Мария Мелех - Сны Бога

Меня считают мечтателем, в то время как я истекаю презрением, наблюдая жалкие человеческие попытки жить иллюзиями. Растиражированные сценарии жизни – разве это не самая великая иллюзия? Получать образование, веруя, что оно есть признак истинного ума. Зарабатывать деньги, как свидетельство своего дара. Создавать семьи, которые развалятся через пять лет, но убеждать при этом и себя, и всех вокруг, что это – та самая, вечная любовь. Гнаться за воплощением мечты, думая, что она принесет окончательное счастье. Без иллюзии нет действия. Человек, лишенный иллюзий, впадает в ступор от осознания бессмысленности своей жизни. Человек, умеющий двигаться вперед без них – уже больше, чем человек. Я себя к таковым не отношу, увы.

Ты – та же иллюзия, и я лишь смею надеяться, что твоего зелья мне хватит до конца дней, и я никогда не проснусь отрезвленным.

Но подверженность иллюзиям не освобождает меня от их осознания, и это болезненный парадокс. Я раскаиваюсь, как алкоголик, признавший свою слабость, но продолжаю хлебать отраву. На сегодняшний день я свел к минимуму свои заблуждения, оставив из их огромного числа только самое любимое – тебя. Остальное мне оказалось не под силу: пытаясь сделать то же, что и все, я ощущаю во рту нарастающий привкус горькой желчи, поднимающейся из нутра. Все простое и человеческое – яд для меня.

Так было не всегда, я родился другим – не в той золотой середине, где живет большинство, а сразу в двух обличиях, одно из которых находилось в противоположной от меня сегодняшнего, крайности. Попадая в поле зрения людей, я становился приспособленцем, хитрецом, лицемером, желавшим лишь одного – славы и богатства. Теперь я люблю оправдывать себя тем, что все это было неспроста, и необходимо для того, чтобы ты узнала обо мне. Но когда я встретил тебя, то испил из столь чистого и звонкого источника, что все остальные родники кажутся мне либо пресными, либо испорченными. Прикосновение к тебе вселило в мою душу точное знание вещей. Что такое любовь. Что такое смерть. Что такое смысл. Что такое путь. И теперь тени на полу не могут меня обмануть – я всегда ищу предмет, их отбросивший.

Я потерял самую важную способность для выживания: умение играть в театре отсветов и отражений. В качестве спасения осталась лишь крепость гордыни: иначе я давно бы погиб, растратив все свое состояние и сердце. Я построил неприступные стены вокруг себя, настоящего, когда понял, что таковым никому не нужен. И за пределами этих стен я делаю вид, что играю – но им, людям, кажется, что по общепринятым правилам. На самом деле, я потчую их настоями, приготовленными в моей крепости. Они спрашивают, откуда они, но я не раскрываю секрета, прячась за профессионализмом и понятными всем формулировками.

Итак, я сижу в весьма уютной казенной спаленке и придумываю, как далеко могу уйти в свои грезы – на тот случай, если подружкам захочется громче стучать в мою дверь. Шуршание дождя по старому монастырскому камню вынуждает меня подойти к небольшому окну, глубоко посаженному в стену. Когда-то я любил солнце, но с некоторых пор оно перестало меня вдохновлять, и теперь все мои кисти подчинены либо движению небесных струй, либо тайнам ночи. Сейчас и то, и другое уже почти слилось, и я всматриваюсь во мглу за окном. На какое-то мгновение я ловлю себя на странном, утерянном ощущении: оно родом из детства, наполненного гораздо большей старческой мудростью, чем зрелость. Я вдруг понимаю, что этот дождь, и поздний вечер, и густая серость за окном – уже были. Словно конский волос 22 22 Конский волос – волосатики (лат. Nematomorpha) – тип беспозвоночных животных, личинки которых ведут паразитоидный образ жизни. Обитают в пресных водоемах. Существует поверье, что конский волос способен проникать внутрь организма человека – например, во время купания. Тем не менее, волосатики абсолютно безопасны для человека и никаким образом не могут попасть в его тело сквозь кожу, как утверждают эти мифы. , впивается в мою душу спираль воспоминаний, болезненно и беспощадно вворачиваясь в ее податливую плоть, и я ловлю тот миг, когда ливень за окном казался для меня даром небес. Вместе с этим, вновь прочувствованным вкусом, вливается пронзительная тоска, которую я привычно пытаюсь поймать на кончик воображаемой кисти: пока она не успела смертельно ранить, ее можно выплеснуть на ментальный холст, а затем создать его в реальности.

Но пейзаж за окном и история, дышащая сквозь поры старины, зовут меня поиграть – переплести нити наших судеб, коварно подхватив на крючок тонкий луч и твоей жизни. В течение последних восьми лет я страдаю от невозможности подарить тебе что-нибудь осязаемое, реальное – но могу наполнить царство моей души, в котором ты живешь. Я собираю в него впечатления, события, и примеряю их на тебя. Везде, где бы я ни был, я обрываю острые шипы и закругляю опасные углы, я запоминаю, зарабатываю и поддерживаю связь, чтобы однажды наградить тебя за озарение и вдохновение, которые ты даришь мне.

На часах половина девятого: у меня еще достаточно времени, чтобы ознакомиться с хвалеными красотами здешних мест, пока мои готовые на все нимфы спустятся к водопою. Облачившись в плавки и прихватив все необходимое, я торопливо иду в разрекламированный бассейн.

Он оказывается подвалом, в котором за невзрачной коричневой дверцей прячется бело-синий античный мираж: сеть прямоугольных, до гулкости огромных помещений, сопряженных между собой арками и пронизанных точными стрелами высоких колонн. Прикосновение обнаженных ступней к мраморному полу и мощь свежего воздуха, прохладой и особым ароматом чистой влаги врывающегося в ноздри, отзываются во мне изысканным чувственным удовольствием. Высота арочных сводов не подавляет, а открывает просторы, повсюду действительно царит эллинское 23 23 Эллинский – эллинистический, древнегреческий. Эллинизм – период в истории Средиземноморья, в первую очередь восточного, длившийся со времени смерти Александра Македонского (323 г. до н. э.) до окончательного установления римского господства на этих территориях. Наследие эллинистической культуры оказало огромное влияние на Римскую империю, а затем и на всю Европу. великолепие.

Синяя и голубая мозаика с редким, но броским вкраплением багряностей светится из глубины бассейна, играя с подступающим лунным светом, распыленным сквозь призрачные витражи высоких, величественных в своей открытости окон. Сюжет картин искусно вплетен в пространные, неопределенные пейзажи, занимающие большую часть каждого окна, а потому истории, рассказанные неизвестными мастерами, остались для меня неузнанными. Я уяснил лишь, что на них было много моря, гор и неба.