Дмитри Зеро - Мэри Мерлин Милк. Повесть о человеке, ставшем частью того, что он ненавидел

– Мы об этом и так знаем, – развела лапами Джинджер, – пальцы есть у всех, нарррисуй что-нибудь такое, чего у нас нет, ты же лю… как это звучит в единственном числе?

– Человек.

– Стррранно, люди и человек.

– Ну, – я пожал плечами, – так заведено.

– Ня-ня! Ты не права дорогая, – Санни внимательно присмотрелась к моему рисунку, как девушка с профессией, отдалённо, но связанной с делом художника, она знала и анатомию, и изобразительное искусство. – Они вдвое больше, взгляни на эти складки между косточками в пальцах, на то, как большой отогнут, мяу, на эти плоские отростки на кончиках. Зачем они? Аааа?! Когти?! Почему так резко отделены? – обратилась она ко мне, размахивая ресницами и оттопырив вверх хвост.

– Ногти. У вас… – я осёкся, – у… вас когти, и они выдвигаются, а у нас они всегда на виду.

– Совсем, вообще, ничуть не втягиваются?

– Да. А принцип тот же, нарост, скруглённый и тонкий, им нельзя просто так поцарапать или за что-нибудь уцепиться, – я обвёл по контуру кончик большого пальца. – Анатомия людей очень детальна, волоски, складки, которые растягиваются, когда сгибаешь пальцы, кожа, сквозь которую можно увидеть очертания выступающих вен.

– А какого люди цвета? – задумалась Линзи, и я заметил, как она что-то подробно записывает в блокнот.

– Это в чём-то зависит… от меланина, пигмента в коже. Если подумать, есть несколько типов людей, – я собрался с мыслями, отложив карандаш, – представьте себе белый цвет, в который совсем немножко подмешан песочно-жёлтый и чуть красный для полноты. Это конечно уже не белый, но близкий к нему. Ещё есть люди, у которых в такой гамме больше жёлтого, есть и такие, у кого красного. Ещё есть цвет кожи чёрно-шоколадный…

– Шоколадный? – расплылась в застенчивой улыбке Физалия. – А на вкус?

– Только на цвет, – я потянулся к листам, чтоб перевернуть руку и начать рисовать новое изображение. – Это была разминка, сейчас вы увидите настоящего человека, мужчину и женщину. Только не отвлекайте, это сложно.

Ушло примерно полчаса на подробный и понятный рисунок. Я изобразил всё, что было нужно для понимания анатомии. Еле видимый каркас для пропорций, очертания на голове, все мускулы, все волосы, всё, что стоило изобразить в моём положении как можно более детально. Голова сильно заболела, когда я заканчивал работу, каменная усталость расходилась по сознанию и телу. Но они были готовы, конечно же, это были мы с Катериной. Лучше чем мы, из под моей руки в этих обстоятельствах ничего бы не вышло. Я был худым мужчиной, в коротких шортах, немного похожих на плавки, на торсе и конечностях была заметна вполне приятная мускулатура, волосы были похожи на пышную львиную гриву, но не длинные. На подбородке красовалась короткая борода или нечто среднее между бородой и щетиной, редкие волоски покрывали и всё тело, на щеках выделялись веснушки. Она была очаровательна. Длинные прямые волосы до пояса, милое мягкое лицо, большие бёдра, немного пухлая, но не слишком, грудь прикрыта чем-то напоминающим платок, также не видно и место пониже пояса. Это выглядело непрофессионально, но понятно и детально – угловатый мужчина, и мягкая женщина.

Кошки долго рассматривали диковинных существ. Возможно, примерно такое впечатление было у учёных в Лондоне, впервые увидевших чучело австралийского утконоса.

– Как они… похожи и не похожи, на всё что я знаю, – изумилась Эмбер.

– А с крррыльями люди бывают? – обратилась ко мне крылатая тойгер, – или с рррогами?

«Да, одни – ангелы, другие – демоны», – сказал я про себя, а сам помотал головой.

– Это… эттто значит вы без шерсти, эм… лысые? – Уайлдмурр что-то пыталась представить себе, глядя на мою работу, я кивнул, – и ходите на задних… на ногах? – она посмотрела на меня, я опять кивнул. – Мне нравится, – она слегка порозовела.

– На самом деле кррруто, – подняла брови Ролл, – даже если ты всё пррридумал, это кррруто. Пррредставляю себе, как они бегают.

– Эти тряпочки зачем? – спросили разом Санни и Полли.

– Эти? У нас считается неприличным ходить среди людей целиком голыми, те места, которые я прикрыл, мы всегда держим под одеждой. Может, позже расскажу и о других причинах, – с некоторым беспокойством я посмотрел в одно из дальних окон, за которым уже давно стемнело. – Я отнял у вас целый вечер, понимаете, если рассказывать ещё, то можно и всю ночь не спать, а на это вряд ли кто-то согласится.

– А сколько… а сколько времени? – спохватилась Уайлдмурр, и в тот же миг Линзи подскочила к ней, держа в когтях часы на цепочке. Кошка взглянула на циферблат и отшатнулась, – уже?! Меня мама на пальму загонит, я опоздала на сматывание шёлка! А тут вы… – она посмотрела то на мои рисунки, то на меня, и невольно задёргала челюстью, снова издавая напряжённый, но в чём-то умилительный крякающий звук, – ну что делать-то, не люблю так…

Пока манул решала, что важнее, остальные тоже узнали, который был час, и многие мгновенно вспомнили о вечерних заботах в общем доме и о пропущенном ужине. В итоге большинство оказалось в том же положении, что и Уайлдмурр. Вдруг от витающего по залу волнения всех отвлёк урчащий звук, раздавшийся со стороны стола.

– Ой, ну что ещё?! – приготовилась вскипеть коротколапая Линзи, но сдержалась, потому что это был сигнал, исходящий из сферы.

– ВАУ! Так скоро! – обрадовалась Санни, подпрыгнув на месте и сделав сальто.

– Видишь, как всё обернулось Филли! – Физалия радостно принялась гладить меня по спине, высунув язык, словно это письмо предназначалось ей, – читай вслух, пожалуйста!

– Да, а… что ты… – я не успел задать вопрос, из-за того что она меня чесала, по позвоночнику прокатилось странное щекотное удовольствие, не контролируя себя, я прогнулся под её лапой и поднял хвост трубой.

Это продлилось всего пять секунд, но оставило очень неприятный осадок. Кошка решила, что мне нравится, и продолжила, но я просто не мог произнести, чтоб она убрала свои белые лапы. Возникло омерзительное ощущение домогательства.

– Может, потом? – строго произнесла Линзи, чем выручила, и заставила селкирк-рекса отойти в сторону на пару шагов.

Я плашмя упал на живот и с ошарашенным видом вскочил на все четыре лапы. Постыдное чувство исказило лицо, но пришлось перетерпеть и это, успокоиться и с серьёзным видом кивнуть манчкину.

– Отлично, – она вернулась к шару на столе. – Сейчас, вижу, – кошка прижала к шару лапы, снова закрыв глаза, в нём плавали огоньки, светящиеся разными оттенками синего, – так… так… ага. Линзи Ван Геар, – начала манчкин, – как дополнительное поощрение за недавно блестяще сданную работу, я не буду отчитывать тебя за использование переговорной сферы, также я готова с удовольствием принять кошку, обратившуюся к тебе за помощью. Приезжайте завтра в первой половине дня красным дилижансом. В компании короля и королевы, я буду ожидать вас во дворце.