Полина Головочацкая - Соседи

Так вот, в действительности мне удалось захлопнуть двери в прошлое решительно, громко и навсегда, но от этого горизонты будущего не стали менее туманными.

У многих поэтических особ в результате приобретения горького жизненного опыта, как правило, возникают разнообразные художественные ассоциации. Это может быть невидимый, но отягощающий плечи горб за спиной. Это может быть второе « я », более мудрое, ведущее прежнее « я » более осторожными дорогами. Или вот, недавно прочла, как одну талантливую современную писательницу утешала словами «все будет хорошо!» хорошенькая мечтательная девочка, и этой девочкой была она сама из прошлого.

У меня же, как у дракона, появилась вторая голова, которая втянула меня в постоянные диспуты с собой. Она молчаливо выслушивала накопившиеся обиды, горести и печали первой головы, задавала каверзные или бестактные вопросы, но более всего любила вставлять язвительные замечания. Одним словом, наступили сплошные разборки.

– Что делать, что делать! – панически ворчала первая. – Нужно всю свою жизнь перекроить заново!

– Заодно и себя, – советовала вторая, насмешливо прищуриваясь, – и непременно научиться с этим жить! И начать жизнь, как будто ты вот только что родилась, но уже готова постигать нехитрую науку – как ходить.

– Ой, да! И хорошо бы начать делать первые шаги в новую жизнь где-нибудь… подальше отсюда… далеко-далеко… – с оптимизмом поддержала первая.

– И где же, по-твоему, это «далеко-далеко»? Как далеко собралась-то?

– Да хотя бы и у черта на куличках!

– У черта на куличках! Оригинально! В глушь какую-нибудь потянуло? Лесов, полей и рек, сел и районных центров вокруг немало! – ехидничала вторая.

– Да в какую глушь?! – возмущалась первая. – Совсем у тебя крыша поехала! Было бы здорово, чтобы «у черта на куличках» оказалась какая-нибудь страна любого зарубежья! Не имеет значения – ближнее, дальнее! Уехать куда-нибудь!.. Бог знает куда, лишь бы подальше отсюда. Непременно уехать, далеко-далеко… за границу! Раствориться для всех, чтоб не знали, не ведали, где я, как я и что со мной!

Вторая голова многозначительно молчала.

Не претендуя на абсолютную точность описания той общественно-политической обстановки (у каждого она своя), сейчас самое время набросать эскиз той стороны, которой эта общественно-политическая обстановка была повернута ко мне. Говорить об этом здесь и сейчас хочется только лишь потому, что мое решение эмигрировать было связано с обстановкой в стране (как бы пафосно это ни звучало). «Покорение» Дикого Запада привело к поселению в «Большом яблоке», что в свою очередь подвело меня к знакомству с людьми, о которых больше всего хочется рассказывать, что я и сделаю, но позже. А сейчас вот о чем пойдет речь.

Читающей части населения Земли известно, что на протяжении веков миллионы людей покидали родные места. Они эмигрировали в другие страны вынужденно, прежде всего из-за неблагоприятной политической обстановки. Крупные иммиграции евреев из России в США (близкая тема современным русскоговорящим людям) были обусловлены антисемитскими настроениями, преследованиями и погромами. Политические и религиозные деятели, группы, вступившие в открытые противоречия с представителями властей, не желая умирать за свои идеи, искали убежища в США. Войны и революции также заставляли людей покидать насиженные места, бросать нажитое имущество и примыкать к новым берегам в поисках свободы и новых жизненных возможностей.

Все вышесказанное абсолютно никакого отношения ко мне не имеет. Ни в каких политических и религиозных организациях я не состояла. Революционных идей по переустройству мира не вынашивала. Поднимать друзей, соседей и знакомых на бунт за справедливость, равенство и свободу не собиралась. Словом, в моем поведении не было ничего крамольного, чтобы опасаться преследования со стороны властей. Хотя, нужно отметить, существующим порядком в стране я была недовольна всегда. Но мое диссидентство не распространялось дальше пределов моей кухни. К настоящему и активному протесту против однообразия, пресности и безысходности собственной жизни я начала созревать стремительно лишь на данном этапе. И вылился мой протест в форму простого желания поехать за границу. Представления о том, каким образом все это может осуществиться, были самые смутные. Но как я собиралась прижиться в чужом социуме, было ясно. Ведь там, за границей, я никто и имя мое никак! Одним словом, аутсайдер! Ничего постыдного в этом я не находила. А, кстати, кем я была здесь? Здесь – в родном социуме на родной земле? Не тот же аутсайдер, несмотря на глубокие корни предков?! Там, за границей, мы никому не нужны? А кому мы нужны здесь?

Перспектива начать все с чистого листа, вкалывать, мыть полы или ухаживать за лежачими больными, отнюдь не пугала и совершенно не казалась облачным будущим. Такова особенность истории моей страны – рожать людей непритязательных и работящих. Обучать их всяким там наукам, превращая в людей грамотных и образованных. В итоге выпускать врачей, учителей, инженеров, словом, высокопрофессиональных специалистов для стран Запада в качестве уборщиков, таксистов, сиделок. Обидно. Хотя это и не край бездны. Уборщик, таксист и сиделка всегда имеют возможность изменить свой статус – подучиться и занять свое место под солнцем в чужой стране.

А я что? Я простой человек. Для меня роль сиделки – так роль сиделки! Крайне подходящая роль! И виделась мне эта ситуация довольно оптимистичной. Сойдет в качестве первоначальной ступени по обустройству и налаживанию жизни.

Невероятно пугало другое – остаться здесь, где мне не сулило ничего хорошего и в первую очередь на рабочем поприще. Трудно сейчас придать форму тому, на что я мысленно уповала, представляя жизнь за границей. Одно скажу, жила присказками из прошлого. Еще с детства во мне основательно прижилось утверждение народной молвы, что, мол, там, за бугром, доблестным самоотверженным трудом можно добиться немалых успехов. Нередкими были примеры того, как «кто был никем, становился всем», прямо как в «Интернационале» поется.

Поговаривали, что «там» среди сильных мира сего можно встретить людей, готовых по достоинству оценить ум, трудолюбие, ответственность работника. И даже более того, совсем не редким является факт содействия в продвижении. Мало ли чем черт не шутит! В глубине души на встречу с такими людьми я и рассчитывала. Это подавляло чувство страха перед неизведанным, придавало чрезмерного оптимизма и воодушевляло меня на немыслимо смелые поступки.

Почему я сосредоточила внимание на содействии в продвижении, сейчас поясню. Ко всем разочарованиям сердечного плана примешивалась паника от понимания своей абсолютной непригодности в существующих условиях. А существующие условия, в которых нормальная жизнь, в моем понимании, мне не светила, были щедро предоставлены постперестроечным периодом.