Вагиз Азатзаде - Семя Пунии. Ад-Дахиль. Роман. Книга первая

Мустафа хлопнул в ладоши, и несколько степняков вошли в шатер. Взяв мальчика за руки, они повели его к выходу. Ад Дахиль стал было сопротивляться, но его держали сильные руки, из которых невозможно вырваться.

– Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за то, что я сделал, – сказал ему на прощанье Мустафа.

Всю оставшуюся жизнь, где бы ни находился Ад Дахиль, он помнил прощальные взгляды караван-баши и его верного питомца Хушара.

Много дней караван уходил от возможной погони, путая следы, указывая неверное направление в селениях, встречавшихся на пути, и обходя стороной крупные города. Так, покидая очередное селение, они двигались на юг; пройдя приличное расстояние, вновь поворачивали на восток. Иран не был союзником халифа. Хотя формально он считался частью халифата, но правили тут древние властители, представители старой аристократии и жрецов. По всему видно было, что они приняли веру арабов только для того, чтобы сохранить свою власть.

Багатур был прекрасным военачальником, но никудышным купцом и политиком. По пути несколько мелких караванов присоединились к нему и, как паразиты на крупном животном, высасывали мало-помалу имеющиеся ресурсы.

Но вот наконец караван прибыл в окрестности Гекатомпила, что значит стовратный, когда-то бывшего столицей уже канувшего в лету Парфянского царства. Теперь от него осталось множество разрозненных племен: курды, принявшие новую веру, эзди из местности, где сохранилась вера их предков, приверженцев богини Изиды, а также зороастрийцы, построившие новую столицу Экбатану. В период расцвета империи жизнь Гекатомпила была совсем иной, город был переполнен чиновниками и торговцами. Крестьяне жили в окрестных полях, им не дозволялось торговать в городе, поэтому у городских ворот собирались по утрам перекупщики. Бедные жители города выходили за ворота, чтобы купить себе пищи, там она была значительно дешевле. Население было смешанным. Иранцы, состоявшие из множества народов, делились на две основные группы: зороастрийцы и правоверные. Было немало и христиан, и арабов, но они жили отдельно в селениях вокруг города. В самом же городе обитали только высокопоставленные лица – приближенные градоправителя. Местное население хоть и не бунтовало, но не любило арабов, считая их захватчиками.

Шло время. Уже почти месяц Багатур с караваном располагались в одном из множества караван-сараев, окружавших город. От Мустафы вестей не было, зато обильно приходили другие вести, будоражащие местное население. Вспыхивали восстания в завоеванных областях на севере, говорили, что и Африка бунтует, так что халифу пришлось отправить туда войско. А василевс с перешедшими в наступление на Кавказе хазарами начал теснить арабов у границ Сирии.

Багатур собрал всех старшин у себя в палатке и сказал:

– Вестей от караван-баши нет, а эта страна грозит вот-вот начать мятеж. Я предлагаю распродать здесь все, что замедляет путь, и налегке уйти на север, откуда я родом, а оттуда в Танский Чин. Тем более что император благоволит к Хатун, ведь она осталась единственной наследницей хазарского трона.

Так тринадцатилетняя девочка оказалась единственной надеждой на спасение для бывших людей Мустафы. Многие из начальников решили отложиться от каравана и самостоятельно искать свою судьбу. Верность сохранили бедуины на верблюдах, около сотни сирийцев, что перешли на сторону Мустафы после победы, еще несколько сотен различного люда и сотня степняков во главе с Багатуром. Получался солидный отряд.

Решено было двигаться к приграничным территориям, не делая остановок. Наложницы и весь громоздкий скарб были оставлены тем из начальников, кто отделился от основного каравана. Поздно вечером Багатур собрал решившихся идти с ним, и ночью они скрытно двинулись на юг в Систан. Хоть это и был протекторат халифата, все знали, что реальная власть халифа туда не достигает. Тот регион вел активную торговлю с Индией, и халифат только благодаря своей лояльности сохранял верность его правителя. Тогда сложилась поговорка: ты можешь делать все, если уверен, что потом достигнешь Систана. Все разбойники, мятежники, воры и иноверцы бежали туда.

Дорога в те края была удобна, ею пользовались множество купцов. Северная часть Великого шелкового пути после вторжения арабов в Ферганскую долину перестала быть безопасной. Арабы изгнали оттуда тюркских ханов, но нового порядка там не водворили, несмотря на то, что их вера быстро была принята местными кочевниками – не столько из-за согласия с ее обрядами, сколько потому, что отвечала условиям их жизни. Ведь арабы хоть и не были кочевниками, но тоже жили, так сказать, на коне и пасли свой скот, а в результате постоянных войн на одного мужчину приходилось несколько женщин. Но из глубин бескрайних степей, подстрекаемые персами, являлись всё более и более дикие племена, сметая все на своем пути. То же делали и хазары, которые некогда безраздельно хозяйничали в этих местах, совершая частые набеги. Словом, религиозное единообразие не принесло ожидаемого мира.

Когда караван приблизился к Систану, главному городу одноименной провинции, Багатур приказал всем стать лагерем, а сам во главе небольшого отряда с купцами отправился в город. Начальником вместо себя он оставил предводителя отряда бедуинов Азиза ибн Али. Бедуины слушались его беспрекословно, одного взгляда им было достаточно. Держался он так, что из всего каравана мало кто мог бы сказать, что дружен с ним или хотя бы о чем-то с ним говорил. И действительно, свои распоряжения он отдавал не лично, а через находящегося при нем юношу.

Место, где они оказались, было похоже на аравийскую пустыню. Кругом песок да верблюжья колючка. Погода была прекрасная, воздух словно застыл, все предвещало приятный спокойный отдых, но бедуины, шумно споря между собой, словно знали то, что от других было скрыто.

Вскоре небо покрылось тонкой едва заметной пеленой, которая на глазах у всех становилась плотнее, так что сквозь нее стало легко смотреть на солнце. Громкими криками бедуины оповестили всех, что надвигается буря. Они расставили своих верблюдов по кругу, собрав всех людей в центре и сложив там всю поклажу. Туда же поместили всех коней, уложив их и укрыв одеялами и коврами. В отличие от верблюдов, приспособленных к бурям, кони, даже арабские, устоять перед стремительно несущейся песчаной лавиной были не в состоянии. Все люди, обмотав головы платами, улеглись на песок. Последним, что увидел Ад Дахиль перед началом долгой изнуряющей борьбы с ветром, была надвигающаяся черная стена. Затем последовал страшный удар, который чуть не опрокинул его.