Лидия Лехмус - Сиреневый туман

Настя вздохнула, Сашка полез за сигаретами.

– Ему очень хотелось отдать меня в музыкальную школу, но по возрасту было поздно, а частные уроки мы не потянули. Тогда мне пришлось брать уроки танцев. Я думаю, что он просто нагружал меня работой, чтобы времени на глупости не оставалось. Нашёл какую-то бомжиху – бывшую танцовщицу. Видно, что когда-то она была потрясающей красавицей, но эта собачья жизнь её сожрала. Несколько месяцев она приходила три раза в неделю, была чистенькой и трезвой. Занимались по два часа. Но однажды она забежала на минутку, сказала, что больше не сможет приходить, расцеловала меня и подарила свой костюм для восточных танцев. Наверное, он был ей особенно дорог, потому, что хранила его в двух пакетах. И исчезла. Потом Ли перевёл меня в обычную школу, там никто не знал, что я детдомовская. В аттестате были одни пятёрки. Нет, одна тройка – по пению.

– По пению? – Вытаращил глаза Сашка. – Не может быть!

– Может, – улыбнулась Настя. – Мудрый китаец сказал: будешь громко петь – пропадёшь. Много людей будет слушать, много беды будет. Пой тихо и плохо. Я так и делала. Одна тройка – это не страшно. В институт я поступила сразу. В это время мы жили уже хорошо. Почти хорошо!

…Старый китаец сумел договориться с главврачом госпиталя, и Настя стала работать санитаркой, а когда начались занятия – ночной сиделкой. И, казалось всё замечательно, но однажды она не застала его дома. Соседи сказали: милиция, забрали…. Это был удар! Найти его не удалось. Честно сказать Настя надеялась, что старый китаец выкрутится. Придёт она как-нибудь домой, а он сидит у печки, щурит свои глазки – щёлочки, курит трубку и улыбается. Но однажды Настя дома застала людей из домоуправления. Сказали, что живёт она здесь незаконно, велели собрать вещи и опечатали комнату. Насте в ту ночь надо было на дежурство. Растерянная и оглушённая неприятностями, приняла смену, дождалась отбоя, села за стол заниматься, как всегда. В голову ничего не лезло. Около полуночи заявился главврач, он не ленился приезжать с проверкой, поэтому Настя не удивилась. Но он коротко сказал: зайди, и ушёл в кабинет. Она пошла следом, гадая, что могло случиться, зачем понадобилась главному. Шла и думала: если сейчас скажет, что увольняет, даже причину не буду спрашивать, пойду и под поезд лягу. Но главный без предисловий сказал: – Звонил твой китаец, просил передать, что его отправляют домой. Он пытался что-то сделать, но в этот раз не получается. И я уже ничего не могу. Если бы сразу…. Почему ты молчала? Ещё он просил передать, что ты, девочка Настя, уже большая, сильная и умная, и помнишь всё, чему он тебя учил. А теперь пойди и принеси свой паспорт.

Ошеломлённая Настя принесла.

– Где устроилась?

Услыхав ответ: – Нигде – бросил: – Занимай комнату в изоляторе. Это не надолго.

И уехал. Через несколько дней так же вечером приехал, скомандовал: – Собирайся! – Затолкал в машину её сумки и повёз по вечернему городу. Остановился у пятиэтажного дома почти в центре. Главный сам тащил сумки на второй этаж, пыхтел и решительно отвергал Настины попытки помочь. Порывшись в карманах, достал ключи, открыл дверь и, бросив у порога сумки, облегчённо выдохнул: – У – ух! – Подтолкнул её в комнату: – Осматривайся. – Сам пошёл на кухню, и было слышно, как хлопнула дверца холодильника и с шипением полилась в стакан вода. Пришёл довольный, плюхнулся в кресло и весело сказал: – Вот, девочка Настя, жить будешь теперь здесь, это твоя квартира. Ты – полная хозяйка, не забывай оплачивать счета. Вот документы, всё оформлено на твоё имя, паспорт прописан. Живи! Не понравится – продай и купи в другом районе.

И пошёл к дверям. Настя захлопнула рот и, ничего не понимая, побежала за ним. Главный сердито рявкнул: – Иди домой!

Она села на ступеньку, стиснула руки и непослушными губами прошептала: – Не пойду! Там чьи-то вещи, хозяева вернутся, а я…

Он засмеялся, вернулся, объясняя на ходу.

– Забыл сказать, прости. Это всё тоже твоё. Не новое, конечно, но и не барахло. Я сегодня всех своих знакомых объездил, у кого что лишнее увидел, выпросил. Сказал надо! Мне верят. Так что, девочка Настя, и это всё твоё. На кухне тоже всё необходимое – от чайника до сковородки. Светильники и шторы мы с внуком сами повесили, холодильник забили продуктами, на первое время хватит, а потом сама управишься.

– Пошёл он к дверям, я за ним. Надо сказать хотя бы спасибо – не могу: трясёт всю, губы прыгают. Он всё понял, говорит: – Не надо. Твой китаец моего внука, считай, с того света вытащил, я ему по гроб обязан. Будут проблемы – скажешь. Будь здорова! – Потом вернулся: – Сегодня у нас что, среда? На работу в понедельник выйдешь, пока отдыхай.

– Знаешь, Сашечка, многие люди жизнь прожили, а счастья так и не попробовали. А я в то время уже дважды была счастлива. Не поверишь, всю ночь тогда бродила по квартире, по своей квартире. Насмотреться не могла. И только об одном жалела: что нет со мной моего дорогого китайца. Ну а дальше уже всё просто: из санитарок меня перевели в процедурный кабинет медсестрой, потом главный стал брать в операционную. Учил, помогал, он много со мной возился. Говорил, руки золотые, от Бога! А последний год я была с ним на всех операциях, он только наблюдал. И не было ни одной неудачи! Получила диплом, вот и выгнал он меня в отпуск сразу за всё время. Я ведь ни разу не брала, пока училась. Вот, Сашечка, и вся история. Пойдём чай пить, а то скоро уходить.

От избушки шли молча. Сашка молча курил, хмурился, иногда стискивал зубы и оттягивал ворот футболки, будто она его душила. Настя с тревогой наблюдала за ним.

– Как твоя нога?

– Нормально, забыл уже. У тебя вещей с собой много? Я заказал два места в вертолёте. Если вещей много – приду за тобой.

– Нет, – пожала она плечами, – немного. Честно сказать я не рассчитывала, что продержусь здесь так долго. Думала сбегу. Со мной только самое главное.

– И что у тебя главное?

– То, что не купишь. Старый Ли не взял почему то свой кисет с табаком и трубочку. Они так и хранятся у меня. Иглы лечебные он мне подарил, они всегда со мной. И костюм танцевальный привезла. Не по тому, что он мне нужен, побоялась, вдруг украдут! Он мне очень дорог, это тоже память о Ли.

– Ты его когда-нибудь одевала? – Сашка всё теребил и теребил ворот футболки.

– Нет. – Настя грустно улыбнулась. – Только примеряла. Я, Сашечка, всё мечтала: вот заявится мой Ли однажды, устроим мы праздник и я буду танцевать для него. – Она горько вздохнула.

– А для меня когда-нибудь станцуешь?

– Когда хочешь. У меня и кассета с записью восточных мелодий с собой, вместе с костюмом получила.

– А у меня магнитофон есть, даже запас батареек новых – обрадовался Сашка. – Настён, давай в следующий выходной, а? Давай устроим себе праздник!