Екатерина Вайсфельд - Тверской король

Багровая краска заката размазалась по небу. Где-то там, далеко-далеко, у самой кромки, ясные, светло-золотые блики манили будто насовсем уходящим солнцем. Потом багровая часть неба расползлась еще сильнее, и последние лучи утонули в тревожном цвете вечерней зари. По деревне одиноко, что-то быстро и тихо нашёптывая себе под нос, бесцельно прогуливалась туда-сюда баба Галя. Потом она вспоминала, что вышла искать свою корову, которая, как ей показалась, не вернулась с поля. Останавливалась и тихо звала:

– Дочка? Ай, куды ты девалася?

Постояв немного без ответа, шла дальше.

Была пятница, и народ позволял себе выпить перед выходным днём. Некоторые позволяли себе с лишком. Особенно часто по пятницам выпивал со своим соседом бугай Илья Прохоров. Прозвище ему дали по его большим габаритам. Высокий, здоровый, с широкими, как лопата, руками, немного неуклюжий, будто он сам не мог справиться со своим телом. На его лице были густые взлохмаченные брови, из-под которых сурово и твёрдо смотрели тёмно-карие глаза. Его сосед по прозвищу Самсон был легкотелый мужичок с весёлым, мягким характером, по которому никогда не скажешь, что он лучше всех на деревне резал домашний скот. Также к тёплой компании Ильи и Самсона присоединялся муж Веры Пушковой – Василий. А с недавних пор к ним наведывалась и Светка, та, что сестра Вали. Она была девкой болтливой, весёлой и, самое главное, симпатичной. Конечно, её молодость скрашивала их пьющую мужскую компанию. Её жених Егор обычно оставался дома. И приходил за Светой часам к одиннадцати. Он, в отличие от жены, был молчаливым, скромным и непьющим. У Егора была дурная мать: склочная, крикливая, жадная. Он же в отца пошёл, который всю жизнь прожил под каблуком своей жены. Отношения с соседскими девками у Егора не складывались. Он им казался тихим, скучным, неказистым. Хотя внешностью Егор не был обделён. Высокий, крепко сложенный, плечистый, подтянутый, с густой копной рыжеватых волос, с веснушками, рассыпанными по лицу и крепким плечам. Глаза удивительно тёплые, карие и мягкие очертания губ, которые и выдавали его тихий характер. Когда Света разошлась со своим прошлым кавалером, она вспомнила о Егоре. Вспомнила, как он смущённо засматривался на неё, когда она танцевала в сельском клубе, бесстыдно задирая юбку выше острых колен. Она давно уже держала его на примете, на скамье запасных. Знала, что нравилась ему. Посмеивалась над ним, дразнила. И, оставшись одна, решила утолить свою печаль в покладистом кавалере. Ей вдруг стало нравиться, что он не гулящий, нелюдимый, а значит, его без труда можно будет сделать своим. А там видно будет, это же ненадолго. В этом она была спокойна. «Найду нормального мужика, Егорку брошу», – говорила она другим девкам. Единственное сопротивление, которого она ожидала и к которому была готова, – столкновение с его матерью. И тут она решила вопрос кардинально – уехала с Егором в Излучину.

В доме у Светы, где главной пока что оставалась старшая сестра, Егор потихоньку стал помогать по хозяйству. Ему было неудобно жить в чужом месте, не занимая должного положения в семье, и он подумывал о женитьбе и о строительстве своего дома. Валя к Светиному жениху отнеслась лучше, чем к сестре. Прекрасно зная её характер, она жалела Егора. Было время, что даже пыталась отговорить:

– Погубит она тебя, – говорила Валя Егору, пока её сестра до позднего вечера засиживалась в гостях. – Ленивая, гулящая, да еще и пьющая.

– Всё исправим, – отвечал хмурый Егор и больше за вечер не ронял ни слова.

– Слыхивала, мать твоя прокляла вас? – спрашивала Валя. Егор лишь пожимал плечами.

Так и жили они под одной крышей, не ведая, что хорошего или плохого принесёт им новая жизнь.

А лето кануло в воспоминания, но год пролетел быстро. И вот уже новая история пишется в глубинке деревенской жизни.

Владимиру Чумакову (который прошлым летом приезжал в Излучину к своему другу на юбилей) деревня и лес так понравились, что он умолял найти ему дом. Семья у него, по московским меркам, была большая: жена, два сына и две здоровенные лайки. В ближайшем будущем Чумаков мечтал переехать на природу, заняться охотой, собаками, – одним словом, жить для себя.

– Вот дети вырастут, начнут отца с матерью кормить, и я смогу с лёгким сердцем поселиться в деревне, – говорил он жене. Она, правда, его интересов не разделяла. К природе была равнодушна, к собакам тоже. На взгляды супруга о счастливой старости смотрела как на временную дурь, которая, может, с течением лет и пройдёт. А если решит всё бросить, то она не последует за ним, а останется в городе, в большой квартире, и тоже наконец заживёт для себя. Сыновья у Чумаковых были бойкие: старший Вадим – ему уже было шестнадцать лет – и младший Кирилл – ему на тот год стукнуло двенадцать. Вадим был высокий, немного взбитый, чуть смугловатый, темноволосый, молчаливый, с суровым взглядом тёмно-карих глаз. Такой взгляд ему придавали густые брови, как будто всегда нахмуренные, и смотрел он своим тяжёлым взглядом немного исподлобья. Он не был таким подвижным и деятельным, как его брат, зато в глазах младшего Вадим был гора. Кирилл его уважал, обожал и побаивался. Второй сын рос долговязым, смугловатым, с жёсткими чёрными волосами, которые в чёлке стояли дыбом. Глаза почти черные, на скуле тёмно-карим пятном выделялась родинка, которая удивительно ему шла.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.