Александр Левинтов - 2 | Драмы. 1989–2020 гг.

ДАН: И сколько зла принесла грекам Медея и плоды ее любви?

СЬЮЗЕН: Но зато благодаря ей возник театр.

ДАН: Всего лишь трагедия, трагический жанр. Я предпочитаю комедии.

СЬЮЗЕН: К чертям Медею и всю твою античную классику! Дан, чего ты хочешь?

ДАН: Расстаться.

Постепенно мир Сьюзен становится черно-красным, монотонно и мрачно черно-красным. Голоса и звуки становятся ватными.

СЬЮЗЕН (одевается) : Так я пошла.

ДАН: Да, прости. Это должно было случиться.

В красное небо взлетает черный самолет, в красно-черном самолете сидит Сьюзен, сосредоточенная и спокойная, как мертвец. В иллюминаторе в красном небе – ослепительно черное солнце, разворачивающееся в дракона и вновь свертывающееся в пустую геометрию агонального круга.

Признание в траурных тонах

Билл и Пенни сидят в кафе и едят мороженое. Кругом – пестрый мир – пестрая стойка, пестрые одежды людей, пестрое мороженое. Билл давно уже не ест мороженое, а монотонно вращает ложечкой в бокале, превращая пеструю массу в однородное серое месиво.

БИЛЛ: Никогда не думал, что это так тяжело выговаривается.

ПЕННИ: Тогда не выговаривай.

БИЛЛ: Это – мой первый и последний шанс. Как перед казнью.

ПЕННИ: Перед казнью обычно бывает приговор.

БИЛЛ: По справедливости – да. Но тут, кажется, приговор будет после казни.

ПЕННИ: Что ж ты казнишься?

БИЛЛ (с огромным напряжением выдавливая из себя) : Я люблю тебя.

ПЕННИ: Только не это!

Пестрый мир Билла становится черно-красным, он видит перед собой черно-красную Пенни, она что-то говорит, но он не слышит этого, видит только шевелящиеся губы и спокойное, без тени тревоги лицо. Он встает, видя только ее, и направляется к выходу. Он идет по монотонно черно-красному немому городу и слышит только «Только не это!» – такое же монотонное, как этот красно-черный мир.

Как возникает и закаляется старая мужская дружба

Короткая забегаловка. У стойки сидят на нашестах мрачный Билл и беспечный Дан. Первый полностью сосредоточен на себе, второй – рассеян по миру, где его привлекает все, в том числе и Билл.

БИЛЛ (бармену) : Замороженный дайкири!

ДАН: И мне, позаморозистей, пожалуйста.

Каждый пьет свое. Билл, напряженно уставясь в собственное отражение в зеркальной стойке бара. Дан, выбивая такт музыки, шуршащей из автомата.

БИЛЛ: Дабл-замороженный дайкири!

ДАН: Ну, и мне, пожалуй.

БИЛЛ: Ты что, парень, решил состязаться со мной?

ДАН: Нет, но я бы хотел испытать твое состояние.

БИЛЛ: Зачем?

ДАН: Скучно жить весело.

Билл залпом выпивает дайкири, так, что у него от холода сводит виски. Дан следует за ним и также корчится и морщится от боли в висках.

БИЛЛ (переведя дыхание) : Дабл-дайкири с дабл-ромом!

ДАН: На двоих! Я плачу. (Представляется Биллу.) Дан.

БИЛЛ: Билл. Чтоб мне быть таким, как ты.

ДАН: Чтоб мне хоть раз догнать тебя.

Оба уже хороши. Они сидят и пьют в обнимку. Слышен их бессвязный разговор.

БИЛЛ: А помнишь, в 1988 году, на новогодней вечеринке…?

ДАН: Да, ты свистнул у кого-то часы.

БИЛЛ: Конечно, помню. Только это не я стильбонил, а у меня. И не часы, а фольксваген.

ДАН: Его потом нашли?

БИЛЛ: Нет, Том потерялся, говорят, уехал на Восток. Здорово мы тогда погудели. Два двойных дабл-дайкири с двойным ромом и без воды.

