Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет

В тот день, когда в ее руки попало это письмо, она флиртовала с очередным кавалером, не обращая внимания на робкий стук в дворовую калитку, а стук через какое-то время опять повторился.

– Кто там стучит? Что стучать, когда не закрыто?! Эй, хватит стучать, толкни калитку от себя и входи, если пришел! – прокричала Валентина и обернулась, чтобы взглянуть на того, кто никак не мог войти в открытую дверь.

Во двор вошла темноволосая черноглазая девушка, ее легкое пальтишко свободно спадало с плеч, белые туфельки на каблучках казались на размер больше. Гостья растерянно оглянулась по сторонам, она явно стеснялась себя и того поручения, ради которого она вошла в этот двор.

– Извините, могу я поговорить с господином… Де Гроте… Альфонсом? Я буду вам благодарна.

– Не надо нам ваших благодарностей. Нет Альфонса дома. Он на работе, воскресная смена у него! – чересчур быстро ответила Валентина заведомую ложь, ибо прекрасно знала, что Альфонс с утра был дома. Почему она соврала? Потому что почуяла в гостье ту тайную соперницу, по которой столько лет сохло сердце ее любимого.

А Рахель словно обрадовалась этой лжи и, уходя, попросила передать Альфонсу письмо.

Прошло почти 70 лет, а это письмо так и осталось не распечатано.

Тут подслеповатые глаза Валентины заморгали, ибо ей почудилось, словно из небытия смотрит на нее с мольбой стеснительная Рахель, и в ее честных глазах прятались не слезы, а плачущие звезды.

При жизни Альфонс так и не узнал о том, что писала ему несчастная Рахель, а теперь он знает, и от этого обмана бедной Валентине было не по себе, хотя ее никто не обвинял.

Со старостью дряхлеет тело человека, но это не так печально, как то, что с годами скудеет его ум и душа. Валентина чувствовала себя обманутой, в борьбе за счастье она победила, но разве это счастье – умирать одинокой старухой? Хорошо, что ее навещали дети, потому что других стариков родные уже давно позабыли.

На жизнь в старческом доме Валентина не жаловалась. Дочь и сын исправно оплачивали все ее нужды и исполняли все ее желания, но если Диан навещала маму каждый выходной, то Ронни приезжал к маме редко, но Валентина не скучала по сыну, ибо видеть его рядом с подстереженной ведьмой не было никакого желания.

Как-то раз, перед праздником поминовения святых, ее навестили дети. Диан обратила внимание брата на паутину в туалетной комнате, на грязный унитаз и пыль в углах. Конечно, такое положение вещей сильно возмутило их обоих, ведь денег на содержание матери они не жалели. Диан написала жалобу куда следует, и последствия этой жалобы оказались ужасными для самой Валентины.

Фамильный пансионат для престарелых людей был проверен службой санитарного контроля и по результатам проверки закрыт, а Валентину в спешном порядке перевели туда, откуда не раз сбегал ее отец, маленький Франц. Старушку не обмануло то, что дети провели ее в городской дом старчества не через парадный вход, а через задние ворота, но последним, что ее доконало, было то, что потерялась та записная книжка, которую хранила ее мама под подушкой до смертного часа.

В новой чистой и безликой комнате многоэтажного здания Валентина уже перестала стараться что-то вспомнить или чего-то желать. Каждый раз она умоляла Диан забрать ее из этого дома, но каждый раз ее дочери приходилось убеждать себя и свою маму в неразумности ее просьбы. Недолго прожила Валентина на новом месте, она умерла в кругу родных, в котором не стол ее единственный сын.

Во время похорон матери Ронни чувствовал угрызения совести за то, что он не поверил сестре Диан, когда та ему сообщила, что настало время прощаться с мамой. Решив, что время терпит, он увлекся изучением нового автомобильного навигатора.

Уже во время похорон Ронни узнал, что его мама боролась за жизнь, лишь бы в последний раз с ним попрощаться. Может быть, мама все-таки его любила?

Хоронили Валентину в холодный ноябрьский день.

***

Прошло полгода после похорон Валентины, как вдруг Иоланта без тени смущения сообщила Ронни, что у нее нет денег, чтобы платить свою долю за дом, потому что купила себе на старость квартиру в курортном городке на бельгийском побережье.

– Позволь, дорогая, ведь мы заключили с тобой договор.

– Дорогой, моя дочь настояла на этом. Она хочет, чтобы у меня был не только ты, но и свой собственный уголок на случай, если ты меня выгонишь!

– А я тебя разве выгонял?

– Пока нет, а вдруг это случится? Чем черт не шутит.

– Чепуха. Только знай, что мужчины теперь всегда в цене.

– Но разве я тебя оставлю, дорогой? Я буду тебя навещать и стирать белье, а то из белого оно превратится в серое.

– Навещать, навещай, только у своей дочери разрешения спроси. И уговор: ночуешь ты у себя дома.

***

Вера не любила позднюю осень. Почему-то с приходом ноября ее жизненные силы истощались, надежды угасали, и тогда она с нетерпением ждала дня своего рождения, который был 13 декабря, чтобы ее врожденный жизненный оптимизм в противовес предубеждениям вспомнил свою хозяйку.

В тот год ноябрь был мрачнее мрачного подземелья: тучи плотно затянули небо, в ранних сумерках слепли и зрячие, северные ветра пронизывали человека до костей, и холод гнал людей к семейному очагу. В такое депрессивное время года просто необходимо иметь поддержку друга, родных или близких, а можно и просто знакомых.

Как хотелось в тот ноябрьский день Вере найти то укромное место среди больничных корпусов, где бы ей удалось без помех проплакать навалившуюся на нее безысходность.

Несмотря на сезонную непогоду, жизнь в больничном городке протекала своим чередом. Между больничными корпусами пробегали веселые студенты, деловитой походкой спешил на рабочие места больничный персонал, а между ними сновали неугомонные посетители, и никому в голову не приходило утешить поникшую духом, уставшую женщину, у которой в кармане куртки лежала только что купленная пачка сигарет.

В этот темный холодный вечер Вера желала только одного: в едком табачном дыме спрятаться от самой себя. Ей до смерти надоело молиться, не получая ответа, и позитивно мыслить без всякой надежды на светлое будущее, которое ей представлялось одним сплошным несчастьем.

Автобусная остановка больничного городка в тот поздний час пустовала. Вера присела на скамейку, тяжелым взглядом смотрела в черное лицо надвигающейся ночи и почувствовала радость от того, что сигарет у нее было предостаточно.

Только выкурив третью сигарету, женщина успокоилась, ее голова закружилась, и наступило желаемое забвение. Мысли о жизни как-то странно путались в ее голове: возникнув, они сразу исчезали, но появлялись другие, ничем не лучше первых.

«Каждый должен нести свой крест, и нести его достойно, как достойно нес свой крест Иисус Христос».