Юрий Линник - Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века

От места работы Парфентия было всё-таки далековато, километра полтора, но ближе к шахте свободной земли уже давно не было, да и выбирать никто не предлагал.

С первым теплом Парфентий приходил на пустой участок и занимался его обустройством. После более года мытарств по чужим углам приятно сознавать, что, наконец, у тебя появился свой дом.

Правда, дома по сути не существовало, да и вообще ничего, лишь колышки по углам куска земли. Первым делом поставил шалаш, чтобы укрыться от южного солнца и от непогоды, вскопал целину, пока не вылезла трава, и сделал первые посадки.

Продумал расположение построек на участке. В верхнем углу участка он решил поставить избу, где и заложил фундамент из песчаника – местного строительного материала, который в избытке добывался в окрестных государственных и «диких» каменоломнях.

Теперь надо было подумать о доме. Строить новый дом накладно, не имел таких средств Парфентий, да и строить надо было быстро, чтобы к началу холодов заселиться.

Той же весной 1934 года Парфентий присмотрел в близ расположенном казацком хуторе Киреевка добротный щитовой дом на продажу и купил его за 600 рублей. Насколько большие были в то время эти деньги?

По словам знаменитого Стаханова И.Г, забойщика шахты «Центральная Ирмино» в Кадиевке, установившего в 1935 г. мировой рекорд добычи угля за смену (102 тонны), зарабатывал он в месяц до рекорда около 400 рублей. Думается, что заработок рабочего очистного забоя, то бишь Парфентия, не превышал 200 руб. В три-четыре месячных заработка обошлась Парфентию покупка дома.

Дом разобрали, перевезли на новое место и собрали на фундаменте. Как планировал Парфентий Захарович, дом поставили в самом высоком углу участка, в метрах пяти- семи от линии улицы. В центре дома из кирпича сложили печь, вывели трубу.

По линии задней стены печки сделали перегородку. Получилось две довольно просторные комнаты и кухня, в которую был вход со двора, вернее с сеней. Под сенями устроили погреб для хранения продуктов. Поначалу, полы залили глиной. Со временем Парфентий в комнатах устроил деревянные полы.

Стены и потолок оббили дранкой и поштукатурили. Всё лето и осень шли строительные работы. Почти всё делали своими руками, лишь на печку нанимали печника. В ноябре 1934 года окончательно перебрались в новый дом, вернее, на новое место, ибо дом был не совсем новым.

Но дом этот служил верой и правдой до 1955 года, двадцать лет, до того дня, когда его развалили, чтобы на том месте построить новый дом, дом для семьи Петра Линника. Но это будет двадцать лет спустя, а пока Петру было только тринадцать лет.

На новом месте по крестьянскому труду скучать не приходилось. Семья дружно поднимала новую землю. После тяжёлого труда на шахте под землёй Парфентий без передышки брался за лопату, топор и отдавался работе на усадьбе. Работал он по сменам, приходилось ходить на шахту и в ночь.

Но это давало возможность днём работать дома. Был разбит плодовый сад. Основная садовая культура – вишня, но были посажены также абрикосовые деревья, груши, яблони, крыжовник. В низине устроили огород, где выращивали помидоры, огурцы, лук, свёклу, капусту и другие овощи.

Завели корову, держали кур, уток, начали выращивать поросят. Младший Иван увлёкся разведением голубей, что было популярно в те времена. К 1937 году жизнь на новом месте вошла в колею, огород в долине ручья давал богатые урожаи овощей, начал плодоносить сад. Заработки Парфентия на шахте, хоть и не большие, но стабильные, позволяли поддерживать нормальные условия жизни.

Жалеть о том, что ушли с насиженных мест, особых резонов не было.

В семье Парфентия Линника воспитывалось пятеро детей. Двое старших получили начальное образовании, двое из троих младших – учились в ВУЗах. Странно как-то, – скажете вы. Что такого могло произойти в период между старшими и младшими, что так повлияло на мировоззрение семьи простого крестьянина и шахтёра. Да, имело место быть такое событие, следствием которого дети простолюдинов получили реальную (не на словах, а на деле) возможность учиться в университетах.

И тут как не крути, не изворачивайся, не витийствуй в благородном негодовании, не плюй с пренебрежением на постаменты истуканов пролетарских вождей, не гноби большевиков поделом и попусту, не вешай на Ульянова напраслину, а событие это есть не что иное, как октябрьская революция. Не будь оной, уделом всех были бы лишь навыки в письме и счёте.

По приезду в г. Шахты осенью 1933 года Петра и Ивана устроили в школу. Петра записали в шестой класс школы – десятилетки №30, которая находилась километрах в двух от дома, в административном центре района, сплошь состоящего из шахтёрских неблагоустроенных посёлков, за исключением конечно, нового посёлка Шахтинской ГРЭС, благоустройство которого было по тем временам просто фантастическим.

Школа №30 размещалась в замечательном двухэтажном здании, построенном в 1912 году русским промышленником Николаем Парамоновым. А теперь маленький сюрприз для гурманов истории. Школу эту построил уважаемый Николай Елпидифорович (а как его не уважать после такого?) в подарок, вы не поверите, своей жене! Не фитнес-салон, отнюдь, не домик в Майами в недосягаемости от шального русского духа, а школу, в подарок!

И ведь, наверное, знал, что обрадует жену этим несказанно. И, знать, любил он ненаглядную свою по-настоящему, ибо по сей день, более ста лет спустя, подарок этот несокрушимый радует глаз всякому, являясь архитектурным и историческим памятником города. А главное, в нём по-прежнему учатся детишки, и носит школа эта имя Николая Парамонова. Добрые дела бессмертят.

Школа №30 считалась ведущей школой Артёмовского района г. Шахты. В школе учились дети местной интеллигенции, руководства района и окрестных шахт. Ох, и нелегко пришлось Петру поначалу в новой школе, сыну простого крестьянина, проучившемуся пять лет в украинской сельской школе.

Да и требования были на порядок выше, чем в черниговской школе. Ведь в этой школе готовили будущих студентов ВУЗов, а чтобы стать шахтёром, хватало и школ—семилеток, которые были разбросаны по шахтёрским посёлкам.

Пётр, говоривший по-украински, сразу же почувствовал пренебрежительное отношение к себе как со стороны одноклассников, так и со стороны преподавателей. Неудивительно, что его заведомо записали в аутсайдеры. Пётр понял, что только хорошей учёбой он сможет поставить себя, по крайней мере, наравне со всеми.

Каких трудов ему стоило научиться говорить и писать по-русски без ошибок, избегать в речи украинских слов, которые порой так похожи на русские, избавиться от украинского акцента.