Карина Василь - Различные миры моей души. Том 3. Сборник повестей

Беря в руки крем для лица, у меня мелькнула мысль: не капнул ли этот скот туда серной кислоты, чтобы мне разъело лицо, а он бы смог им вдоволь налюбоваться. Я открыла баночку и понюхала – пахнет кремом. С другой стороны, как пахнет серная кислота, я не знала. Но иных примесей в баночке я не заметила. Закрывая её, я одёрнула себя – это уже паранойя. Не дурак же этот Силва совсем? Если он мне как-то навредит, я же ему устрою вселенский скандал. Пусть он меня невзлюбил, но вряд ли у него настолько нет мозгов, чтобы развязывать Третью Мировую. И без того на эту роль любителей предостаточно…

Кое-как наведя порядок, я решила поискать химчистку в этой дыре. Однако, не застав консьержа за стойкой и бесцельно побродив по городу, я её так и не обнаружила. Вернувшись, я застала консьержа и обратилась к нему, вчерашнему парню за стойкой. Он не спешил с ответом, оглядывая меня с ног до головы. А меня взяло бешенство: каждый в этом чёртовом городке хочет с меня что-то поиметь. Если я туристка, это не значит, что у меня полны карманы денег или я переодетый гангстер!

– Если будешь продолжать пялиться, спрошу кого другого, – прошипела я, сжимая руку в кулак. Очень уж хотелось врезать по его наглой морде.

Он ухмыльнулся. Я молча развернулась и пошла к выходу. За спиной я услышала его фыркание. Никаких чаевых этот скот от меня не получит, когда буду съезжать из этого клоповника!

Выйдя на улицу, я разыскала вчерашнее кафе, где меня обслуживала милая девушка, проводившая потом до этой гостиницы. На моё счастье она работала и сегодня. Мой вопрос она встретила недоумением:

– А разве Фернанду не сказал вам? В той гостинице, внизу есть прачечная.

– Этот подлец ждал от меня подачки, – сквозь зубы сказала я.

– Странно, – произнесла девушка. – Обычно он не такой…

– К тому же, – как можно спокойнее сказала я, – я не знаю, возьмёт ли обычная прачечная, те пятна, что наоставлял мне ваш Силва.

Девушка улыбнулась.

– Жоао упрям, как бык, – произнесла она. – Ему нужно все сто, чтобы изменить мнение. Даже девяносто девять его не убедят.

– Баран, – буркнула я.

Девушка снова улыбнулась.

– Принесите свои вещи завтра. Я найду вам химчистку, – предложила она.

– Хорошо, – ответила я. – Только предупрежу: времени у меня мало, а вещей – ещё меньше. Если что-то испортится или потеряется, я буду просто голой.

Девушка опять улыбнулась.

– Не беспокойтесь. Химчистку держит моя тётя. Я прослежу за всем.

– Вы очень любезны, – вежливо ответила я и принялась за свой ужин. Надеюсь, «по знакомству» она не сдерёт с меня втридорога.

Я наверно прождала дня два, пока полицейский Силва соизволил до меня снизойти. Всё то время, пока я бездельничала, оказалось, настырная упёртость инспектора давала более быстрые плоды, чем я считала. И благодаря его одержимости, моё вынужденное заточение в этой дыре оказалось не таким уж долгим, как я считала.

В рекордные сроки полицейский мобилизовал собственные пародии на судебно-медицинские лаборатории, отослал что-то в более продвинутые места. Связался со Швейцарией и допросил свидетелей – врачей, санитаров и медсестёр. Помимо этого, как я могла предположить, он заполнял чёртову уйму бумаг на всевозможные запросы и разрешения. Удивительно, он спал в это время вообще?

Таким образом, весьма скоро он перестал смотреть на меня как на преступницу. Ну, или мне стало так казаться. Однако теперь он вцепился в пострадавшего, терзая всевозможные инстанции запросами по всевозможным каналам связи. Учитывая разницу во времени, он прямо ночевал на работе, как я слышала из сплетен в кафе рядом с той дырой, где вынужденно поселилась. Больше всего его бесило, что надо ожидать ответа. И злобу он срывал весьма нетривиальным способом: он стрелял по мишеням в полицейском тире. Очень хороший способ повысить свою меткость. Однако он стрелял не в цель, а делал из дырок от пуль рисунки. Что ещё сложнее. Рисунки были весьма примитивны, надо сказать, но пусть хоть это, чем грызться со мной или бить кому-то морды. Как я слышала, он довольно часто пытался навестить пострадавшего, который называл себя графом, и каждый раз уходил весьма недовольный. Врачи тоже не скрывали своего недовольства его посещениями – он отрывал их от работы. Но он с нахальной невозмутимостью игнорировал их.

Однажды ему пришло в голову предложить мне самой пойти к пострадавшему, чем вызвал у меня недоумение. Он нашёл меня греющейся на солнышке летнего кафе рядом с той дырой, куда он меня поселил. Я нянчила в руках бокал с вином, иногда прихлёбывая из него. Он остановился прямо перед столиком, загородив собой солнце. Ну прямо Александр Великий! Я спокойно посмотрела на него и поднесла бокал к губам.

– Вижу, вам тут понравилось? – ядовито спросил он, без спроса отодвигая лёгкий плетёный стул и усаживаясь на нём.

– Если бы я могла выбирать, то, прежде всего, не выбрала бы вашу компанию, – сказала я как можно равнодушнее, хотя внутри у меня всё уже закипало.

Его перекосило. Он нахально отставил от меня бокал с вином и сурово уставился мне в лицо.

– Вы в состоянии трезво мыслить? – спросил он, нависая надо мной, спрятав руки в массивной груди.

– Конечно, – ответила я, взявшись за бокал и откинувшись на спинку стула. – Этот только первый. И его, как вы видите, я недавно начала. – Я снова пригубила из бокала, игнорируя его вновь перекосившееся лицо. – А если вы снова начнёте мне указывать или хотя бы прикоснётесь к бокалу, я вылью его вам на голову, – холодно произнесла я, глядя мимо него. Он недоверчиво посмотрел на меня. – Хотите проверить? – Я посмотрела на него и с силой сжала бокал, что пальцы побелели. Не знаю, что он увидел в моём лице, но, откинувшись на спинку стула, он демонстративно сложил руки на груди.

– Я допросил врачей, – бесстрастно начал он, не спуская с меня глаз. Я молчала. Подождав немного, он продолжил: – Повреждений, которые случаются при наезде, на нём не зафиксировано.

Я кивнула – а как иначе? Я им всем твердила, что не сбивала этого клоуна.

– Я осмотрел вашу машину, – продолжал Силва, сверля меня глазами. – Тоже ничего…

– Так я свободна? – холодно спросила я, отпивая из бокала. Меня вовсе не интересуют полицейские процедуры. Меня интересовало, как скоро я могу выбраться из этой дыры и добраться до аэропорта: мой отпуск истекает. Я итак уже звонила на работу с предположением, что мне придётся задержаться. Не хотелось бы, чтобы мои слова оказались пророческими.

Полицейский раздражённо посмотрел на меня.

– А ещё я допросил пострадавшего, – сказал он, делая вид, что не слышал моих слов. – Документов при нём нет, говорит он по-испански, но как-то странно, несёт какую-то околесицу о войне и требует, чтобы я дал ему возможность поговорить с генералом Шомбергом. Это кто такой?