Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет

Другим мальчишкам и девочкам родители устраивали дни рождения, они ели сладости и играли в игрушки, а Арсеен и его братья праздников не имели, потому что все свободное от сна и еды время они работали на подворье или в полях, за это родитель их сытно кормил, одевал и сулил хорошее будущее. Может быть, именно поэтому Арсеен, будучи мальчиком, не смог устоять против магазинных искушений; подумав, что если он незаметно возьмет пару конфеток с прилавка, то ему не вменится это в большой грех, о котором так строго предупреждал в школе мягкотелый учитель богословия.

Владельцы магазина на это воровство Арсеена смотрели сквозь пальцы, потому что им было жаль этих несчастных ребят известного в округе господина Лаере, жадного и завистливого упыря, но богатого и трудолюбивого землевладельца. Постепенно воровать сладости вошло в привычку Арсеена, и его жизнь стала на толику радостней.

В семье Арсеена и Яна о боге говорить не любили, потому что глава семьи был убежден в том, что крестьянин живет одним днем и надеется только на свои руки и смекалку.

Иногда Яну приходилось долго сидеть одному в своей коляске, пока братья с отцом трудились на поле. Инвалидную коляску Яна обычно ставили где-нибудь в тени деревьев, чтобы легкие порывы ветра отгоняли от мальчика назойливых насекомых, которые сильно его донимали. Когда же спускался вечер и работа завершалась, для терпеливого калеки наступали минуты настоящего счастья. Арсеен, его любимый старший брат, взмокший от крестьянских работ, вновь прикреплял коляску к своему велосипеду и увозил Яна домой, придумывая по дороге различные приключения.

Особенно веселили Яна велосипедные гонки: сестры привязывали его скрученными старыми простынями к спинке коляски, а саму коляску – к велосипеду Арсеена, который в таких заездах стартовал первым и с веселым гиканьем сразу же выезжал на середину узкой земляной дороги. Он ехал зигзагами, тем самым не давая своим сестрам и старшему брату себя обогнать. Бывало, что его коляска не катилась, а летела сзади его велосипеда. Счастливый Ян смеялся своим странным смехом от удовольствия быть победителем. Из всей семьи Лаере только Арсеен умел понимать гортанную речь своего брата, любя его таким, каким он был рожден.

Дисциплина в семье была строжайшей. Все в доме совершалось по распоряжению отца, который не любил опозданий, лишних разговоров и пресекал любые попытки увильнуть от работ, считая лень самым большим пороком человека. Отец не ругал детей за проступки – он их бил, даже не за проступок, а так, для острастки. Только дочерей и своего старшего сына Даниила берег крестьянин от побоев, поэтому немудрено, что отца Арсеен возненавидел с детства, но подчинялся ему беспрекословно.

Если родитель решил, что в осенних велосипедных стартах среди юношей должен победить его любимец, сын Даниил, то Арсеен всю гонку гнался за старшим братом, чтобы подтолкнуть его велосипед сзади и дать возможность финишировать первым.

Но однажды в семье разразился скандал.

Не выдержав побоев, немой Марк пошел против отца!

Мальчик вырос, возмужал, и силы он был непомерной. Никто в семье не заметил, каким образом Марк перехватил поднятый над его головой кулак состарившегося родителя, но все увидели, как одним движением глухой юноша бросил отца на землю и с презрением пнул под ребро носком своего ботинка. Когда поверженный глава семьи пришел в себя, то принял отцовское решение, по которому Марка оформили в закрытый интернат для глухонемых подростков.

А тут подошло время служить в армии Даниилу, как старшему сыну в семье, но он в это время заканчивал учебу в колледже. Всякими правдами и неправдами дело с его призывом было улажено, и улажено так, что вместо Даниила в солдаты записали Арсеена, которому до призыва в армию недоставало несколько месяцев.

Прежде чем отпустить сына в солдаты, так сказать, на вольные хлеба, отец женил его на дочери своего кума, хотя та была старше жениха на 10 лет и в белом наряде напоминала больше раскормленную гусыню, чем невесту, но для Арсеена не имело значения, как выглядела та, которая вскоре родит ему детей, он вел ее под венец, поскрипывая новыми ботинками, прощаясь навсегда с отчим домом. Эта свадьба была проведена по всем традициям крестьянских зажиточных семей: невеста под фатой, жених в белых лайковых перчатках, а земли, которые наследовали молодые, были залогом счастья их потомков.

На свадьбе Арсеена не было Яна.

Подросший Ян не обиделся на домашних за то, что они его забыли дома. Он сидел в спальне в инвалидной коляске, нуждающейся в ремонте, смотрел на заправленную кровать брата и впервые ясно ощутил свою ущербность и беспомощность, и его сердцу стало тошно от надвигающегося одиночества. Подросток беззвучно плакал, ему сопереживало темнеющее к вечеру небо, в открытое окошко врывался ветер, принося запах скошенной травы, чтобы помочь инвалиду принять свою участь, а Арсеена ждала другая жизнь, где уже не было места для Яна.

Богатый крестьянин купил для молодоженов двухэтажный дом с садом, но только два дня провел Арсеен со своей молодой женой в новом доме, а на третий день семейной жизни он ушел служить в армию на целый год. Служить отечеству и народу ему давно хотелось.

Солдатская форма и армейская выправка не смогли перебороть крестьянскую суть его души.

Да, Арсеен стал послушным воином, но слишком послушным, чтобы расти в военной доблести и получать очередные звания, ибо знаний у молодого новобранца было недостаточно, чтобы мечтать о военной карьере. Зато с дисциплиной Арсеен дружил и на товарищей не обижался, когда те подшучивали над его деревенскими манерами.

Через полгода в воинскую часть, где служил Арсеен, пришла телеграмма, в которой сообщалось о смерти Яна, но рядовой Лаере отказался от положенного ему внеочередного отпуска по случаю похорон брата.

Арсеен отказался от отпуска не потому, что не любил брата, а потому что решил для себя, что все, что осталось в прошлом, должно там и оставаться, а у него теперь новая жизнь. По своим родителям, братьям и сестрам он не скучал и скучать не собирался, да и с женой встречаться ему совершенно не хотелось, она его уже за первые два дня совместной жизни так запилила, что до сих пор в голове звенит. Только погибшего Яна было жаль, с его смертью порвалась та ниточка, которая связывала Арсеена с его родным домом.

Позже пришло письмо, в котором сестра Клара описала подробности смерти Яна.

Ян возвращался домой из Гента, где проходил медицинскую комиссию для оформления в Дом инвалида. На перроне он сидел в коляске, а рядом стояли отец с братом Даниилом, курили и говорили об урожае. Поезд на Фландегем уже на всех парах подходил к перрону, как вдруг, Ян всем корпусом резко поддался вперед, и коляска со сломанными тормозами покатилась прямо под колеса локомотива. От Яна и коляски осталось кровавое месиво. Еще Клара писала, что Яна скромно похоронили на фамильном кладбище. Священника на похоронах не было, церковь не хоронит юношей-самоубийц, а еще через полгода скончался в одночасье и сам глава семейства, так и не поняв, зачем и для кого он так тяжело работал.