Евгений Кузнецов - Чернила в бокале. Драматическая повесть

Лиза говорит дремотно и ни к кому не обращаясь:

–– Я-а ха-чу-у носить кимоно и составлять икебану!.. Но – где?!..

Николай трёт яблоко о рубашку, нюхает его… и убирает в карман брюк… указывает пустой бутылкой прямо (и этот!):

–– Выключите эту дрянь!

(Привычно и напрасно…)

Мария любуется сервировкой стола, говорит же – с удовольствием-то – сама себе:

–– Ты зарабатывать не хочешь! Работать не хочешь!

Николай – Марии равнодушно:

–– Ты что там… где-то… говоришь?..

(Хочу не хочу – а они все прямо-таки тараторят!..)

Между прочим: в пространстве комнаты, как раз над столом, висит люстра о пяти, что ли, лампах, и на округлой стойке одной лампы…(ну не грезится же это мне!) висит мужской галстук!..

Мария – испуганно сама себе:

–– Я? Говорю?..

Вдруг несколько мгновений слышен недублированный иностранный фильм – мужские серьёзные голоса…

Это всё – посредством пульта – устраивает Лиза.

(Хорошо заметно – мне, то есть, заметно: речь героев и звук телевизора никогда не совпадают! – Это тоже для того удобства?..)

Мария – Николаю грубо:

–– Ничего я не говорю!.. Ты чо, уже – того?!..

(Ну балаболы!..)

Впрочем, слышен звонок – тот самый, разумеется, какие у входной двери.

(Эти двери – из трёх дверей средние… То есть – всем тут, как и мне, не до квартирной планировки…)

Однако – все лениво молчат…

(Опять же, известно мне: входные двери, по обычаю этого дома, в такой ситуации не заперты.)

Мгновение – реклама прокладок. (Женских, женских!..)

Мария наконец косится на Николая и внятным голосом намекает ему на его любовь к языку (это понятно и простительно…):

–– Ты про-спался или вы-спался?

Николай , однако, вдруг отчаянно говорит в пространство:

–– Главное – начать новую вещь и – не останавливаться!

Ещё звонок.

Мария – Николаю уже машинально:

–– Ты чего делать будешь? Чего делать будешь?

Николай – торопливо сам себе:

–– Все хорошие вещи пишутся сразу!

(Терплю, терплю!..)

Молодой поэт Эдуард входит широко… (ну, ему около тридцати…) он в костюме, с папкой в руке… говорит значительно и громко – сначала Николаю, здороваясь с ним за руку:

–– Друга своего я привёл. Как и обещал. Которого ты так требовал!.. Всех – приветствую… Вырубите же свой звонок совсем!

Мария – Эдуарду участливо:

–– Я его рассказы прочитала. Про-чла! Он – талантливый?

(Ой, как тут у них всё и споро, и пестро, и круто!..

Со стороны-то – будто мне и в новость.)

Николай вдруг, ни к кому не обращаясь, заговорил тоном дискуссии:

–– Я вообще не понимаю, что значит это… «со-вер-шенствоваться»!.. Совершенствоваться может только круг, чтобы быть ещё круглее!

Мария – Эдуарду озабоченно:

–– Он – интересный?

Николай продолжает тем же тоном:

–– Ведь только круг может иметь представление о… о круге.

Эдуард , глядя на Николая, недовольно вздыхает… аккуратно достаёт из папки нетолстую рукопись, церемонно подаёт её Николаю:

–– Как и предупреждал…. Перехожу на прозу!

Николай только тут… (вот когда!) ставит пустую бутылку на пол за диван… берёт же рукопись величественно:

–– Переходи.

Эдуард вскидывает левую руку вверх, трясёт ею, поправляя браслет часов, на которые, однако, не смотрит… усмехается скованно:

–– Уж что скажете…

Мария между тем подходит к зеркалу, которое возле двери, что слева… поворачивает к нему щеку – как бы для поцелуя… говорит о чём-то своём:

–– Может быть, может быть…

Лиза , не моргая и не шевелясь, отвечает ей с дивана понятливо и привередливо:

–– Ага-а!..

Эдуард , не сводя глаз со своей рукописи, – Николаю суетливо:

–– Или ты… занят?!..

Николай садится на диван, где дочь, небрежно листает рукопись:

–– Конечно.

Эдуард – завистливо:

–– И – чем?

Николай – помолчав:

–– Как всегда. Затрудняюсь выразить свои чувства.

Эдуард , сразу глянув на Марию, произнёс громко:

–– Надеюсь – к своей половине?!..

Николай – полусонно:

–– Ну не к масонам же каким-нибудь.

Мария – Эдуарду мечтательно:

–– Наш писатель снова в состоянии… нестояния!

Эдуард тотчас подходит к Марии очень близко… (в самом деле – очень близко!) вскидывает невысоко руку, трясёт браслетом:

–– Народная поэзия делает вас такой раскованной!

Мария – кокетливо:

–– Я и сама раску ю любую… и – любого!

Лиза нервно играет пультом телевизора.

Мгновение слышен прогноз погоды… Мгновение – реклама дезодоранта… Мгновение – мультфильм…

(Как они, однако, тараторят!..

Заскучал?..

Да я и всегда-то наблюдал всех… со стороны!..)

Николай , откинувшись на диване и махая рукописью, – опять неожиданно и азартно:

–– А что такое мораль. Мораль – это такая ритмическая мелодия, под которую обнять тело другого пола объяснимо и допустимо…

Все молчат – и каждый, как видно, о своём…

Николай – с ещё большим энтузиазмом:

–– Мораль – такая сладкая мелодия, при которой вдруг заплакать или засмеяться не стыдно!..

Слышен звонок – тот же звонок у той же двери.

Николай , повернувшись на звук звонка, всё-таки договаривает:

–– Мораль – такая триумфальная мелодия, после которой убить себе подобного даже иной раз похвально!..

Опять звонок…

Мария – неожиданно страстно в потолок, словно во сне:

–– Ещё! Ещё! Н-ну же!..

Эдуард – вполголоса сам себе:

–– Э-э! Надо мне с нею… поконструктивнее!

Молодой прозаик Иван входит, почти крадучись… (ему, по всему, тоже около тридцати) он в тёмном свитере; спрашивает смущённо:

–– Я… в а ш новый друг?.. Или хотя бы гость…

Все засмеялись. Даже Лиза. (О!..)

Мария – охотно и приветливо:

–– Мы не возражаем! Здрасьте!

Николай встаёт, говорит сам себе:

–– Вот – следующее за мною поколение!

Иван – оглянувшись на дверь:

–– Здрасьте… Здравствуйте!

Николай подходит к Ивану, кладёт ему руку с рукописью на плечо:

–– Знай, ты – дома! «Братья-писатели, в нашей судьбе…»

Эдуард – всё следя за свой рукописью:

–– «…что-то лежит роковое»!..

Мария быстро уходит и быстро приносит бутылку водки, ставит в центр стола: