Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет

Валентина сердито взглянула из-под бровей на Иоланту и обратилась к сыну с суровостью:

– Ронни, не слушай никого, а возьми на память от меня это массивное золотое кольцо, оно хотя бы мужское и по размеру подходит.

– Ну что вы, мама, – вмешалась в разговор Иоланта, – зачем Ронни такое тяжелое кольцо? Оно ведь может невзначай соскользнуть с пальца. Нет-нет, если дарить сыну, то только это колечко с изумрудом! Оно хорошо смотрится, и на его мизинце сидит крепко!.. Сейчас мода такая – носить мужчинам кольца на мизинцах. Ты согласен со мной, мой дорогой?

– Как скажешь, дорогая. Мама, у тебя опять звонок у входной двери не работает, пойду починю, пока время есть.

Когда Валентина проводила гостей, она почувствовала себя более старой, чем до их прихода, зато теперь она точно знала, что ее сын связался с ведьмой.

Приближался юбилей Валентины – ей исполнялось девяносто лет!

Какое настроение может быть у одинокой старой женщины, утомленной скукой, одиночеством и телесными недомоганиями? Ни плохое и ни хорошее!

Старушке казалось, что день, начавшись с утра, утром и заканчивался. События пройденных дней терялись в ее памяти, словно то, что случалось днем, уже не имело никакого значения вечером, так или иначе, а отходя ко сну, она уже не могла вспомнить то, что было утром или произошло в обед.

Жить одной в фамильном доме, построенном для нее Альфонсом, ей становилось трудно. Один поход на кухню стоил усилий целого дня, а, оказавшись на кухне, она забывала, зачем пришла. В последнее время еду приносила дочь, которая вела и все дела по дому, только в постель Валентину укладывала приходящая медсестра, а утром она же помогала старушке подняться с кровати, умыться и переодеться.

Однажды Валентина забыла выключить газ на плитке, и если бы не внеурочный приход дочери, то она заживо бы сгорела в собственном доме. Быть заживо сожженной старушке очень не хотелось, и она подписала бумагу о своей недееспособности. Зачем ей оставаться в этом доме, если она совершенно забыла, куда подевалась ее шкатулку с драгоценностями?

Дети поместили Валентину в пансионат, который содержала многодетная семья. Теперь Валентина была окружена людьми и заботой. Сидя у окна своей комнаты в кресле Альфонса, Валентина видела уже чужой сад, в котором под кустом сирени играли незнакомые ей дети.

Рядом с Библией, лежащей у нее в тумбочке, Валентина положила единственную память своего прошлого – записную книжку ее мамы, которую нашла ее дочь Диан в пожелтевшей от времени коробке, годы хранившейся в шкафу, сделанном руками Альфонса.

В этой коробке хранилась и шляпка Анны-Марии, мамы Валентины, которая рано умерла, оставив ее, свою единственную дочь, сиротой. Когда Анну-Марию похоронили, Валентина была совсем маленькой девочкой. Каждый вечер перед сном ложилась она на мамину койку и тихо плакала до тех пор, пока не нашла под подушкой эту записную книжку, это было все, что осталось ей от материнской любви.

Помимо коротких записей и напоминаний о текущих делах, в книжке рукой мамы написаны и стихи, которые девочка со временем выучила наизусть.

Взрослея, Валентина позабыла эти стихи, в которых скрывалась мамина тайна, но теперь она каждое утро шепотом перечитывала эти стихи, и ее подслеповатые глаза слезились от неизведанного ею доселе чувства дочерней любви. В поэтических строчках перед старушкой странным образом оживал образ ее матери, Анны-Марии, тоже рано осиротевшей, дочери нищего принца из Италии и голландской баронессы, сбежавшей из благородного дома.

– Ты видел замок на берегу морском?

Играют, сияют над ним облака;

Лазурное море прекрасно кругом.

– Я замок тот видел на бреге морском;

Сияла над ним одиноко луна;

Над морем клубился холодный туман.

– Шумели ль, плескали ль морские валы?

С их шумом, с их плеском сливался ли глас

Веселого пенья, торжественных труб?

– Был ветер спокоен; молчала волна;

Мне слышалась в замке печальная песнь;

Я плакал от жалобных звуков ее.

– Царя и царицу ты видел ли там?

Ты видел ли с ними их милую дочь,

Младую, как утро весеннего дня?

– Царя и царицу я видел… Вдвоем

Безгласны, печальны сидели они;

Но милой их дочери не было там.

После этого стихотворения в книжке стояло другое, от которого у Валентины почему-то сильно начинало знобить сердце.

Конец, все было только сном.

Нет света в будущем моем.

Где счастье, где очарованье?

Брожу под ветром злой зимы,

Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,

Ушли любовь, надежд сиянье…

О, если б и воспоминанье!

Эти строки лорда Байрона Валентине были непонятны, поэтому, повздыхав, старушка переходила к чтению другого поэта – Людвига Уланда.

Судя по дате написания, последнее стихотворение в найденной книжке было записано Анной-Марией незадолго до ее смерти, и эти поэтические строки утешали теперь ее дочь Валентину в тишине комнаты пансионата для престарелых людей.

О нет! В холодную могилу

Я не хочу склонить главу!

О, если б время уложило

Меня в душистую траву!

В траве, в цветах бы на покое

Волынки пенью я внимал,

И в небесах бы надо мною

Рой светлых тучек проплывал.

Эта старинная записная книжка сохранила и тайный грех Валентины.

В ней лежало письмо, написанное девичьей рукой, так и не дошедшее до адресата. Это письмо уже не имело силы угрожать счастью самой Валентины, но прочитать или выбросить его даже сейчас, на исходе своих дней, она не решалась.

Память щадит человека, награждая забывчивостью, или, наоборот, она может стать для него беспощадным обвинителем, заставляя вспомнить то, что лучше бы для него не вспоминать никогда.

Как могла Валентина со спокойной душой уйти в иной мир, если ее Альфонс каждую ночь являлся во сне и с молчаливым укором глядел ей в глаза? Да, Альфонс уже знал, что Валентина изменила ему с крестьянином, который привозил хозяйкам овощи со своего огорода, но не за это судил он ее, приходя во сне. Альфонс грустил о том письме, которое было предназначено ему, и знал, что юная Валентина спрятала его в записную книжку своей матери. Тайна этого письма вдруг всплыла из небытия, и она имела запах сирени, что так великолепно цвела под окнами пансионата.

Днями сидя у окна, Валентина любовалась сиренью и вспоминала ту давнишнюю историю с письмом, которая уже не так сильно тяготила ее одряхлевшее сердце. Воспоминание о письме уводило старушку в те годы, когда тоже цвела сирень во дворике ее детства. Тогда Валентина была молодой, и ей очень хотелось выйти замуж за своего друга детства Альфонса.

Это было предвоенное время, по новостям еще только говорилось о возможности войны королевства Бельгии с Германией, но эти новости не мешали молодежи влюбляться, строить планы на будущее, в котором предполагался мир и процветание. В те времена к Валентине приходило немало женихов, но ходили они понапрасну, так как свое женское счастье она непременно связывала с Альфонсом.