ДАН (добавляет) : И без дайкири, пожалуйста.

БИЛЛ: Два старых стенфордца, как же мы потеряли друг друга?

ДАН: Зато теперь два старых стенфордца могут спокойно пропустить вдвоем по чуть-чуть, как ни в чем не бывало.

БИЛЛ (пишет на салфетке) : Старик… Я б захлебнулся без тебя.

ДАН: Да я совсем немного от твоего отпил.

БИЛЛ (передавая салфетку) : Позвони мне завтра. Вот телефон.

ДАН (изучая каракули) : Удивительная твердость руки, трезвость ума и ясность мысли. Как при написании завещания. Вот тебе моя карточка. И заезжай в любое время, буду счастлив вновь видеть тебя, старина.

БИЛЛ: А ты нечеловечески любезен и зверски вежлив, старик. Вот интересно, почти и не пил, а где же здесь выход?

И они выходят в обнимку, нежно поддерживая друг друга и только что возникшую старую нержавеющую мужскую дружбу.

Легкое утешение

Бутик женской одежды. Здесь работает продавщицей Пенни. Магазинчик пуст, и она копошится за кассовым столом. Входит Сьюзен. У нее потерянный вид. Она невидяще осматривает образцы.

ПЕННИ: Могу ли я чем-нибудь помочь?

СЬЮЗЕН: Я зашла просто так, может, развлечься.

ПЕННИ: Те, кто заходит непременно оставить у нас семь-десять сотен, обычно выходят с косынкой за тридцать долларов.

СЬЮЗЕН: У вас приличные цены.

ПЕННИ: У нас вообще приличный магазин и для приличных людей. Вы знаете: чем меньше магазинчик, тем выше цены. Бывают такие маленькие магазинчики, что, кроме цен, там уже ничто не вмещается, вы просто нос туда не сунете.

СЬЮЗЕН: Признаться, у меня горе.

ПЕННИ: Давайте попробуем выйти из этой ситуации. Вот это – к неутешному горю, это – к горю сердца, это – к неизбывному, вот – для одинокого горя, это – для скорбного горя, у вас – одинокое или сердечное?

СЬЮЗЕН: И то, и другое.

ПЕННИ: Что ж, будем комбинировать. Как я вас понимаю, вам непременно нужно отвлечься, как-то отстраниться от этого мира и его невзгод. Например (всматривается в лицо Сьюзен) , попробуйте сделать более выразительный макияж глаз, тени поглубже и ресницы.

СЬЮЗЕН: Спасибо, я попробую, это очень дельно.

ПЕННИ: Вот этот касторовый костюмчик – очень к вашему состоянию. Посмотрите, как эти карманы подчеркивают искреннее отчаяние – и ведь без всякого кокетства и позы – строго и искренне. Давайте примерим? (Обе придирчиво рассматривают модель на Сьюзен.) Очень в вас. Если горе пройдет ранее одного месяца, вы можете сдать нам это даже без химчистки. Я по-настоящему желаю вам этого.

СЬЮЗЕН: Мне кажется, к этому надо другую блузку и галстук.

ПЕННИ (вздыхает) : Есть у меня нечто… У нас в бутике правило: мы можем покупать только то, что не было продано в течение одного месяца. Через два дня месяц истекает. Хотите, покажу?

СЬЮЗЕН (в ней борются солидарность и любопытство) : Нет, мне не хочется огорчать вас.

ПЕННИ: Только посмотрите. Это – почти мужская вещь, но выглядит очень элегантно (выносит из подсобки на плечиках блузку, похожую на мужскую сорочку) .

СЬЮЗЕН (перед зеркалом, в новой блузке-сорочке примеривает разные галстуки) : Невероятно!

ПЕННИ: Теперь вашему горю можно только позавидовать. А галстуки у нас – откровенная дрянь. Через дорогу от нас, слева – мужской бутик. Вот где настоящий выбор! И знаете, вам надо как-то встряхнуться, облегчить душу, увидеть себя другими глазами.