Владислав Гринберг - Река

…Счастье…

Каникулы после шестого класса. Он стоит в старом песчаном карьере. Метрах в двадцати от него в песок воткнута мишень. На ней поясной силуэт человека с расчерченными кругами и цифрами. Десятка в районе лба и до единицы в районе плеч.

Накануне он выступал в городских соревнованиях по плаванию за общество «Динамо». А сегодня в знак благодарности его привез на Газике старший товарищ из «Динамо» для поощрения.

Он сунул в руки Владу пистолет ТТ и коробку с 75 патронами.

– Вот тебе награда за медаль на соревнованиях. Стреляй, а я буду магазины набивать.

Какое это было удовольствие палить по мишени, воображать в ней фашиста, радоваться каждому попаданию!

Счастье…

-Владик! У тебя сын родился! Мы звонили в роддом.

Это Ванда из отдела труда и зарплаты, сияя улыбкой во всё полненькое личико, ворвалась в их технический отдел с ожидаемой новостью.

Он звонил 20 минут назад. Еще не было результата. А вот и случилось. Мальчик! Сколько они гадали, кто родится. Теперь ясно. Он схватил авоську и побежал в ближайший гастроном.

В Роддом он отвел ее вчера. Пешком. Утром приходил участковый врач. Сказал, что сроки уже прошли. Пора рожать. Если не явитесь к обеду, грозил прислать скорую. Государство следило за тем, чтобы роженицы не слишком долго получали «декретные». Положено два месяца до родов, два после. Будьте – нате.

Вот он и отец. Неведомое, сладкое, тревожное и еще всякое-всякое новое чувство. Как будто крылья несут его. Не заметил, как вернулся с полной сеткой в отдел. Там женщины уже нанесли закусок – многие не ходили в столовую, брали еду из дому. Ну а через пять дней он уже принимал на пороге роддома маленький, легкий, драгоценный сверток. Откинул угол одеяльца и ощутил внутри жаркую волну нежности.

А через три года принимал уже дочку. И так же щемило сердце от нежности, и улыбка не хотела сползать с лица.

…Счастье…

Золотая свадьба родителей. 1994 год. Май. К тому времени уже вся семья Марата перебралась к ним в Норильск. Тут же и Влад с детьми. Только сын жил в Израиле с дочерью. Решили торжество устроить в Норильске. Тем более, что «старики» давно собирались навестить детей и внуков. Да им, Ветеранам Войны даже положены раз в год бесплатные билеты. Сына Сашу снабдили деньгами на перелет из Израиля с самым младшим тогда членом их большой семьи, его дочерью Полинкой.

Отгуляли весело и шумно Золотой юбилей в уютном кафе. Было много тостов, пожеланий в песнях, стихах. Пели песни, танцевали. На следующий день поехали на турбазу за город. Молодежь покаталась на лыжах, старшие посидели за чаем на веранде, подышали морозным свежим воздухом. В мае Норильские окрестности еще под снегом. Реки и озера не вскрылись, а солнце уже светит вовсю, не заходя на ночь. Полярный день. Снег искрится, ёлки стоят с шапками снега на разлапистых ветвях. Маленькой Полинке вдоль лыжни под елки попрятали сюрпризы. Шоколадных Дедов Морозов и зайцев. На ветки повесили колу и конфет. Вот было радости ребенку! Сказала, что тундра лучше Израиля. Потом обед. Шашлык, вино. Закуски с вчерашнего банкета. Благодать.

Маратик с Владом берут гитары. Все поют любимые песни родителей. Песни войны, песни их молодости. Потом и отец берет инструмент, поет старинные романсы. Наконец, отец и двое сыновей поют фирменную – грузинскую серенаду. Они разучили ее на три голоса давно, когда они с братом еще учились в школе.

Все трое с сильными голосами. Отец и похожий на него Марат кучерявые брюнеты, носы с горбинкой, усы. Ну, вылитые грузины. Да и Влад брюнет. Только без усов.

«Серенаду вместе эту распеваем мы дуэтом.

И всю ночку до рассвета ждем, любимая ответа,

Что ты нам скажешь?»

Льются куплеты, кажется – вокруг грузинские горы и виноградники, а в небольшом городке, под балконом, поют с переливами влюбленные грузины.

И живы родители. И вся семья в сборе…

Счастье…

И опят он с внучкой. Укладывает спать.

– Спи, моя маленькая, гладит он ее по головке.

– нет, дедушка. Еще песенку. Нет, две. Про Костю моряка. И про бойца.

Как всегда, он поет ей песни под гитару, укладывая спать. Когда была еще кроха и усыпала на руках, носил по комнате и пел тоже. Привыкла.

Репертуар был обширный. Эстрадные хиты его молодости, студенческие, дворовые, революционные и песни войны. Были и блатные, еще от отца и знакомых из любителей. Сейчас поет, что попросила. Под «Шаланды полные кефали…» хлопает в ладоши, подпевает, смеется. А «про бойца» слушает, сжавшись в комочек, с выступающими на глазах слезинками. Каждый раз надеется, что боец не умрет.

«Грустные ивы склонились к пруду, месяц плывет над водой.

Там у границы стоял на посту ночью боец молодой.

В темную ночь он не спал, не дремал, землю родную стерег.

В чаще лесной он шаги услыхал. И с автоматом залег»

Песни допеты. Он гладит ее по головке и, как всегда говорит:

–Волосы у нас золотые…

Глазки у нас голубые…

Носик кнопочка!

Целует ее в «кнопочку».

Она, укладываясь, складывая ладошки под щечку, смотрит на него и бормочет:

–Дедушка, у тебя зубки выпали и волосиков на головке мало. А я тебя всё равно люблю.

…Счастье…

Он скользит дальше и мысленно хохочет, вспомнив эпизод, связанный с его «колыбельными». Кстати, внучка, уже будучи взрослой, наряду с современной ей музыкой любит и часто слушает и Магомаева, и Антонова, Пугачеву. Ей нравится.

А смешно ему стало от давнего рассказа дочери. Они с мужем и шестилетней Лизой ездили на новый год в Польшу. Там у них были друзья. Польская семья с двумя детьми. Все отлично говорили на русском.

В Новый год в загородном доме, после угощения и хлопушек все собрались у камина, и по местной традиции каждый исполнял номер. Фокус, стих, танец или песню. Когда очередь дошла до младшей в компании Лизы, она объявила, что будет петь. И звонко, а голос у нее был сильным, в низком регистре, начала на мотив Киевской дореволюционной бандитской песни «Гоп со Смыком». Слова, правда, были более поздними, конца сороковых годов.

«В магазин за водкой я стоял.

Никому проходу не давал.

Лезу я, сломал витрину, кой кого огрел дубиной.

В магазин лишь к вечеру попал»

Публика покатилась от смеха.

– Что за песня, Лиза!?

– Так дедушка мне пел. Перед сном. Там дальше весело.

И продолжила.

«И набрал я водки, шел домой.

Всю дорогу пил я, как шальной.

Вспоминал, как хулигана, приняли за партизана.

И медаль поглаживал рукой»

Следующие куплетов восемь вся компания подпевала, повторяя две последние строчки.

*****

О чем просил Ганнибал? Думать над воспоминаниями. Ставить плюсики. Или минусики. Пока всплывают больше «плюсовые» файлы. Плывем дальше. Подождем…

А вот и знакомый писк. Комарик приближается, растет. Уже видна добрая улыбка андроида.