахнулась от нее девушка. – Позови других пони, поиграйте вместе.

Такой ответ Тошу явно не устроил, но строгий взгляд бабушки не оставил пространства для споров. И девочка понуро пошла в детскую, пиная все подряд косяки, чтобы бабушка и старшая сестра точно поняли, как она обижена.

Переодевшись, Несси прошла на кухню и включила чайник. Есть не хотелось. В голове все еще крутилась жуткая кукольная мастерская и куклы, сделанные с фотографий мертвых людей.

– Где ты так задержалась, Фимочка? – спросила бабушка, садясь за стол напротив нее.

– У Вики, – коротко ответила Несси, надеясь, что дальнейших вопросов не последует.

Но Агафья Петровна была не из тех людей, которые удовлетворяются простыми ответами. Грузная шестидесятилетняя учительница математики на пенсии, она выглядела в жизни так же строго, как на работе: длинные платья с глухим воротом, неизменный пучок на голове, очки с толстыми линзами и этот взгляд, просвечивающий насквозь, как рентген. Ученики ее боялись до обморока. Но в семье Агафья Петровна тираном не была. Она нежно любила двух своих внучек, которых воспитывала с детсадовского возраста.

Несси почти не видела своих родителей. Ей было три, когда они вступили в международную организацию «Врачи без границ» и отправились спасать жизни в Йемен, а потом в Ирак, а потом в Сирию… Семь лет назад мама вернулась. Она была беременна Тошей и хотела родить на родине. Два года они прожили все вместе. Это были безумно счастливые два года. Часто к ним приезжал отец. Но потом родители снова вернулись к спасению чужих детей, оставив родных дочерей на попечение матери Несси, в просторной трешке – слишком тесной для пятерых, но для троих – в самый раз. У них была хорошая жизнь, никто не жаловался. Благодаря волонтерской деятельности родителей Несси поступила на бюджет в престижный вуз, а Тоша – в хорошую школу и бесплатно ходила на бальные танцы. Родители старались ради них, ради их будущего. Но иногда, вот как сейчас, их так не хватало рядом. Потому что им, наверное, Несси рассказала бы о том страшном, что с ней случилось. А бабушке, которая в прошлом году перенесла микроинфаркт – конечно нет.