Андрей Ланиус - Слово в судьбе. Исторические очерки

Цезарь больше всего опасался, что за время его отсутствия власть в столице может упасть к ногам Помпея.

Он даже выдал за 50-летнего Помпея свою 14-летнюю дочь Юлию, рассчитывая с помощью родственных уз упрочить свой союз с популярным в народе полководцем.

Тем не менее, отбывая в Галлию, Цезарь поручил Клодию держать Помпея «под колпаком».

К этому времени Клодий, узаконивший бесплатную раздачу хлеба и организовавший, своего рода, политические клубы в кварталах бедноты, находился в зените славы среди плебса, который в своей массе голосовал за все его инициативы.

Клодий также создал вооруженные отряды из городских плебеев и даже рабов, которые беспрекословно повиновались его указаниям и буквально терроризировали кварталы, где обитала римская знать.

В этих условиях Помпей, победитель Митридата и многих других врагов Рима, но ставший вдруг едва ли не основной мишенью для нападок со стороны Клодия, предпочитал не показываться лишний раз на улицах столицы, только бы не сталкиваться с ватагой хамоватых сторонников народного трибуна.

Но и в собственном доме не было покоя, ибо порой снаружи собиралась разгоряченная толпа, часами скандировавшая оскорбительные для полководца лозунги.

Что ж, Цезарь мог спокойно улаживать в Испании свои дела…

В этот же период Клодий провел через народное собрание эдикт об изгнании Цицерона.

Предписывалось отказывать тому в огне и воде и не давать приюта ближе, чем за 500 миль от Италии.

И хотя изгнание оказалось не очень длительным, всего около 16-ти месяцев, Клодий успел за это время сжечь дом и загородную виллу Цицерона, а его имущество назначить к распродаже.

На первый взгляд, Клодий всего лишь использовал свое служебное положение, чтобы поквитаться с бывшим другом за «предательство» на суде.

Но если учесть, что Цицерон, имевший влияние в сенате, принадлежал к партии Помпея и призывал отменить ряд законов, принятых в консульство Цезаря, то картина рисуется в ином свете.

Третьей женой Цезаря стала Кальпурния, дочь Луция Пизона, на которой Цезарь женился в год своего консульства, после того, как выдал за Помпея Юлию.

Столь требовательный к чистоте помыслов своей супруги, сам Цезарь не являлся в этом смысле образцом для подражания.

Его многочисленные любовные связи с первейшими красавицами всего Средиземноморья были хорошо известны римлянам.

Среди его любовниц называли жену Марка Красса, жену Помпея (ту, которая была у полководца до Юлии), жену Сервия Сульпиция и немало других замужних матрон.

По слухам, из всех своих римских любовниц Цезарь особо выделял Сервилию, мать своего будущего убийцы Брута.

Весь Рим знал, что еще в год своего первого консульства, то есть, вскоре после свадьбы с Кальпурнией, Цезарь подарил Сервилии жемчужину стоимостью в шесть миллионов сестерциев, а позднее осыпал ее еще более ценными подарками.

Его роман с египетской царицей Клеопатрой смаковался во всех подробностях.

Перемывали косточки и мавританке Эвное, жене царя Богуда, также регулярно получавшей от Цезаря богатые дары.

Рассказывали, будто в Галлии он и вовсе не знал удержу, так что его легионеры распевали о нем такую частушку:

Прячьте жен: ведем мы в город лысого развратника.

Деньги, занятые в Риме, проблудил он в Галлии.

По всей империи гуляли сплетни о том, что Цезарь заводит интимные связи не только с женщинами.

Утверждали, что когда еще в молодости он был направлен с некой миссией в Вифинию, к царю Никомеду, тот растлил его чистоту.

Через какое-то время Цезарь выступал в сенате в защиту Нисы, дочери Никомеда, перечисляя при этом те услуги, которые он оказывал царю.

Цицерон под дружный хохот сенаторов якобы воскликнул:

«Оставим это, Цезарь! Всем отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!»

Еще позднее, уже в период галльского триумфа Цезаря, его воины, участвовавшие в параде, насмешливо распевали другую популярную песенку:

Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:

Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —

Никомед не торжествует, покоривший Цезаря.

Наконец, Курион-старший публично назвал Цезаря «мужем всех жен и женою всех мужей».

В январе 52-го года, в разгар очередной избирательной кампании, Клодий встретил на Аппиевой дороге, под Римом, своего политического оппонента, тоже бывшего народного трибуна Анния Милона – друга Цицерона.

Каждого из вожаков сопровождала вооруженная толпа их сторонников.

Слово за слово разгорелась перепалка, быстро перешедшая в побоище, в ходе которого Клодий получил смертельной ранение.

Его гибель вызвала массовые беспорядки в столице.

Сенат, напуганный этими выступлениями, дал согласие на то, чтобы предоставить Помпею диктаторские полномочия.

За два года до этого скончалась при родах, как когда-то и ее мать, его жена Юлия – дочь Цезаря.

Слабенькая ниточка родственных уз, хотя бы формально связывавшая двух претендентов на высшую власть, оборвалась навсегда.

Разрыв с Помпеем и гибель Клодия сделали невозможным для Цезаря «мирный» захват власти в Риме.

Теперь силовое столкновение между Цезарем и Помпеем становилось неизбежным…

Уже в 60-летнем возрасте Цицерон все же нашел в себе мужество, чтобы развестись с Теренцией, изводившей его своей ревностью.

Прославленный оратор был глубоко уязвлен тем, что в период его изгнания жена ни разу не навестила его сама и не посылала ему каких-либо передач через других людей.

Вскоре Цицерон женился на богатой девушке, как поговаривали, ради денег для уплаты своих долгов, весьма значительных.

Но и у нового семейного очага он грелся недолго.

Вскоре после этой свадьбы умерла от родов его дочь Туллия.

(Похоже, смерть молодых и совсем юных женщин при родах была в Древнем Риме настоящим бедствием даже в аристократической среде!)

Цицерону показалось, что его молодая жена втайне радуется этой смерти, и он в порыве мнительности развелся с ней тоже.

Этот оратор от бога, домосед по натуре, так и не сумел устроить свою личную жизнь.

Что касается Цезаря, то с третьей своей женой Кальпурнией он прожил, как и с Корнелией, 15 лет.

Похоже, в ней он нашел идеальную супругу, истинную «жену Цезаря», соответствовавшую тому образу спутницы жизни, который он с юности носил в своей душе.

Зная всё о его «шалостях», она не устраивала истерик, заботилась, как могла, о его здоровье и потребностях, была ему опорой в трудную минуту и, конечно же, не подавала ни малейшего повода для подозрений.

Известно со всей определенностью, что последнюю ночь они провели на одном ложе.

Кальпурнии привиделся страшный сон: в их доме рушится крыша, двери их спальни распахиваются сами собой, и кто-то неведомый закалывает кинжалом ее мужа, которого она держит в объятьях.